– Эй! Приятель, да что это с тобой?

– Бекки?

Бекки тормошила его.

– Полегче, полегче... не так сильно. Давайте посадим его. Это от переутомления. Говорите, говорите с ним. Не давайте ему забыться.

– Уилсон!

–Чт-о-о... да...

– Вы с ума сошли, немедленно вызовите врача! Что это с ним? Он весь обмяк.

– Это от усталости. Он смертельно измотан. Продолжайте разговаривать с ним, и он придет в себя.

– Уилсон, черт, очнись же!

Вместо ответа он привлек ее к себе, обнял, прижался, сдавленно всхлипнул, дрожа как осиновый лист. Его трехдневная щетина царапнула Бекки по щеке, а спекшиеся губы коснулись щек, резко пахнуло от его мятой куртки. Через какое-то время она оперлась о его плечи и отступила; он беспрекословно отпустил ее.

– Черт возьми, до чего все это ужасно.

Фергюсон протянул Уилсону картонный стаканчик с водой, и тот его опрокинул.

–Тьфу, я...

– Спокойно, тебе было плохо.

– Это – реакция на стресс, – сказал ученый, – явление довольно распространенное. Такое часто случается с людьми, пережившими авиакатастрофу или побывавшими в пламени пожара. Если это не навсегда, то пройдет, – с вымученной улыбкой попытался он пошутить. – Я читал статьи по этому вопросу, хотя сам феномен наблюдаю впервые, – как-то нескладно добавил он.

Уилсон закрыл глаза, склонил голову и прижал сжатые кулаки к вискам. У него был вид человека, защищавшегося от неминуемого взрыва.

– Боже, когда это все кончится?

Он выкрикнул это так громко, что царивший в соседнем рабочем зале деловой шум внезапно стих.

– Прошу вас, потише, – сказал Фергюсон, – у меня из-за этого будут неприятности.

– Извините, доктор. Простите.

– Вы должны понять...

– Ну да, ну да. Бекки, я сожалею.

– Да-а, а я тоже.

У него был умоляющий вид, и она ответила ему успокаивающим взглядом.

– Не думай о смерти. А ты весь ушел в нее. Лучше задумайся о... нашем аппарате. Сегодня ночью мы сделаем снимки, и это продвинет наше дело. Фото плюс другие доказательства, и ни у кого никаких сомнений больше не останется.

– И тогда они будут нас охранять?

– Конечно! В любом случае. И на все время. Будет несравненно спокойнее, чем сейчас.

Впервые Бекки осмелилась подумать на эту тему. Каким образом обеспечат им охрану? У нее вдруг засосало под ложечкой: единственный по-настоящему эффективный способ – посадить их за решетку. Может быть, вначале это и даст возможность хорошенько выспаться, но вскоре сделается совершенно невыносимым: она с таким положением свыкнуться не сможет. И в то же время каждая минута, проведенная вне закрытого помещения, будет для них чрезвычайно опасной. Эти мысли неотступно преследовали ее. И неожиданно перед ней ярко предстала картина собственной гибели: интересно, что чувствуют люди, когда их рвут на куски? Безграничный ужас или же какой-то участок мозга обеспечивает облегчение мук?

Основное сейчас – не думать о будущем, заниматься предстоящими заботами. Аппаратом, например. Как солдат на поле боя: сосредоточиться на том, куда попадет следующий снаряд, отвлечься от зловещего свиста пуль, от стонов тех, кому не повезло, пока сам в свою очередь...

Она с трудом оторвалась от этих раздумий и устало сказала:

– Дик, наверное, уже достал аппарат. Почти три часа. Может, поедем ко мне домой и отшлифуем наш план на месте? Ночь предстоит долгая.

Фергюсон еле заметно улыбнулся.

–Я, откровенно говоря, уверен, что она будет захватывающе интересной. Конечно, это опасно. Но, боже мой! Подумайте только о важности научного открытия! Человечество на пороге встречи с другим разумным видом живого на нашей планете. И это будет необыкновенный момент!

Потрясенные детектива молча рассматривали ученого. Действительно, в силу присущего им образа жизни и способа мышления во всем этом деле они видели только одну сторону – опасность. Но слова Фергюсона приоткрыли и другую грань – удивительное. Разве сам факт существования оборотней не перевернет всю жизнь человечества? Не получится ли так, что вслед за волной ужаса и паники ему придется принять новый для него вызов? Ведь до сих пор оно боролось только с природой, неизменно выходя победителем. А тут оно будет вынуждено смириться с наличием на Земле мыслящих оборотней. И этот вопрос был из категории тех, что не решаются в простой схватке.

Бекки почувствовала себя уверенней. Такое состояние духа ей было более привычным. Она испытывала его всякий раз, когда приходилось расследовать особенно гнусное дело, одно из тех, в которых вы любой ценой стремитесь раскрыть преступление. В тех случаях, когда речь шла об убийце какого-нибудь сбытчика наркотиков или бродяги, полицейские обычно особой прытью не отличались. Но если жертвой оказывался невинный или пожилой человек, а также ребенок, она жаждала поймать преступника. Это было ее личной местью. И слова Фергюсона подействовали на нее именно в таком направлении. Да, и в самом деле настал ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ момент. Человечество еще не ведало, в каком оно очутилось положении, но оно имело право знать это. И если они в ближайшее время и не имели возможности предпринять сколько-нибудь существенные усилия, то люди, во всяком случае, были вправе воочию увидеть своих убийц.

– Позвоним Дику, выясним, готов ли он. Не стоит болтаться по улицам, если в этом нет необходимости.

Она сняла трубку телефона.

– Спроси, есть ли у него воки-токи, – буркнул Уилсон, – гражданского образца. Не горю желанием сесть на полицейскую волну.

Дик ответил после первого же звонка. Тон у него был мрачный, говорил тихо. Очевидно, что спрашивать его, знает ли он о смерти Эванса и о том, как это произошло, не стоило. Разговор она закончила быстро и повесила трубку.

– Аппарат у него. Пару портативных воки-токи он достанет сегодня после обеда – из тех, которыми пользуются маклеры на бирже.

После разговора с мужем у Бекки возникло какое-то новое чувство. В его голосе она уловила теплоту, близость и доверительность, более непосредственные, чем когда-либо, даже сразу после их свадьбы. Если бы он оказался в эти минуты рядом, она обняла бы его, хотя бы ради того, чтобы почувствовать его физическую близость. Ему на самом деле сейчас приходилось туго. Слишком он добр для копа, слишком мягок, чтобы воспринимать жизнь как силовую борьбу. И хотя комиссии по расследованию будет в высшей степени начхать на эти нюансы, все равно это был справедливый поступок – наложить выкуп на организованную преступность ради того, чтобы оплачивать пребывание отца в хорошем доме для престарелых. Своего старика. Несладко придется им, когда Дика уволят, и даже очень.