Королева еще сильнее нахмурилась. Она была не в настроении для софистики Гарета.

«Это правда?» – повторила она свой вопрос.

Гарет хихикнул.

«У правды несколько уровней, не так ли?» – сказал он. – «Какое это имеет значение, если ты была отравлена? Твоя жизнь вышла на финишную прямую, ты медленно двигалась навстречу могиле. Королева без короля. Я не могу придумать ничего более бесполезного».

Королева МакГил почувствовала, как внутри нее закипает ярость. Ее затошнило.

«Ты – мерзкое подобие сына», – плюнула она в Гарета. – «Жалкое подобие человека. Я жалею о том, что вообще родила тебя».

«Я знаю, мама», – спокойно ответил Гарет. – «Я знал это с того самого дня, когда ты родила меня. Но, видишь ли, сейчас ты ничего не можешь с этим поделать. Потому что я, наконец, свободен от твоей досягаемости и от досягаемости отца. Теперь я приказываю тебе», – сказал он громко, поднимаясь. Его лицо покраснело от гнева. – «Теперь ты являешься моей подданной. И одним только щелчком пальцев я прикажу слуге убить тебя. Твоя жизнь в моей власти».

«Тогда сделай это», – закипела от ярости Королева, не испытывая страха. Она была так же решительно настроена. – «Не будь трусливым мальчишкой, каким ты был всегда. Будь мужчиной, каким был твой отец и убей меня лицом к лицу. А еще лучше обнажи свой меч и сделай это сам».

Гарет сидел, дрожа.

«Ты не можешь сделать этого, не так ли?» – спросила Королева. – «Нет. Вместо этого ты заставил бегать вокруг меня свою маленькую служанку, чтобы она медленно травила меня. Ты трус. И всегда таким был. Ты – позор для памяти своего отца».

Гарет вдруг потянулся к поясу, вынул кинжал, поднял его высоко и набросился на свою мать с ужасным криком. Приблизившись, он опустил клинок прямо к ее лицу.

Но Королева МакГил была дочерью одного короля и женой другого. Всю свою жизнь она находилась в эпицентре насилия, с того самого момента, когда она научилась ходить, она прошла обучение у королевской стражи. Когда Гарет набросился на нее, Королева спокойно протянула руку, схватила каменный бюст ее мужа, подождала, пока сын не подберется достаточно близко, после чего отступила в сторону и замахнулась на голову Гарета.

Королева сделала это идеально, уклоняясь от его клинка и нанеся удар Гарету по черепу, отшвырнув его на деревянный стол, отчего он опрокинул его, после чего врезался в стену и рухнул на пол.

Гарет лежал на полу, тяжело дыша, несколько раз моргнув. Из его головы текла кровь. Он попытался сесть, потрясенный произошедшим, и вытер кровь с уголков рта. По крайней мере, это стерло улыбку с его лица.

«Я покончила с тобой», – холодно сказала ему Королева. – «С сегодняшнего дня ты мне больше не сын. Я хочу, чтобы ты это знал. Ты мне даже не незнакомец. Ты для меня никто. Я покину это место и никогда не вернусь сюда, пока здесь правишь ты. Теперь я знаю наверняка, что это ты отнял у меня моего мужа. А за это ты будешь гнить в аду. Не думай, что ты не заплатишь за это. Мне сказали, что щит пал. Скоро люди Империи заполнят это место и сожгут его дотла – и ты сгоришь вместе с ним».

Гарет внезапно рассмеялся, и с его губ хлынула кровь.

«Я сомневаюсь в этом, мама», – сказал он. – «Многие люди пытались убить меня, но им это не удалось. Этим утром мой дегустатор упал замертво на моих глазах – очередное неудачное покушение на мою жизнь. А вчера я узнал, что ближайший ко мне человек придет, чтобы убить меня завтра на рассвете. У меня нет союзников, но у меня есть шпионы. Сам дьявол на моей стороне. Как видишь, никто не в состоянии убить меня, мама. И никто не сможет. Я всегда на шаг опережаю других, мама. Это единственное, что ты никогда не знала обо мне. Я всегда на один шаг впереди».

Гарет рассмеялся, покачиваясь, но с Королевы было довольно.

Она развернулась и стремительно вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь. Хафольд шла за ней. Королева слышала эхо смеха своего сына, зная, что сегодня ее нога последний раз ступала по королевскому двору.

Гвендолин бежала через летнее поле цветов, поражающее своими оттенками. Ее отец – молодой, энергичный и здоровый – находился рядом с ней. Ей было около десяти лет, отец подбрасывал ее в воздух и раскачивал, пока они бежали. Гвен заливалась смехом, счастливая из-за присутствия отца. Он рассмеялся в ответ – и это был такой беззаботный, такой глубокий, такой успокаивающий звук. Девушка чувствовала себя в безопасности в этом мире, словно никогда ничего не менялось.

Поле было залито солнечным светом, который был ярче того, что она когда-либо встречала и, глядя на отца, Гвен видела, что он казался моложе и счастливее, чем она его помнила.

«Я так горжусь тобой, дитя мое», – сказал ей отец.

Широко улыбаясь, он нагнулся и поднял дочь на руки, схватив ее за руки и подняв высоко в воздух – так же, как он это делал, когда она была ребенком. Гвен радостно смеялась.

Но когда отец опустил Гвен вниз и ее ноги коснулись земли, она бросила взгляд вниз и поняла, что все изменилось. Если еще минуту назад земля была покрыта цветами, теперь же ее глазам предстала черная грязь, еще минуту назад над ними было ясное, яркое небо, а сейчас оно было темным и затянутым тучами. Еще минуту назад она видела цветы, но теперь вместо них перед ней предстало поле шипов.

И что хуже всего, отец исчез, и Гвен осталась одна.

Гвендолин услышала пронзительный крик ребенка и, обернувшись, вдали, на вершине небольшого холма, увидела колыбель, устроенную на терновом кусте. Ребенок заплакал громче, и девушка нерешительно приблизилась к нему, откуда-то зная, что это ее сын.

Мальчик.

Гвен подошла к колыбели, наклонилась и, заглянув внутрь, поразилась красоте ребенка. От него исходил свет, и девушка не могла не думать о том, что он выглядит точно так же, как и она.

Гвен нагнулась для того, чтобы поднять ребенка, но внезапно колыбель переместилась. Рядом с ней хлынул сильный поток воды, унося колыбель вниз по извилистой горной тропе.

Гвен побежала за ней, но это было бессмысленно. Колыбель уносилась слишком быстро, и вскоре ландшафт перед ней сменился огромным морем.

Гвендолин оказалась на скалистом побережье, глядя на надвигающийся шторм.

«НЕТ!» – крикнула девушка, протянув руку к своему ребенку, ускользающему в воду.

Но это было напрасно. Мальчик уже находился далеко в море, уносимый волной, плача в своей колыбели. Гвендолин никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной. Ей хотелось, чтобы море унесло и ее тоже.

Гвен начала замечать огромное количество пузырей на поверхности воды, и через несколько секунд появился огромный зверь, который кричал.

Дракон.

Он поднимался все выше и выше, и был самым большим созданием из всех, которые ей приходилось видеть. Дракон предстал перед ней как стена, загородившая собой солнце. Он откинул назад голову и заревел – и это был самый ужасный звук из всех, которые девушка когда-либо слышала.

Позади него внезапно появилась приливная волна пятидесяти футов в высоту, которая устремилась на нее.

Гвен попыталась развернуться, чтобы убежать, но было слишком поздно.

Волна бросилась вперед, неся с собой дракона, готового напасть на девушку и убить ее.

Гвендолин проснулась, сев прямо в постели, которую она не узнавала, в комнате, которая была ей незнакома. Девушка тяжело дышала, глядя по сторонам, пытаясь вспомнить, где она находится. Свет первого восходящего солнца пробивался через окно. Она вскочила на ноги, прошлась по комнате, быстро оделась и плеснула холодной водой в лицо из небольшой каменной чаши на дальнем конце покоев. Холодная вода побежала по ее голове и волосам. Девушка покачала головой, пытаясь стряхнуть в себя ужасные видения, пытаясь вернуть себя к действительности, которая и так была достаточно мрачной, и Гвен не нуждалась в кошмаре, чтобы сделать ее еще хуже.

Сон казался таким реальным – ее отец, ребенок, море, дракон, мир, ставший таким мрачным. Она не могла избавиться от ощущения, что он предвещает ужасные события.