Мы все трое как по команде посмотрели наверх, услышав, как негромко распахнулась дверь, или, что будет ближе к истине, мы подскочили на месте.
Рядом с Элисон стоял мужчина в таком же, как и на ней, сером костюме и с мечом, зажатым под мышкой. Ее лицо ничего не выражало и было подчеркнуто официальным, но мне показалось, что за всем этим скрывается глубокое беспокойство. На лице мужчины тоже невозможно было ничего прочесть, но радовало уже то, что на его изборожденном морщинами челе и в его величавой поступи не было следов враждебности или гнева, а голос его был глубоким и уверенным.
– Кто из вас Стивен Фишер? Леди Элисон изложила нам подробности вашего дела, и все мы пришли к выводу, что вашей вины в нанесении нам ущерба не имеется. Более того, мы оценили приложенные вами усилия.
Я вздохнул с облегчением:
– Благодарю. Это очень благородно с вашей стороны.
Он печально склонил голову:
– Тем не менее мы все же чувствуем себя обязанными проследить за тем, как сам Грааль поведет себя в данной ситуации, и, если это будет возможно, выяснить, почему вам было позволено забрать копье. Вашим друзьям дозволяется проследовать за нами.
Веселое лицо Джипа едва заметно похолодело.
– Серьезно, можно, а? Ну спасибо, конечно, мистер, но если вашей милости это не так уж важно…
– Джип! – прошептал я. – Я ведь спрашивал, помнишь? И мы согласились!
– Слушай, у меня со спиной проблемы! – пробормотал он. – Там по ней эта желтая струйка течет, какой-то ужас…
– Я же тебя знаю! И ты никого не обманешь. – Я повернулся к Молл: – Молл, ты не можешь ему сказать, чтобы…
Молл смотрела на меня: лицо ее посерело. Посерело, а по вискам стекали капельки пота. Пальцы теребили длинные светлые кудри. Она сказала только: «Я готова», и ее хриплый низкий голос надломился. И тут же она поспешно добавила: «Почти!» – и скрылась, убежав по коридору. Дверь с грохотом захлопнулась, и я так и остался в недоумении смотреть ей вслед. Молл перепугалась, словно девочка, которую в первый раз привели в детский сад. А поскольку Молл беспрепятственно пробиралась по закоулкам Спирали со времен царствования Якова VI и I [105] и все это время была известна как женщина-паладин поразительной силы и храбрости, то ее поведение дало мне некоторую пищу для размышления. А поскольку среди нас она была наиболее приближенной к самому воплощению власти, это заставило меня задуматься еще больше. Почему, черт возьми, я-то не боюсь? Наверное, потому, что я-то слишком мало знаю, – такое случалось и раньше. Я был прямо как какой-то неразумный ацтек, не понимающий, зачем испанцам эти странные железные трубки, или словно один из его амазонских собратьев, идущий прямиком на свалку токсичных веществ.
Молл появилась снова, на ходу застегивая пояс, и виновато улыбнулась Элисон. Та кивнула, все еще официально, и, выведя нас из огромной галереи Рыцарского зала, где мы ожидали решения, повела через площадь к высокому мосту. Сейчас на реке никого не было, кроме пары суденышек, пришвартованных ниже по течению за тяжелой решеткой шлюза, а еще ниже высились стены замка. Джип повернул голову в их сторону.
– Канонерские лодки, и не маленькие. Да и вооружение там небось типа мортир или пулеметов. Таких на Спирали не много сыщется. И таких тоже, – добавил он, показывая на дирижабль, который слегка покачивался на якорном канате на противоположном берегу. – Это местечко – крепкий орешек, его с налету не возьмешь, даже с современным оружием в руках. Такое возможно только благодаря сплоченной общине, так что народ может здесь осесть и дожить до глубокой старости, не скатываясь назад, в Сердцевину. Могут заниматься сложными ремеслами и даже развивать промышленность. – Он бросил взгляд вверх на высоченные башни дворца Грааля. – И он держит весь город в подчинении, вот ведь штука! И вот ему-то мы собираемся нанести визит, Стиви, мальчик мой! Так что ты не очень зарывайся, а? Подумай о нас.
– Ты – штурман, – сказал я, и он ухмыльнулся:
– Только не в этих водах. Да и потом, ветер и рыба – это уж твоя забота. Ну вот мы и пришли. Ты как, в порядке, Молл, малышка?
Молл стиснула мне руку так, что кости захрустели, и на мгновение на ее лице отразилось сильнейшее сомнение, ноги ее чуть не подкосились.
– О да, как нужно. Но, честное слово, я вся – tremor cordis. [106]
Я дал ей руку, стараясь поддержать ее, и поймал на себе странный взгляд Элисон, такой же непроницаемый, как и прежде. Она подошла к высоким дверям замка и распахнула их перед нами настежь. Темнота, завеса, разраставшаяся в невидимом потоке, буквально вывалилась из дверей и нависла над нами. Цепкие пальцы Молл разомкнулись. Я снова поймал ее руку и чуть не волоком подтащил к двери.
Внутри, однако, Молл снова напряглась, стала дышать через силу и только слегка подскочила на месте, когда дверь захлопнулась. Джип, который, как никогда, стал похож повадками на лиса, осторожно осмотрелся по сторонам, потянул носом воздух и лишь затем склонил голову в несколько щеголеватом, но достаточно почтительном поклоне, приветствуя группу ожидавших нас людей. Молл поспешно отвесила такой глубокий и выразительный поклон, что волосами чуть ли не подмела пол. Я заставил себя вежливо кивнуть в знак приветствия, вспомнив, чему меня учили на курсах японского бизнес-этикета, и с любопытством посмотрел на этих приводящих всех в трепет рыцарей. Почти все были весьма немолоды, что, как Элисон успела объяснить, было не совсем обычно. Дело в том, что бо льшую часть жизни они провели в Сердцевине и не обрели безвозвратности, характерной для Спирали, хотя Грааль и продлил их жизнь и увеличил силу сверх всех мыслимых пределов. Именно эти довольно пожилые по преимуществу рыцари и остались в Гейленберге сейчас, мужчины и женщины, которым на вид можно было дать не меньше шестидесяти. Я заметил только парочку мужчин примерно моего возраста и двух женщин помимо Элисон. Одна из них была хрупким светловолосым существом, которому я бы ни за что не дал больше двадцати пяти. Но в глазах ее было то же спокойствие, что и у прочих, и именно она жестом пригласила нас проследовать по коридору. Элисон с рыцарями шли рядом по обе стороны от нас строевым шагом, как будто были нашей охраной, и в таком составе мы проследовали в главный зал дворца.
Он был светлее, чем я его запомнил, или скорее создавалось впечатление, что у теней появились крылья и они расселись на насестах под самым куполом, свесившись головами вниз, подобно летучим мышам. Солнечные лучи скользили по мозаичному полу, согревая камень обступивших нас колонн, но на алтаре все так же лежал налет мрачной грусти. Я уже приготовился было ступить на пол зала, но тут рыцарь, возглавлявший процессию, вежливо, но резко потянул меня в сторону и повел в галерею, тянувшуюся вдоль колоннады. Я вспомнил, как в прошлый раз стражники двинулись в обход зала, не решившись кинуться прямо ко мне, и с интересом наблюдал, как рыцари выстроились широким полукругом по обе стороны от входа. Прикинув в уме, я решил, что галерея смогла бы вместить около трехсот человек, если она вообще когда-либо заполнялась до отказа. Все встали по местам, и я подумал, что за этим последует какая-то церемония, но рыцари только и делали, что стояли с напряженным нетерпением, устремив взгляды на алтарь. Молл смотрела так же, и, хотя Джип, казалось, не прикладывал особенных усилий, я подумал, что лучше и мне последовать их примеру. Я попытался сконцентрироваться, изо всех сил уставился на темную глыбу и сосредоточил на ней все свои мысли. Все, чего я добился при помощи этого, была рябь в глазах и головная боль – примерно такое же ощущение, какое получаешь от лицезрения ненастроенного телевизора. Теплый неподвижный воздух и полная тишина навалились на меня тяжелым одеялом. Я прислонился к согретой солнцем колонне, мои измученные глаза закрылись, и я задремал стоя, пока голос Элисон, настойчивый и умоляющий одновременно, не пробудил меня. Она стояла там, впереди, у края зала, и я решил, что она что-то говорит. Но хоть я как будто и слышал, как ее слова эхом раздаются под сводом, губы ее не шевелились.
