«Но у меня нет роговицы», – возразил сам себе Форт.
Взмах пыли и вспышка лучистых семицветных ореолов заняли доли секунды. Вслед за этим раздался и стал расти многоголосый стон. Детский – дети схватились за головы, за животы; кто-то вскочил с тонким криком, другой выгнулся и забился в судорогах. Женский – не успев встревоженно переглянуться, женщины наперебой заголосили и заметались. Мужской – кто-то взвыл, выкатив вмиг налившиеся кровью глаза. Иные, рывком поднявшись, оглядывали пещеру как бы в поисках выхода. Третьи, мгновенно потеряв всякое мужество, с визгом начали карабкаться на стены, срываясь и ломая ногти. И многие, многие с непередаваемым ужасом смотрели вниз, в пол.
– А-а-а-а! – заревел седоухий Мантых, с молодой прытью вскакивая с места и подпрыгивая, будто пол жёг ему ноги. – Вот он! вот он! гибне-е-ем!!
– Зве-е-е-ерь!! – вопил мечущийся Кой Мантых. Он схватился с мужчиной, который бил копьём в пол, вырвал оружие и тут же всадил ему в грудь на всю глубину наконечника.
Pax стал белым. На его лице крупными каплями выступил пот и появилась гримаса еле сдерживаемого испуга.
– Фортунат, это – приступ! это зверь!! Найди Тими! Держитесь вместе!..
Но Форт ничего не чувствовал. Он один оставался неподвижен и собран в пещере, за секунды ставшей ареной смятения. Кругом бились, рыдали, корчились умалишённые люди, беспорядочно сновали в слепом стремлении где-нибудь спрятаться, куда-то убежать. Колебание пыльной кисеи. Радужные венцы огней. И никаких других изменений. Мозг в коконе фартанга получал от внешних датчиков обычные сигналы.
– Я не смог побывать на «Бетхэн Галлахер», – бурчал Альф, пытаясь унять волнение тем, что ходил из угла в угол. Остановившись, он неожиданно звонко выкрикнул: – Но это не моя ошибка! это сбой системы навигации! Мне не оставалось ничего другого, кроме как переброситься. Иначе столкновение было неизбежным.
– Что там поделывает Яримицу? – Албан изображал праздное валяние в постели. Он не мог отказаться от некоторых видов человеческого поведения.
– Прогоняет всех через углублённый медосмотр. По-моему, по пятнадцатому разу. «Бетхэн Галлахер» от него стонет; говорят, лучше подряд две ревизии и три командорские инспекции, чем одно нашествие врачей. Он сочинил анкету, представляешь! все пострадавшие... потерпевшие... в общем, кто был на борту, когда фрегат накрыла волна моего выхода, заполняют тысячу триста пунктов и плачут. Они почти здоровы, а их всё мытарят!
– Им тогда серьёзно досталось?
– Чепуха! – Альф был нескрываемо счастлив, что всё обошлось и его не поставят в угол. – Так, лёгкое помутнение сознания – будто пыль полетела, радужные круги в глазах, у кого-то живот заболел... да, ещё настроение испортилось. И вылетела электроника, кроме самой защищённой.
Дети верещали как резаные. Они хватались цепкими ручонками за пояс, за руки – не оторвёшь!.. и лезли вверх по телу, как по дереву. Тими шаталась под их тяжестью, глядела дикими глазами, но не отступала, опекая группу сбившихся вокруг неё детёнышей. Какие-то драные женщины с воем кружились рядом, отрывали двух-трёх и, зажав под мышкой или посадив на спину, согнувшись, бежали к выходу.
Гвалт, шум, резкие гортанные крики – с мужской половины вырвались поджарые парни, вытаращив глаза. Они прокладывали себе путь, орудуя палками и копьями.
Мятущиеся женщины замечали их в последний момент и отшатывались прочь.
Исступлённо орал потерянный ребёнок. В мозгах у него переклинило, он весь ушёл в крик, аж глаза закатились и мышцы свело.
Кто-то из воинов-троглодитов ногой сбил ребёнка наземь и бросился на него. Тими, не колеблясь, подняла пистолет и вышибла воину мозги. Озверевший. Зверь так и прёт, лезет изнутри. Другие-то не озверели! плачут, по полу катаются, но не кидаются детей рвать.
Форт пытался вызвать Тими – глухо! на ходу проверил шлемофонную связь – вырубилась начисто! Отказала добрая половина функций бронекостюма. Оставалось полагаться на системы своего тела.
– Держись, Тими! – закричал он, приоткрыв шлем. – Встань к стене!
– Эксперт, скорей! Я боюсь! не могу!.. – едва донеслось сквозь хаос. Голос, с трудом выделенный акустическим анализатором, походил на мучительный стон. Форт разгребал и сбрасывал с себя кишащих троглодитов, словно продирался сквозь сплошные заросли судорожно колышущихся тел. Щербатый рот оскалился у самого забрала, брызгая слюной и бранью, – Форт смёл троглодита в сторону. Если остановишься – облепят, свалят. Прочь! куда лезешь на загривок?!.
В глазах у Тими затмилось, подступила исчерна-красная мгла. Зверьё напирало со всех сторон, разевая пасти, протягивая когти – впиться зубами, терзать, убивать. Два ствола! достать второй! в голову, в голову – и тому, и этому!
Выстрелы. Тими стреляла из обоих пистолетов. Паника помешала ей поставить оружие на стрельбу очередями, иначе рикошеты посекли бы очень многих – но воины падали, поражённые её пулями. Форт бросился к ней, расталкивая обезумевших с пути.
– Тими, остановись! перестань!
– Зверь, зверь! – голосила она, бездумно нажимая и нажимая спусковые крючки. Подняв на Форта глаза – пустые, бешеные, – она направила на него и оружие. Его отбросило, но панцирь выдержал попадание с предельно малой дистанции. Расчётный сектор мозга раньше сознания вычислил, как устоять. Следующим рывком Форт достиг Тими и выбил у неё пистолеты. Пронзительно, яростно взвизгнув, она ударила его кортиком – клинок впустую скользнул по броне.
– Мы уходим, Тими! приди в себя!! Мы будем возвращаться под землёй – где проход к городцу?!
О забрало шлема звякнуло копьё. Перехватив древко, Форт сломал его ладонью, а нападающего отшвырнул ударом, постаравшись свалить так, чтобы какое-то время тот не мог встать. Тими верещала и билась, прижатая рукой, и удержать её было непросто.
Озверевший. Озверевший. Оскаленный рот, расширенные ноздри, покрасневшие уши, в глазах бездна, мрак и кровожадный блеск. Волоча Тими, Форт споткнулся о тело – залитая кровью, лежала фельдшерица, прижав руки к животу. Форт повысил плотность сканирования, чтобы надёжней отыскать путь в беснующейся массе.
– Pax! – позвал он. – Pax, ко мне!!
Уронили и разбили лампу. Керосин побежал по полу огненным ручьём. Пламя, облизывая ноги, взбиралось по голеням. Выругавшись, Форт сорвал с нижней части ранца пузырь огнетушителя и швырнул в огонь. Пенное облако накрыло разгулявшееся пламя.
– Pax!! ты где?!
Pax двигался вяло, шатко. Из белизны его бросило в синеву, с губ стекала кровь. Не касаясь оружия, он разбрасывал встречных руками.
– Где выход к тоннелям? ты меня слышишь?!
– Что с ней?
Форт заметил, что Раха бьёт дрожь. Тими уже не отбивалась – обмякла, повисла.
– Покажи выход. Надо уйти из оранжевой зоны в лиловую. Живей!
– Включи... – Раха дёрнуло, изогнуло. Он подавил вырвавшийся хрип. – Включи карту на забрале. Введи исходную – высота двести двадцать один. Она покажет. Тими...
– Бегом, Pax! руки заняты – если что, стрелять будешь ты!
– Я остаюсь! Попробую собрать людей и вывести в безопасное место.
Узкий, высокий лаз. Форт перехватил Тими и протиснулся, потом взял её на руки. Карта высветила красный зигзаг пути и обозначила место, где Форт находится.
Ноги Форта заработали в автоматическом режиме. Тело держало центр тяжести, сканер следил за Тими сквозь доспехи. Поворот. Ещё поворот.
Ширина оранжевой полосы. Вектор удара. Скорость. Даже в худшем случае через десять... двенадцать минут реально войти в лиловую зону.
Форт бежал быстро, как только мог, на поворотах сбавляя темп и наклоняясь, чтобы центробежная сила не откинула к стене. Гуманизм? о, да. Там были детки, женщины. Но мозг пробило жестоким, прагматичным выводом: «Тими – офицер, обученный специалист. Вылечить её стоит дешевле, чем выучить нового офицера из троглодита». Град не так богат, чтобы сделать всех счастливыми. Пожар погасил?.. взбешённого копейщика уложил?.. с вас хватит. – Мы уже рядом, – сказал Форт на бегу отсутствующей Тими. – Осталось немножко.
