Вот крылатая фраза А.П. Паршева: «Не рынок нас погубил, а мировой рынок». Из его книги следует, что сам по себе «…рынок справедлив. Ибо только он позволяет измерить заслуги человека перед обществом. Лучшая оценка, когда человек соглашается за чье-то изделие отдать плоды своего труда, тогда оно действительно полезно». Проблемы же, по мнению Паршева, возникают оттого, что современный «мировой рынок» большую часть истинно рыночных свойств потерял. Спрашивается: а с чего это он их потерял?

Здесь у Паршева начинается путаница из-за того, что он подменяет факты догадками. Рынок – хорош. Мировой рынок – тоже рынок. Но он плох, он «нас погубил». Положение автора становится безвыходным, и он вынужден объявить без всяких оснований, что мировой рынок «потерял» рыночные качества. Но в этом случае он перестал быть рынком. А во что же он превратился? Нет ответа.

Да и то, что написано о нашем обычном рынке, вызывает большие сомнения. Ведь по А.П. Паршеву, цель рынка не в селекции, не в выживании сильнейшего, а во взаимопомощи, в обмене плодами труда. Очень хорошее, гуманное мнение. Правда, к сожалению, сам рынок этого не знает, ибо он – просто сфера товарного обмена. Его не надо демонизировать, но и романтизировать тоже не надо.

Рынок возникает из практически безграничных потребностей человека и ограниченности ресурсов для их удовлетворения. Поэтому, когда мы хотим покупать, мы вынуждены сначала продавать. Продавать, может быть, и не хочется, – а куда денешься? По словам самого знаменитого российского рыночника, кота Матроскина, «чтобы купить что-нибудь полезное, надо сначала продать что-нибудь полезное». Например, в наших условиях следует иметь солидный запас энергоресурсов, и не надо бы нам продавать их за границу. Но если не продавать, мы не сможем ничего купить. Вот вам и «взаимопомощь», и обмен плодами…

Считается, что у экономики есть две крайности: рыночность и плановость. Они дают миру, соответственно, две системы хозяйствования: рыночную и плановую (командную). Но все ли понимают, что нигде и никогда эти две системы в чистом виде не реализовывались? Даже в эпоху военного коммунизма был рынок, на котором «буржуи» меняли своё добро на продовольствие. И это естественно. Как только в экономической сфере государство допускает нерасторопность, её компенсирует стихийно возникающий рынок. И в СССР рынок был, но носил он подчиненное значение. Вспомните. Ведь всем платили зарплату деньгами, которые можно было потратить на то, что считали нужным их обладатели. Хотели выпить, тратили на водку. Хотели читать, тратили на книги. Мы уже не говорим о так называемых колхозных рынках. Командная экономика отнюдь не командовала людьми, желающими тратить свои деньги.

И рынок совсем не таков, каким его частенько живописуют.

Рынок, как и вся экономика, не может ставить себе задачу сам. Ее может поставить только общество и государство. А вот когда он предоставлен сам себе, то вовсе не озабочен тем, чтобы «измерить заслуги человека перед обществом», как полагает А.П. Паршев. Рынок озабочен своим выживанием и своим самосохранением, и в этом процессе теряет свои замечательные свойства по «измерению заслуг». А когда он становится особенно уродливым, его поправляет государство.

Рынок подобен волку, которого хотят пристроить к охране отары. Пока он маленький, кажется, что он сможет это делать. Но когда он вырастает, то живёт по своим инстинктам и режет скотину, которую должен охранять.

Иначе говоря, за рынком нужен постоянный контроль. А как только затраты на контроль становятся больше, чем польза, сферу применения рынка нужно ограничить. В противном случае быстро возникнет вопрос: мы имеем рынок, или рынок имеет нас?.. Есть милиция, суд и тюрьма, и каждый человек, принимающий участие в рыночных отношениях, подсознательно учитывает существование этих государственных институтов. Поэтому государство первично, а нынешний, современный рынок – вторичен, и все разговоры о независимости рынка от государственного регулирования – глупости.

Принцип свободной торговли был провозглашен Адамом Смитом в его книге «Богатство народов», написанной в 1776 году для Ост-Индской компании. Но что интересно, даже в самой Англии свободная торговля никогда не осуществлялась. Более того, мощный государственный аппарат зорко следил не только за уплатой налогов своими подданными, но и за ценами – как на ввозимые товары, так и на товары собственного производства.

Другой экономист, Давид Рикардо, объяснял миру пользу мировой торговли, как наиболее эффективный способ использования мировых ресурсов. На фоне этих объяснений Англия «согласилась» развивать на своей территории ткацкую промышленность, в то время – самую передовую по технологиям, но и самую затратную отрасль производства, оставив виноделие Испании и Португалии. И по сию пору эти две страны не могут оправиться от такого «эффективного» международного разделения труда.

А это и понятно. Экономическая теория не самодостаточна. Если взять исконное определение экономики, как науки о ведении домашнего хозяйства, или в современном значении, – как науки, которая исследует проблемы эффективного использования ограниченных производственных ресурсов или управления ими с целью достижения максимального удовлетворения материальных потребностей человека, то очевидна ее многовариантность. Выбор нужного решения происходит при внесении ряда дополнительных условий, как правило, лежащих вне экономики.

Представьте себе, что вам надо проложить пути, связывающие ряд населённых пунктов в сильно пересечённой местности. Вы можете пригласить для консультации профессионалов, которые предложат оптимальное решение вашей задачи. А если вы не сможете четко объяснить им свою цель, то чего они будут оптимизировать?

А теперь представим, что эти дороги можно проложить в интересах или одного заказчика, или другого. В таком случае это будут разные решения, так как у каждого заказчика свои интересы. Решения разные, а дают их одни и те же консультанты. И ничего удивительного, ведь они решали разные задачи.

А что произойдет, если потенциальных заказчиков несколько, а систему дорог надо строить одну на всех? Ясно, что будет утверждён проект, максимально учитывающий интересы сильнейшего из заказчиков. И не просто утверждён, а со ссылкой на мнение экспертов. Только одна мелочь не будет сказана, что это было не единственное возможное решение.

К сожалению, в силу своей либо малограмотности, либо личной заинтересованности, наши реформаторы, прикрываясь тем, что законы экономики будто бы везде действуют одинаково, навязывают обществу мысль, что и результаты их применения в разных местах будут одинаковыми. А вот это уже неправда. Например, на тело действуют гравитационные и центробежные силы. Так вот центробежная сила в зависимости от широты местности меняется от нуля до максимального значения.

Всегда экономика подчиняется задачам государства. Во всяком случае, должна. Однако государственную власть, как уже сказано, осуществляют корпорации людей, имеющие вдобавок свои собственные интересы. Если эти интересы противоречат государственным, они проведут такие меры, что развалят и рынок, и страну. Такое поведение власти, говоря без экивоков, называется государственной изменой. Именно это произошло в России в конце ХХ века.

В общем же случае государство, вне зависимости от действующей в нём экономической системы, ведёт хозяйственную политику в интересах себя и граждан. Представьте трёх человек, имеющих задачей выживание в разных климатических условиях. Для этого они используют различную одежду. Вот эти люди – государства, а одежда – экономические отношения. Поэтому не рынок определяет структуру и функции государства, а наоборот. А то, что без государства рынок вообще невозможен, должно быть ясно каждому. Поддержание рынка немыслимо без определённой правовой и контролирующей системы.

«Либерализм» – это не более чем попытка развитых стран установления колониальных взаимоотношений с менее развитыми странами. Ни в США, ни в Англии – главных апологетах «либерализма», нет свободного рынка. Так или иначе, государство вмешивается в экономику и играет в ней не последнюю роль. Почему? Да потому, что чисто рыночные отношения – это неуправляемая стихия. Поэтому просто дикостью выглядит утверждение, будто сложная динамическая система с целым спектром возможных стационарных состояний, развиваясь хаотически, непременно попадёт в одно из наперёд заданных состояний, и «удовлетворит потребности общества». Кабы так, в лотерею выигрывал бы каждый по три раза на дню.