– Мама, звонить Карею? – с новым испугом спросила Алекса.

– Лучше пошли эсэмэску, – посоветовала мама. И тоже вышла за калитку.

Теперь стало видно, что Ферди и правда одет в длинную куртку с капюшоном. Алексе даже любопытно стало: неужели под капюшоном и впрямь трикотажная шапочка с прорезями для глаз? Парень подбежал и остановился, тяжело дыша. Кажется, его насторожил чужой человек рядом с девушкой.

– Быстро пошли в дом, – сказала Алекса, хватая его за рукав куртки. – Сколько у тебя времени осталось?

– Минуты три! – выдохнул Ферди. Шапочка, натянутая на лицо, явно мешала ему говорить отчетливо, но в голосе не было ни паники, ни страха. Лишь радостный восторг напроказившего мальчишки, который думает, что ничем не рискует. – Но ничего. Сквозь капюшон свет не проходит, могу переждать.

– Почему ты… – начала девушка возмущенно, но мама, как ни странно, перебила:

– Ферди, я мама Алексы. Можешь называть меня госпожа Коллум. Я очень рада, что ты решился погулять. Молодец. Зайдем-ка в дом. Ты же не зря решился выйти на улицу. Идем, идем!

– Простите, я не подумал, что могу разбудить… – виновато пробормотал Ферди, увлекаемый мамой к дому.

Алекса шла за ними и возмущенно думала, что мама слишком потакает этому балбесу. Даже пронеслась нехорошая мыслишка, что она сюсюкает с Ферди, потому что тот из богатой семьи. Но, прислушиваясь к негромкому разговору, в котором мама коротко расспрашивала парня о его ощущениях и впечатлениях, а Ферди с жаром рассказывал ей о том, что он почти летел, а не бежал, Алекса начала смотреть на происходящее под другим углом.

Лишь у самого дома девушка спохватилась и отправила Карею послание: «Ф. у нас». Еще подумала: «Пишу, как про сбежавшего из дома мальчишку».

Когда дошли до дома, мама немедленно взяла парня за руку и, не давая времени на вопросы, повела его в комнатку, служившую кладовкой. Она располагалась внутри гостиной, примыкая к лестнице наверх, на второй этаж, и к коридору в столовую. Здесь не было окон, зато в само?й комнатушке стоял небольшой стол и две низкие полки, служившие скамейками. Две стены этой кладовки были завалены учебниками и старыми магическими книгами – мамино и папино наследство. А еще здесь были альбомы и журналы по садово-ландшафтному дизайну. В общем, кроме старых вещей, сюда складывались книги, которые, возможно, никогда не понадобятся, но к которым иногда приходилось возвращаться. Поэтому и не выкидывали.

– Ферди, хочешь чаю? – спросила мама, когда парень замолчал, усевшись на скамью, и огляделся.

– Нет. Закройте дверь, пожалуйста. – А когда Алекса неохотно выполнила его просьбу, он помялся и объяснил: – Шапка раздражает кожу на лице. – Затем послышался еле уловимый шорох, и Ферди сказал: – Госпожа Коллум, несмотря ни на что, я очень надеялся встретиться именно с вами. Алекса много о вас рассказывала… И я очень хочу, чтобы вы потрогали мое лицо. И голову.

– Я не целительница… – начала было мама.

– Знаю, – коротко сказал парень.

Прошелестело – мама поднялась и осторожно шагнула рядом со столом.

Алекса почему-то вдруг затаила дыхание. Никаких мыслей. Лишь желание, чтобы мама не причинила ему боли. Хотя девушка уже знала, что все ожоги на лице Ферди зажили. Уж это целители сделали для него в первую очередь.

– Не убирайте руку, – сказал парень. – Госпожа Коллум, что скажете?

Он не задавал конкретных вопросов, но спрашивал со странной настойчивостью в голосе. Алексе даже страшно стало: а если мама неправильно поймет его вопрос-загадку?

Прошло не менее двух минут, прежде чем мама заговорила:

– Не знаю, чего ты ждешь услышать от меня, милый мальчик. Но ко всему прочему ты очень умный, Ферди. Целых три года держать на расстоянии и не допускать к себе тех, кого не хочешь слышать, – это умно. Но целых три года лучшей твоей поры выпали из жизни. Решать за тебя никто не будет. Теперь, когда не без помощи Алексы у тебя появилось «световое» время, надо искать что-то другое, что позволит тебе не отрекаться от собственной жизни. Ты об этом размышлял, но не знал, как выразить.

– Как вы думаете, у меня получится?

– Думаю – да. Иначе бы ты сюда не пришел. У тебя есть характер – ты выдерживал невольное заточение целых три года. Я бы, например, так не сумела. Ты решителен и даже расчетлив: захотел прийти сюда – и сделал все, чтобы обеспечить свою безопасность в дороге. Ты начинаешь добиваться своей цели. А значит, в тебе просыпается целеустремленность. Я верю, что твое исцеление пойдет быстрей, если ты поставишь себе цель – что-то самостоятельно сделать в этой жизни.

– Я спросил, не зная, что хочу услышать, – задумчиво сказал Ферди. – А услышал то, что мне надо. Вы видите меня так, как я себя не вижу.

– Алекса много рассказывала мне о тебе, – улыбнулась в темноте мама, и девушка по движению воздуха поняла, что она снова села рядом. – Поневоле приходилось думать о тебе и твоей участи.

Тишина опустилась сразу после ее слов. Они втроем сидели и молчали, но никакой неловкости, во всяком случае Алекса, не ощущали.

Приглушенный дверью в кладовку, раздался странный звук. Будто кто-то открыл входную дверь, вошел в гостиную и остановился в нерешительности.

– Ферди, я сказала Карею, где ты находишься, – смущенно проговорила Алекса. – Это, наверное, он приехал за тобой.

– Хорошо… – Ферди сказал и снова замолчал на секунды. Потом вздохнул. – В вашей гостиной достаточно слабый свет. Вы… не возражаете, если я выйду без… – Он снова вздохнул. – Без прикрытия?

– Я возьму тебя за руку, – предложила Алекса. – Это будет как еще один сеанс.

– Хорошо. Только не бросай меня сразу, как только увидишь меня.

– Готовьтесь к выходу, – сказала мама от двери. – Я предупрежу Карея.

И вышла.

– Подумаешь, – насмешливо сказала Алекса. – Все такие сильные! А я вот признаюсь, что я слабая и… Нет, любопытная. А может, все-таки сильная.

– Это как?

– Я на этой скамье подпрыгиваю от нетерпения узнать, что вы решили с Региной. Но ведь молчу. Хотя мне очень-очень хочется узнать. Вот какая я сильная.

– Ничего особенного, – усмехнулся Ферди. – Я сказал ей, что решу все сам и тогда сам же позвоню. Ей придется подождать.

– Она ждала три года. Это уже говорит о том, что она чувствует к тебе.

– Я тоже ждал три года. Но мое ожидание – другое, – сухо сказал Ферди.

Алекса поразилась. Как будто говорит совершенно не тот Ферди, которого она знала. А потом ее запоздало передернуло: Ферди собирается выйти на свет так, чтобы три человека увидели его в нынешнем состоянии!

– Алекса, дай руку.

Она неуверенно протянула руку и почувствовала, как парень мягко сжал ее кисть. Она даже успела почувствовать, что его пальцы нервно подрагивают. Сердце больно заколотилось: сейчас она увидит Ферди.

Он встал – и она открыла дверь. И сразу взглянула на него.

По фотографиям в сети помнила открытое лицо красивого парня.

Этот человек был словно тенью того, из прошлого. Тенью на воде.

Лицо Ферди покрывала тонкая сморщенная кожа, бледно-белесая. Бледность была подчеркнута розовыми жилками шрамов, стягивающих кожу. Рот был слегка перекошен, потому что два тонких шрама растянули его в разные стороны. Опухшие веки почти не давали увидеть ранее большие лучистые глаза. Ферди настороженно молчал и только исподлобья поглядывал на присутствующих. Алекса невольно вцепилась в его руку, чувствуя в себе решимость драться с любым, кто скажет хоть что-то, из-за чего он может… расстроиться.

Мама с Кареем стояли неподалеку.

И первой к Ферди быстро пошла именно она. Тоже ухватила за руку и со слезами на глазах негромко засмеялась, гладя парня по щеке:

– Господи, как я боялась, что будет хуже!

Ферди выдохнул и опустил плечи.

Подошел Карей, хмыкнул:

– Честно говоря, я боялся того же. Ферди, ты везунчик, брат. Был и, видимо, всегда будешь.

Алекса с трудом разжала задеревеневшие на руке Ферди пальцы. Тот уже неуверенно улыбался, жадно всматриваясь в глаза всех, как будто пытаясь прояснить для себя: искренни ли они? Мама быстро отошла, а потом вернулась – с зеркалом, снятым со стены. Подсунула зеркало парню: