«Ему подобает расти, мне же умаляться» — этими словами Иоанна Крестителя (в конце 3–ей главы Евангелия от Иоанна) определяется вся линия нового, измененного существования.

Ибо начинается новая жизнь. В том также отличительная черта христианского мистического опыта, что дело здесь идет не об эмоциях, а о новой действительности, о преображении жизни, об участии в Кресте Христовом, о длительном, всю жизнь длящемся, процессе отдания своей воли и «сораспятия Христу».

Мистическая жизнь христианина неразрывно связана со Крестом Христовым, живительным — и болезненным, и тяжким и радостным одновременно и подающим новую жизнь. И уже теперь, в страданиях и испытаниях и лишениях и нуждах, ощущается веяние Превозмогающего Присутствия: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? … Но сие более чем преодолеваем силою Возлюбившего нас» (Римл. 8, 35. 37). «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос» (Галат. 2,19–20).

«Проповедь о Кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, сила Божия» (1 Кор. 1, 18). Нельзя более радикально, более существенно поставить этот вопрос, чем сделал это в этих словах апостол Павел. «Для иудеев соблазн, для эллинов безумие». Безумие, юродство, или, говоря с точки зрения современного скептика, «наивность», «самовнушение», — вот, чем может представляться для среднего неверующего человека проповедь христианства. И на это есть ответ только один: «сила Божия». Сомнениям, смущениям, недоумениям, насмешкам, возбуждаемым проповедью, — противополагается только одно: «явление духа и силы». Это есть сила, меняющая жизнь, преображающая жизнь, спасающая, ибо это есть — реальность. Реальность эта состоит в том, что совершился прорыв Божий в нашу земную историческую действительность, открылось безмерное снисхождение любви Божией — в отдании Себя Сына Божия, даже до смерти. И в победе над смертью. То, «что мы слышали, что видели, что рассматривали своими глазами и что руки наши осязали» (1 Ин. 1. 1–7), т. е. любимый Учитель, с Которым ученики прожили вместе ряд лет изо дня в день, — это было Слово Жизни. «Ибо Жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и теперь явилась нам». «Мы видели», «мы слышали», «мы трогали» и — «Вечная Жизнь!» Вот в этом центральный и основной нерв христианства, суть всего благовестил: близость Его такая к нам, милосердие Его и любовь Его до того доходят, что он сделался нашим братом, что Он был тут среди нас, что Он ради нас умер и что Он для нас победил смерть. Это последнее было решающим во всей проповеди и осталось решающим…

«О Сыне Его, Который открылся Сыном Божиим чрез воскресение Его из мертвых», пишет Павел к Римлянам (1. 2–9). «Если Христос не воскрес, то проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша… Но Христос воскрес, первенец из мертвых» (1 Кор. 15. 14, 20). Из «Деяний Апостольских» мы видим, что проповедь о воскресении была центральной чертой всего перво–апостольского благовестя — до такой степени, что все это благовестив может быть охарактеризовано как проповедь, как свидетельство о воскресении Христа. В этом — христианство; с этим христианство стоит и падает. Ибо христианство есть прорыв спасающей силы Божией, прорыв Божий, во плоти, в мир, однажды и при том решающим образом, до глубин смерти, и победа над смертью. Победа уже состоявшаяся. И еще больше. Но разве может быть что–либо большее, чем победа? Да, может быть, ибо вхождение Божие в мир, истинное воплощение Сына Божия («мы видели, руки наши трогали», и это была «Вечная жизнь, которая была у Отца и явилась нам»), подлинная смерть Сына Божия, отдающего жизнь Свою во искупление за многих, и подлинное воскресение Его — есть выражение только одного: безмерной, конкретно в историческом Лице, в историческом факте, во плоти, вот в этой ткани жизни нашей раскрывшейся Любви Божией. Да, жизнь наша и жизнь мира это — трагедия (почему это и как это, мы только неясно, смутно угадываем), но трагедия, просветленная подлинным присутствием Божиим. Трагедия, скорбь, но с Богом — это означает величайшее сокровище, величайшую радость, величайшую ценность. Ибо если бы не было нашей скорби, то мы не познали бы в такой степени Его бесконечно снисходящей Любви. «В том Любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и отдал Сына Своего в умилостивление за грехи наши».

Но не только исторический факт, однажды совершившийся, прорыва Божия в мир, во плоти, до глубин страдания и смерти и до победы воскресения, но и постоянное пребывание Его с нами, мистическое внутреннее Его присутствие. «Вот Я с вами во все дни до скончания века».

Это означает изменение картины мира и освящение нашей жизни во всех ее мелочах: через Его вхождение не только в мир, но и в нас. «Пребудьте во Мне, и Я в вас» … «Я в них, и Ты во Мне: да будут совершены во едино…» (Ин. 17. 23). «О дети мои, за которых я снова в муках рождения, покуда не изобразится в вас Христос!» пишет Павел к Галатам (4, 19). Его освящающее всю жизнь присутствие, которое является сокровищем уже и теперь, в испытаниях и немощах наших уже теперь, когда мы еще в «смертной плоти нашей».

Превозмогающая, покоряющая близость Божественного, вот — суть мистического опыта, мистического ощущения. Специфическая и основоположная черта христианского мистического опыта в том, что Божественное, Все–Превосходящее раскрылось в своей полноте тут меж нас, во плоти, в ткани исторического процесса в лице Иисуса Христа. «Мы видели». И то, что мы видели, было «Слово Жизни». «Мы видели — Славу Его». «Веруешь ли ты в Сына Божия? — А кто он, Господи, чтобы мне веровать в Него? — И видел ты Его, и говорящий с тобою — это Он». И сказал тот: «Верую, Господи!», и поклонился Ему (Ин. 9.35–38). «Выйди от меня, Господи, я — человек грешный!» (Лк. 5. 8). «Я — Свет миру» (Ин. 8.12). «Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11.28). Полнота, избыток жизни, Тот, кто есть «воскресение и жизнь», Источник мира — тут, среди нас. И мы прикасаемся к Нему. Двойное свидетельство: мы видели Его своими глазами, и вместе с тем — нам раскрылись глубины Божии: мы видели Его славу, «славу как Единородного от Отца». Безмерное, Все–Превосходящее — во плоти, и мы склоняемся перед Ним вместе со слепорожденным и вместе с апостолами. Но не только в истории, в ткани исторической жизни явился Он среди нас в смирении Своем, в уничижении и в благодатной полноте Своей и тем освятил исторический процесс и дал смысл и центр истории мира. Но и теперь Он тут среди нас, невидимо и духовно, Владыка и Господь, Он, который воплотился, умер и воскрес и теперь пребывает с нами незримо «во вся дни до скончания века», согласно обетованию Своему, чтобы царить в сердцах наших. «Я в них и Ты во Мне, да будут совершены во едино».

Конкретное, живое историческое Лицо и Полнота Божества даны одновременно «в лице Иисуса Христа». Здесь, с нами, Полнота Божества, единожды и исчерпывающим, центральньм и решающим образом явившаяся в истории в Иисусе Христе — нашего брата, человека, Сына Человеческого, и вместе с тем Сына Божия. Бездна заполнена между Богом и миром, покоренном суете и смерти — Божественное вошло в мир. «Отвечал Фома и сказал: Господь мой и Бог мой!» — так заканчивается основная часть Евангелия от Иоанна. В этом — суть христианского благовестил, суть христианской мистики: Вечное с нами, среди нас — в историческом явлении Сына Божия, и пребывает с нами. Тогда и теперь, исторический факт и —благодатное, постоянное присутствие.

О сокровищах Вечной Жизни в нас, т. е. о сокровищах, о богатстве Его присутствия в нас (напр. «неисследимое богатство Христово», Еф. 3. 8) говорит непрестанно апостол Павел. Это — стихия новой жизни, победная и радостная, и все более радостно и победно утверждающаяся в нас даже в страданиях, испытаниях, ветшании нашего внешнего человека.