— Мне казалось, я узнала его достаточно хорошо, — вздохнула Стефани. — Но, как выяснилось, я не знала его совсем. То есть мне известно, что ему нравится в постели, какие его любимые рестораны, его волнует, как выступят «Викинги» в следующем сезоне. Вот, пожалуй, и все. А как он голосует, кто его любимые писатели, какое у него отношение к жизни — это осталось для меня загадкой. Господи, как я могла поверить, что полюбила человека, о котором так мало знала. Какую глупость я совершила!

Диана решила не углубляться в тему. Ей не хотелось об этом думать, поэтому она спросила о другом:

— Значит, о замужестве речь не идет?

— У него и в мыслях не было разводиться с женой. — Стефани грустно покачала головой. — Все это время Стэн использовал ее как прикрытие, но как же я могла попасться на эту удочку? Почему оказалась такой наивной?

— Перестань себя винить. Ты совершила ошибку, никто от этого не застрахован, и я тоже. Вспомни Стюарта.

— Спасибо, но я жду от тебя дельного совета, а не признания моих ошибок.

— Я полагаю, ты имеешь в виду ребенка?

Стефани расправила салфетку на коленях, затем переложила приборы на столе, передвинула стакан с водой.

— Я не могу посмотреть на все это беспристрастно.

— Не думаю, что тебе стоит прислушиваться ко всему, что я скажу, — сказала Диана. — Посмотри, что получилось из моего желания помочь Эми.

— Не все сделанное во имя любви складывается так, как задумано, но я все равно отдаю предпочтение любви перед голосом рассудка. — Стефани отстранилась, чтобы дать официанту возможность поставить заказанное блюдо. — Кроме того, мне кажется, что в жизни у Эми устроится и сложится даже лучше, чем мы предполагали.

— Хочется надеяться, что ты не ошибаешься. — Диана подцепила одну из креветок, венчавших салат, она оказалась жесткой и безвкусной. Диана прислонилась к спинке стула и изучающе посмотрела на подругу.

— Что ты так смотришь на меня? — Стефани чувствовала себя неуютно под взглядом Дианы.

— Пытаюсь представить тебя в роли мамы.

— Трудно, верно?

— Твоя жизнь заметно изменится с появлением малыша.

— Меня волнует не это, — ответила Стефани.

— А что же? — удивилась Диана.

— Что, если у меня ничего не получится? Если не знаешь, что делаешь, можно очень просто испортить ребенку жизнь. Стоит только посмотреть на Эми.

— Тебя беспокоит, сможешь ли ты полюбить этого ребенка? — спросила Диана.

— Я как-то над этим не задумывалась, — удивленно произнесла Стефани.

— Тогда и волноваться не стоит. Пусть моя мать наделала бы кучу ошибок, но прояви она хоть чуточку любви к Эми, все могло обернуться совсем по-другому.

Но Стефани продолжала сомневаться.

— У меня есть некоторые сбережения, но я не могу позволить себе отказаться от работы и целиком посвятить себя воспитанию ребенка. Ему придется проводить время среди незнакомых людей. Что это будет за жизнь?

— Не знаю. — Живя со Стюартом, Диана хотя и изредка, но все же подумывала о ребенке. И ее преследовал тот же вопрос.

— Почему бы тебе не поговорить у себя на работе с теми, у кого есть дети. Ведь проблема не такая уж и редкая.

— Ты пытаешься мне внушить, что я должна оставить ребенка?

— Нет, — осторожно заметила Диана, — просто я хочу, чтобы ты поступила так, как действуешь всегда, столкнувшись с трудностями. Выясни, что конкретно тебя беспокоит, и пусть Майк Джонс поможет тебе найти ответы. Мы можем обсуждать эту тему до бесконечности, но ты не получишь удовлетворения, пока не воспримешь разумом то, что нашло отклик в твоем сердце.

— То есть? — поинтересовалась Стефани.

— Ты даже не заикнулась о том, чтобы отдать ребенка на усыновление, и аборт ты делать не собираешься. Остается только одна возможность.

— Я думала и над вариантом с усыновлением. Одна знакомая мне пара недавно получила малыша, им пришлось ждать пять лет. Они безмерно счастливы и носятся с этим ребенком, как с бесценным сокровищем.

— И все же, что решила ты? — спросила Диана, уже догадываясь об ответе.

— А если мой ребенок попадет к таким людям, как твои родители? Если его не будут любить, я этого не вынесу. А вдруг они вступят в какую-нибудь секту или станут внушать ему разную ерунду?

— Но ты ведь знаешь, что существует возможность открытого усыновления. Ты можешь предварительно встретиться с будущими приемными родителями твоего ребенка и посмотреть, что они собой представляют. — Диана уже поняла, что Стефани не нужен был совет, она просто хотела высказаться и утвердиться в своем решении.

— Нет, этот вариант отпадает. Я не смогу оставаться в стороне, если буду знать усыновителей.

— Тогда в чем же дело? — спросила Диана.

— Я никогда не представляла себя в роли матери-одиночки.

— Как и многие другие. Если бы им было дано выбирать, без сомнения, большинство женщин предпочли бы полную семью.

— Получается подрыв моральных устоев.

— Не говори глупостей. Все те, кто обожает разглагольствовать на такие темы, ищут всего лишь пищу для сплетен, а не решение проблемы. Они с одинаковым рвением готовы обливать грязью женщину, если она сделала аборт, отдала ребенка на усыновление или решила сама его воспитывать. Никто из этих ревнителей морали и словом не заикнется об отцах и их ответственности. Это взгляды средневековья. Я считаю, мы должны…

— Ты нарисовала очень яркую картину, — перебила ее Стефани. — Я рада твоей поддержке.

— Наверное, я сильно разошлась? — спросила Диана.

— Нет, все нормально, очень убедительно, — улыбнулась Стефани.

Подошел официант. Увидев их почти нетронутые тарелки, он нахмурился, бросив взгляд на очередь у входа.

— Так, — подытожила Стефани, — его чаевые уменьшились на пять процентов.

— Вот теперь передо мной прежняя Стефани Гэрхэм, — от души рассмеялась Диана.

К тому времени, когда Диана подъехала к больнице, стоянка оказалась заполненной до отказа. Она несколько раз объехала вокруг, ожидая, пока освободится место, и размышляла о разговоре со Стефани. Она решила пока ничего не рассказывать Эми. Сердце ее учащенно билось, когда она шла по коридору к палате. Прежде она боялась за Эми, теперь ей стало страшно за себя.

Диана не знала, как восстановить между ними былое согласие. Тревис пытался уверить ее, что Эми со временем смягчится, но Диана чувствовала, что для примирения требовалось нечто большее. Эми безгранично доверяла ей и никому больше. И пока они не найдут способ преодолеть возникшее отчуждение, не приходилось ждать изменений к лучшему.

Дверь была открыта. Палату заливал свет полуденного солнца. Тревис сидел на стуле у окна и что-то писал в блокноте. Эми спала.

Диана, не отрываясь, смотрела на дорогих ее сердцу людей. Она ловила черты сходства между ними в улыбке, взгляде, манере склонять голову в минуты задумчивости. И у нее болезненно и сладко сжималось сердце при мысли о том, как по-разному сложились бы их судьбы, если бы Гаса не поторопились объявить погибшим.

Тревис почувствовал ее присутствие и поднял глаза. В его взгляде не было удивления, а только искренняя радость. Он поднялся ей навстречу и нежно поцеловал.

— Как прошел обед со Стефани? — тихо поинтересовался он.

— Скучать не пришлось, — коротко ответила она, глядя ему в глаза, и только теперь заметила в них крошечные золотые крапинки и удивилась длине ресниц. Как она не видела этого раньше? Потом темным облаком пришла мысль: «Наверное, и Стефани испытывала нечто похожее к Стэну». — Я тебе позже все расскажу.

Тревис снова взглянул на все еще спящую Эми и увлек Диану в коридор.

— День прошел хорошо, — сказал он с довольной улыбкой. — Эми засыпала меня вопросами.

— Что ты ей сказал?

— Правду. Я не хочу, чтобы она приехала домой, не имея представления о том, что там происходит.

Слово «дом» немного смутило Диану, сердце ее болезненно сжалось.

— Эми согласилась поехать с тобой? — с сомнением спросила она.

— Эми говорит, что ей нужно сначала привыкнуть к своим новым ощущениям.