– Образец один стабилизирован в пространстве квантового броска. По данным телеметрии его системы исправны, но на запросы он не отвечает.
– Готовьте к запуску образец два, – сухо скомандовал Джомар. – Албан!
– Да, мистер Мошковиц?
– Иди и вытащи его оттуда. Сделай это как угодно. Можешь нарушать все технические нормативы, я разрешаю – только достань его.
– Не понял, кого – «флэш» или Альфа?
– Обоих, – после паузы сказал Джомар.
Явились хористы, числом с полсотни, и бойцы сил безопасности, собрав манатки, безропотно оставили зал. Форт помедлил уходить, глядя, как певчие бельчата разбирают нагромождённые бойцами панели из прессованного дерева, чтобы соорудить восходящие ступени, на которых надлежало стоять хору.
Команд не было, заторов тоже. Без спешки, чётко одни уходили, другие входили, не задевая друг друга. Казалось, что массы людей подчиняются чьим-то беззвучным распоряжениям или выполняют издавна заученный порядок действий. Или это вообще инстинкт. Ход шеренг затягивал и покорял. Форт с удивлением осознал, что следует за Тими, приноравливаясь к ритму её шагов. Это раздражало, но противиться завораживающей власти людского потока было трудно.
Что это за тихое, мерное постукивание вверху?.. не техногенный шум вентиляторов – навязчивая музыка, задающая темп пешеходам.
Тук-тук-тук, хлоп-хлоп-хлоп, топ-топ-топ – без остановки двигалась река людей, навстречу слева текла другая. Одинаково покачивались головы и уши, стрелки-указатели моргали, повторяя вспышками однообразную мелодию ходьбы. «На-пра-во», – первый в шеренге дач отмашку вскинутой рукой, и сдвоенная вереница бойцов приготовилась к повороту. Звук стал протяжным, жужжащим – внимание, впереди эскалатор! В выемках стен закусывали, стоя у окошек; заслонка окошка уходила вверх, и рычаг выталкивал коробок, где дымились стаканы с едой. Над головами ветер вентиляции покачивал вывеску: «ГОРЯЧЕЕ, 4 ВИДА ОБЕДА – ОТ 4 АГАЛ ДО 1 КРИНЫ 2 АГАЛ». Шаг в сторону – ты в нише, выбрал, прижал кредитку к пластине «РАСЧЁТ», провёл над ней телефоном или вложил монеты, нажал, поел, надавил педаль – квадратный рот заглатывает и жуёт бумажную посуду.
Жизнь – метроном, отстукивающий шаги, движения рук и челюстей. Поел – уступи нишу; шаг в поток – над окошком загораются синие слова: «ДЕЛАЙТЕ ЗАКАЗ». Устал? Справа зальчик за решётчатым барьером, вход 1 агала, сидячая подушка 4 пин за 10 минут, без подушек не сидеть!
В тесном загончике под висячими тусклыми лампами сгорбилось множество сидящих на подушках – играют, пьют из кружек, тараторят и оживлённо жестикулируют. Деньги, ремонт, работа, чей-то оболтус отбился от рук... мешанина бесед обдала сдержанным гомоном – и сгинула за поворотом. Потаённое существование в недрах. Может, наверху воет ветер, завивая смерчами серый песок, кадит слепое белое солнце, и только приплюснутые, наглухо запертые оголовки шахт и пыльные жерла воздухозабора указывают, что под землёй кто-то есть. А ночами люки открываются с железным скрежетом, и вылезают эльфы подземелья.
Тум-тум-тум – глухо бьёт барабан, отмеряющий шаг.
Голос свыше начал проговаривать слова, синхронизируя ударения с ритмичным боем: «Каждый – должен – знать – сигнал – угрозы – своё – место – и – пути – отхода». Свисток – шеренги сдвинулись на ходу – скорым маршем прошла группа медиков с оранжевыми кругами на груди и спине. Под размеренный гипнотический речитатив писклявым говорком врезалось: «Граждане корней 21, 27, 28 – пуск технической воды с 12.00 до 14.00. Для питья и приготовления пищи пользуйтесь запасами и водой из запечатанных бутылей».
Справа открылся расцвеченный огнями портал, ведущий вниз; из глубины шёл низкий прерывистый гул, породивший у Форта тревогу. Там, в глубине, в алой пульсации, виднелись чёрные фигурки, движущиеся замедленно и беспорядочно, словно бактерии под микроскопом. Порой сквозь цвет пожара нижний ярус озарялся белым или жёлтым, высвечивались ящики у стен, пурпурные дорожки по чёрному полу – ТАНЕЦ, ТАНЕЦ, ВЕСЕЛИСЬ, ЗАХОДИ! Фигуры качались, стонали, закинув руки за голову или изображая, что лезут по лестнице, вращались, втаптывая в пол нечто незримое: «НЭЙ-ЙА-ГО! НЭЙ-ЙА-ГО!» В колеблющемся воздухе портала объёмно засияла остроконечная зелёная звезда, похожая на букву X, а сзади приблизились и слились со звездой в открытом долгом поцелуе пунцовые губы, образуя герб Ньяго. Привлечённый броской голограммой парень прыгнул в неё, раскинув руки и расставив ноги, чтобы вписаться в зелёный диагональный крест, и звезда впустила его в пышущий тёмным подземным весельем портал.
Свет внизу померк, вырвался визг множества людей, и Форту показалось, будто зал внизу внезапно залило потоком черноты... надо бы броситься на помощь, но по ступеням поднимается, бурля и поглощая утопающих, хищная масса клокочущей грязи. Холодная вязкая гуща затекает в рот, и отчаянный крик сменяется стихающим утробным бульканьем; жидкая земляная каша влезает в ноздри, залепляет глаза и смыкается над головой.
Маршевая поступь шеренг увлекла Форта дальше, утащила за поворот. Шаг за шагом тягостное впечатление ослабло, но память запечатлела видение – колючая зелёная звезда, больно, до крови стиснутая в губах.
Комнаты дизайнеров светились мирной тишиной, как островок спасения. Нашлась и парикмахерская машинка. Тоненькие волосы на головах ньягонцев росли густой ровной шапочкой, как у кошек. Клановые бойцы, регулируя глубину захвата, создавали на голове фигурные стрижки. Встретившись с волокнами биопроцессоров, воины озадачились. Машинка безнадёжно вязла в шевелюре Форта, забиваясь жёсткими волосами. Выручила Тими, достав какой-то особый набор инструментов.
– О, великолепно! – загалдели бойцы, обступив Форта. – Вы художница, Гутойс Тими!
– Мужские дела вам по плечу.
– Мой дядька-пестун так стриг. Отличная работа!
– По-моему, стрижка вам к лицу, – осторожно польстила себе Тими, чтоб сделать Форту приятно.
Пока Тими трудилась над ним, Форт за отсутствием стульев восседал на упругом кирпиче. Для его новых соратников это был момент торжества – стоя, они имели уникальную возможность поглядеть на его стриженую голову сверху.
Форт машинально провёл рукой по укоротившимся волосам – там хоть что-нибудь осталось? Ладонь почувствовала острые колкие пеньки волос. Он с любопытством заглянул в любезно поднесённое зеркало – о, кто это?!. Очень короткая стрижка с выступающим мысом на лбу и высоко выбритыми висками. Точь-в-точь, вылитый Pax! Они что, другого фасона не знают? Форт не решился высказать своё мнение вслух, чтобы не задеть гордость Тими. Для сравнения оглядел стоящих вокруг.
«Как я раньше не подумал! у них же волосы одинаково растут, что у мужчин, что у женщин, – не длинней двух сантиметров. Откуда им знать о причёсках?..»
Когда все расположились на своих удобных кирпичах, Форт вырос над ньягонцами, словно учитель в классе. Ньягонцы вынимали из рюкзаков коробки с едой и фляжки с водой, наблюдая – что достанет чужак-великан? Форт, усилив слух, превосходно различал переговоры шёпотом:
– Я слышала, эйджи с таким телом заправляются из картриджа. Не слишком ли мы его смущаем? Одно дело – кушать среди своих, а тут мы целым отрядом...
– Надеюсь, Тими объяснила ему, что мы стерпим его необычное питание.
– В своих столовых эйджи тоже кормятся вместе.
– Всё-таки у них чрезмерно развит индивидуализм. Иногда они ведут себя как эгоисты.
– Но Pax...
– Так то Pax!
Все готовились внутренне содрогнуться, глядя, как иноземец извлекает баллон с насосом, втыкает наконечник... куда? жутко любопытно! – и сидит в прострации, пока жидкость втекает в него. Но Форт разочаровал сотрапезников. Многие переглянулись, пожимая плечами, когда он откусил пасты, похожей на графит.
«Плюс коллективный приём пищи строго по часам», – Форт добавил пункт к перечню угнетений. Вид дружно жующего собрания вынуждал присоединиться к общей трапезе – сидеть в сторонке, скрестив руки, и изображать человека на диете было бы глупо.
