— Кажется, одна или две, но все это для меня ничего не значит. Поверь, Касси, самым главным для меня были твои письма. Хотя должен заметить, что твой почерк оставляет желать лучшего, Касс. Множество раз мне казалось, будто я пытаюсь разгадать военный шифр.

— Ну а твои письма по большей части напоминали рапорты с полей сражений. Я даже научилась чертить карты, прямо на столе. Это совсем нетрудно, если насыпать побольше соли и муки и начать проводить канавки. Бедняжка Бекки недоумевала, почему я вдруг пристрастилась к географии.

Она немного помедлила, носком туфли выкапывая ямку в песке:

— Я много раз чувствовала, что ты не совсем честен со мной, Эдвард. И никогда не могла понять, как ты живешь.

— Достаточно сказать, Касс, — с намеренной холодностью процедил Эдвард, — что образ жизни профессионального вояки мало напоминает те приключения, о которых я мечтал мальчишкой. Поверь, мне не доставляет особого удовольствия отправлять своего ближнего к Создателю. Ну а ты, Касс? Продолжала изводить несчастную мисс Питершем?

Получив резкий отпор, Касси смирилась с тем, что, возможно, никогда не узнает о годах, проведенных им в армии, хотя на сердце стало тяжело. Однако девушка постаралась забыть обиду и весело ответила:

— Не слишком. В основном старалась поступать так осмотрительно, как ты желал бы, Эдвард, хотя по-прежнему много плаваю и занимаюсь греблей. Вряд ли тебя заинтересовали бы пространные описания наших балов и ужинов.

— Ошибаешься. Твои письма всегда напоминали о том, что действительно важно для меня. Что говорила мисс Питершем относительно нашей переписки?

Девушка задумчиво хмурилась, слушая Эдварда, но при упоминании компаньонки глаза ее весело блеснули.

— Несчастная Бекки! Знаешь, мы очень близки во всем, что не касается тебя. Мы с Эллиотом весьма подробно обсудили все и решили, что в этом случае умолчание отнюдь не грех. Она так ничего и не узнала.

— Тогда, боюсь, она вряд ли встретит меня с распростертыми объятиями.

— Верно, но мой опекун — Эллиот, и она просто не сможет отказать тебе от дома. Но Бекки опомнится и смягчится, вот увидишь! Впрочем, она будет ужасно разочарована, узнав, что мы не едем в Лондон. По-моему, Бекки ожидает, что я поймаю в свои сети по меньшей мере герцога или члена королевской фамилии!

— Ты и один из этих жирных немецких герцогов! Господи! — Эдвард сжал ее руку. — Пойдем, Касс, отвяжем кобылу, и я провожу тебя в дом.

Ее пальцы судорожно сжали ладонь Эдварда, и он увидел, что она смотрит на него с тревожной улыбкой.

— Прежде чем мы отправимся в путь, Эдвард, поцелуй меня еще раз. Меня никогда в жизни не целовали, и, признаюсь, мне это ужасно понравилось.

Эдвард наклонился и легонько притронулся губами к ее сомкнутым губам. Но девушка упрямо топнула ножкой.

— Ты совсем по-другому целовал меня в первый раз! — И нерешительно добавила:

— Мне понравились еще и другие вещи.., те, что ты делал.., руками.

Эдвард раздраженно выпрямился, пытаясь справиться со жгучим желанием, опалившим чресла.

— Касс, это неприлично…

— Но почему, Эдвард? Разве ты не вернулся, чтобы стать моим мужем?

— Нет.., да! Черт побери, я еще не говорил с Эллиотом! И хотя тебе не по душе эта идея, все же не забывай о твоем первом лондонском сезоне…

Густые, красиво очерченные брови недоуменно взлетели:

— Лондонский сезон? Но, Эдвард, я просто пошутила! Теперь, когда ты вернулся, все изменилось. Не нужен мне никакой герцог, даже из королевской семьи!

— Но тебе это необходимо, Касси, — с трудом выдавил он. — Ты вела уединенную жизнь, и с моей стороны несправедливо мешать тебе встречаться с другими джентльменами. Неужели не понимаешь? Ты можешь познакомиться с человеком, за которого захочешь выйти замуж.

Касси вздернула подбородок гордым, упрямым жестом, который так хорошо помнил Эдвард.

— Согласна, я молода и неопытна. Но я не дурочка, Эдвард, не глупая романтическая девчонка, чья голова забита сентиментальным вздором. Я давно знала, что именно ты мне нужен. И умоляю, не сомневайся в моих чувствах или мотивах поступков.

— Ты называешь это место райским садом, Касс. И ни разу не была дальше Ипсуича.

— Эдвард, в твоих устах это звучит так, словно я воспитывалась в монастыре. Знаешь, что с того момента, как мне исполнилось семнадцать, Бекки требовала от Эллиота, чтобы он позволил мне сделать прическу и принимать гостей. Уверяю, и наш дом посещало немало джентльменов, некоторые даже приезжали из твоего драгоценного Лондона. И в большинстве случаев я обнаруживала, что их пудреные парики прикрывают пустые, тщеславные головы. Ну а теперь я попросила бы тебя прекратить этот бессмысленный разговор.

— Прекрасно, Касси, обсудим наши дела в другой раз.

— Эдвард, если ты мне не веришь, просто придется соблазнить тебя и вынудить жениться.

— Что вы знаете об искусстве обольщения, мисс?

— Если ты поцелуешь меня еще раз, осмелюсь предположить, все придет само собой.

На ее лице промелькнула манящая улыбка взрослой женщины, и благородные намерения Эдварда рассыпались в прах. Он порывисто привлек ее к себе и стал целовать виски, кончик прямого носа, нежную впадину на шее. Наконец, Эдвард легко коснулся губами ее рта.

— Приоткрой губы, любовь моя, — шепнул он.

Девушка мгновенно повиновалась. Его руки сомкнулись у нее на бедрах. Приподняв Касси, он прижал ее к себе. Девушка даже сквозь платье и нижние юбки почувствовала силу его желания. Она видела, как совокупляются животные, знала, что, когда соединяются люди, мужчина входит в тело женщины. И сейчас, испытывая почти болезненную тяжесть внизу живота, поняла, что больше всего на свете хочет лежать рядом с Эдвардом, позволять ему ласкать ее, слиться с ним воедино.

Она вонзилась ногтями ему в спину, приникла так тесно, что ощутила тяжелые толчки его сердца, и громко, разочарованно вскрикнула, когда Эдвард грубо оттолкнул ее.

— Довольно, Касс, — хрипло пробормотал он, тяжело дыша. — Нет, не спорь со мной, любимая. Я не поддамся чарам молоденькой девчонки, скорее всего даже не знающей, как соблазнить мужчину. Пойдем, Касс, я провожу тебя в Хемпхилл-Холл.

Касси потащила Эдварда по широким ступенькам крыльца Хемпхилл-Холла и настежь распахнула двери, едва не свалив с ног Менкла, дворецкого Броумов.

— Менкл, посмотрите, кто наконец приехал! И навсегда!

Слуга, позабыв об оскорблении, наградил гостя широкой улыбкой.

— Добро пожаловать домой, милорд.

— Спасибо, Менкл.

— Где Эллиот, Менкл?

— В библиотеке, мисс Касси, просматривает счетные книги.

Девушка звонко расхохоталась:

— Бедняга Эллиот, бьюсь об заклад, он что-то несвязно бормочет и рвет на себе волосы. Гилдер — это наш управляющий — был здесь все утро, как тебе известно, и оставил Эллиота лихорадочно складывающим столбцы цифр! Он так обрадуется, что твой приезд его спас!

На самом деле оказалось, что Эллиот Броум, четвертый барон Тинсдейл, зачарованно смотрит в окно на восточный газон, думая при этом о некоей молодой леди. Каждые несколько минут он виновато вскакивал и вынуждал себя возвращаться к утомительному занятию. Когда Касси бесцеремонно ворвалась в комнату, брат испуганно поднял глаза:

— Закрой книги, радость моя, у меня для тебя сюрприз!

— Как, сестрица, неужели ты наконец поймала к обеду огромного морского окуня?

— Это не рыба, Эллиот, но ты прав, наконец-то я его поймала!

— Эдвард! Господи, приятель, сколько лет, сколько зим!

Эллиот откинул со лба непокорный локон и быстро поднялся, чтобы пожать протянутую руку Эдварда Линдхерста.

— Надеюсь, мы не помешали тебе, Эллиот. Твоя сумасбродная сестра втолкнула меня сюда без всяких предупреждений.

"Он стал настоящим мужчиной,” — подумал Эдвард, глядя на брата Касси. Хотя открытое, улыбающееся лицо было прежним, годы добавили определенность чертам, а в светло-голубых глазах светилась если не мудрость, то по крайней мере опыт.