Ей хотелось казаться спокойной. Не нужно, чтобы Зак заметил ее волнение.

Как ни старалась, Иден не удалось забыть кошмарные сцены на острове. Ей больно было от одной мысли, что ее возлюбленному приходится таким способом поддерживать перед командой свой авторитет. Скоро ли он станет, наконец, свободным человеком?

Когда они проходили мимо матроса, старательно моющего палубу, она ощутила сильный запах уксуса. Она вздрогнула от отвращения.

— Что же он делает? Почему моет палубу уксусом? — удивилась она.

— На большинстве торговых кораблей, Иден, палуба моется соленой водой с уксусом, — засмеялся Зак. — В дни моего пиратства, палубы мылись даже французскими брэнди, благо его было у нас в достаточном количестве. — Кивком головы он указал на лестницу, ведущую в трюм. — Нижние палубы обычно окуриваются смолой или серой, горящими в огромных кастрюлях, — продолжал он объяснять ей. Он недовольно сморщил нос. — Судя по запаху на этом корабле, смею утверждать, что здесь в течение длительного времени не убирали. Улыбнувшись, он добавил. — Но все очень быстро изменится.

Иден огляделась. При ярком свете дня она обратила внимание, что судно, на котором они находились, сырое и запущенное. Остро пахло трюмной водой и подпорченным мясом.

Они подошли к капитанской каюте. Зак поторопил ее войти внутрь и запер дверь на замок. Свеча, горевшая в медном подсвечнике, слабо освещала тесное помещение.

Зак повернулся к девушке и заглянул ей в глаза.

— Мне жаль, Иден, что тебе пришлось увидеть то, что произошло сегодня, — извинился он, с нежностью коснувшись ее щеки. — Я намереваюсь отвезти тебя назад к отцу. До разлуки у нас осталось лишь несколько часов. Сумеешь ли ты забыть то, чему стала невольной свидетельницей? Сможем ли мы воспользоваться тем, что мы снова наедине?

Иден бросилась ему на шею и крепко обняла. Затем слегка отступила, чтобы начать раздеваться. Они взглянули друг на друга, и в их глазах читалось обещание предстоящего наслаждения.

Он подошел к ней. Глаза были полны страсти. Наклонившись, он поцеловал ее приоткрытые губы и усадил на койку. Его руки слегка дрожали, когда сняв с ее плеч платье, он обнаружил ее прекрасную грудь. Когда он дотронулся до нее руками, у Иден перехватило дыхание. Наклонившись, он стал осыпать легкими поцелуями все ее тело, начиная с шеи, по направлению к груди. Наслаждение переполнило все ее существо. Затем он осторожно взял в рот один ее сосок и нежно провел вокруг него языком. То же он проделал и со вторым.

Закрыв глаза, Иден чуть слышно стонала все время, пока Зак медленно водил губами по ее телу. Неистовое вожделение охватило ее.

Каждая клеточка ее тела тянулась к нему, желая получить сегодня то, в чем им обоим может быть уже завтра отказано.

Увидев и почувствовав его наготу, она вспомнила то наслаждение, которое охватило их обоих в прошлый раз, и предалась нахлынувшим чувствам.

Рывком открыв дверь, Прэстон шагнул за порог и наткнулся на лежащее тело. Это была негритянка. Мокрое насквозь платье облегало ее окоченевшее тело, а темные перепуганные глаза глядели на него с мольбой.

— Бог мой! — воскликнул Прэстон и подал ей руку, тяжело опираясь на свою трость. Он помог ей встать. — Кто ты? Откуда?

— Меня зовут Сабрина, — едва слышно ответила она, уставшая и изможденная после кошмарной, проведенной в болотах ночи. Ее кожа горела от укусов москитов, а сама она до костей продрогла в своей вымокшей до нитки одежде.

Опираясь на руку Прэстона, она вошла в дом.

— Мистер Зак… Я потерялась от мистера Зака… Болота. Там так холодно.

Она опустила голову и горько заплакала.

— Джошуа! Бедный мой Джошуа!

Голова Прэстона пошла кругом. Он прислушивался к ее сбивчивому бормотанию и ничего не мог разобрать. Кто такой Джошуа? Ему не знакомо это имя. Правда, он неплохо знает Зака.

— Тебе известно, где сейчас мистер Зак? — спросил он взволнованно, помогая ей сесть на диван напротив камина. Огонь, разведенный вчера вечером, давно погас, поленья превратились в серую, холодную золу.

Сабрина исступленно дрожала. Она обхватила себя за плечи, смутно сознавая, что Прэстон задает ей какие-то вопросы о Заке.

— Мне так холодно, — прошептала она.

Зубы ее стучали, по щекам ручьями текли слезы.

— Бедный Джошуа, — запричитала она, раскачиваясь взад-вперед. — Слишком поздно для него. Поздно для меня.

Заметив, насколько она продрогла, Прэстон с трудом опустился на больное колено и стал поспешно разводить в камине огонь, сложив туда заранее подготовленные дрова. Он поднес к ним зажженную спичку, огонь быстро разгорелся.

Он оглянулся, и в поле его зрения вновь оказалось письмо Зака, лежащее на полу. Прэстон впервые задумался о его содержании. Зак умолял Иден запастись терпением, сообщал, что уезжает ненадолго, а когда вернется, расскажет ей о своем уродливом прошлом.

О каком прошлом, черт побери, идет речь? Прэстону казалось, что Зак — образец достойного молодого человека. Неужели он ошибся? Неужели этот человек обманул доверие его дочери и его собственное?

Тайна, окружавшая Зака, не давала ему покоя. Он не допускал и мысли, что Иден полюбила человека аморального с сомнительным прошлым. А если это так?

Боже! Где же она сейчас?

Неужели этот человек навлек на нее неприятности, и она попала в злые руки?

Надеясь получить ответы на многочисленные вопросы, мучавшие его, он обернулся к Сабрине, но та прилегла на диван и крепко уснула. Прэстон потряс ее за плечи, но услышал в ответ лишь невнятный лепет.

— Сабрина так устала, так устала…

Он понял, что ответа не получит. Беспокоясь, что она замерзнет и до смерти простудится в своей мокрой одежде, он решил раздеть ее и высушить платье, пока она спит. Иного выхода он не видел.

Хмурясь от неловкости, Прэстон снял с нее платье и повесил его у камина. Множество красных следов, оставшихся на ее коже от укусов москитов, не могли скрыть великолепие ее нежного черного тела.

Он вздрогнул, почувствовав, что восхитительная женская плоть невольно вызвала в нем воспоминания о счастье обладания, не испытываемом им после смерти жены уже лет десять, и поспешно накрыл Сабрину теплым пледом.

Затем он подошел к окну, и мысли его вновь обратились к дочери. Что ему предпринять? Может быть, следует отправиться в город и сообщить об ее исчезновении? Или обратиться за помощью к судье Прайору?

Перед его мысленным взором возникали картины одна страшнее другой. Он представлял свою дочь, избитую и измученную, в руках жестокого пирата… Если на нее действительно напали, то по возвращении домой ей понадобится помощь и утешение.

Нет! Он не может уйти из дома и будет ждать ее возвращения.

Прэстон отправился на кухню, растопил плиту и поставил чайник, Затем сел за стол и, опустив голову, безутешно заплакал.

Воздух, казалось, тоже был напоен любовью. Их переплетенные тела лежали рядом, обнаженная плоть против обнаженной плоти. Зак приподнялся и, поймав ее взгляд, ощутил, как страсть снова овладевает им.

— Я так люблю тебя, родная! — прошептал он, целуя ее лицо. — Моя любовь к тебе бесконечна. Скажи, что ты тоже любишь меня.

— Ты же знаешь, что это так, — ответила она, перебирая его прекрасные черные волосы. — Люби меня, дорогой, люби меня всегда!

— Думаю, я слишком поспешил осудить твоих похитителей, — продолжал Зак, целуя ее. — Мне повезло, что ты здесь, на борту корабля, рядом со мной. Если бы не эти мерзавцы, ты сейчас оставалась бы на суше, теряясь в догадках, какому человеку подарила свое сердце. — Он продолжал целовать ее шею, плечи, грудь. — Теперь ты знаешь обо мне все, и в тебе больше нет ненависти, — сказал он мягко. — И это радует меня. Я так счастлив, Иден.