— Ничего! Я скакал в Геную, когда эти мерзавцы схватили меня. Что касается раны.., я случайно выстрелил в себя, когда чистил пистолет.

— Лживая тварь! — прошипел Доннетти, но граф нахмурился, и он счел за лучшее промолчать. Энтони поднял со стола блестящий стилет, осторожно провел пальцем по лезвию и, неожиданно шагнув вперед, взмахнул рукой. Рубашка Джакомо распалась на две части. Он взвизгнул, скорее от испуга, чем от боли. На груди у него появился кровавый крест.

— Я ничего не сделал! — простонал наемник, но тут же застыл — в спину уперлось дуло пистолета.

— Скажи, Джакомо, — задумчиво осведомился граф, — сколько человек потребовалось, чтобы держать ее?

Джакомо нервно облизнул губы. Граф — сущий дьявол с ледяной кровью!

— Сколько? — вкрадчиво настаивал граф. Джакомо скосил глаза на красный от крови кончик стилета.

— Трое, — прохрипел он, чуя, что смерть близка. Надежд на пощаду никаких.

— Хочешь сказать, что трое прижимали ее к земле, пока четвертый насиловал? Джакомо молча кивнул.

— Как звали того, которого я убил?

— Джулио.

— А Андреа, ваш главарь.., именно он разорвал ее? Джакомо, внезапно смутившись, покачал головой и бессвязно пробормотал:

— Разорвал? Нет, это, должно быть, Джулио! Она была слишком скользкой, и он взял ее сзади.

— О Боже! — отчаянно взмолился про себя Скарджилл, видя, как побелело лицо хозяина. Сейчас он вонзит стилет в грудь подлого негодяя!

Шотландец замер, ожидая удара, но длинные пальцы графа по-прежнему ласкали блестящее лезвие.

— Снимите с него одежду.

Синьор Доннетти непонимающе уставился на графа.

— Немедленно, — резко приказал тот. — Я желаю видеть этот великолепный образец мужской породы.

Джакомо пытался сопротивляться, но уже через несколько минут остался обнаженным. Энтони оглядел наемника с головы до ног, и тот затрепетал.

— Как необычно, — заметил наконец граф, — на твоем члене тоже кровь. Ты не находишь это странным, Франческо?

— Да, милорд, — простонал синьор Доннетти, не отрывая взгляда от вялого пениса Джакомо.

— И татуировка у тебя на руке. Змея, обвившая меч. Твой приятель, которого вот-вот начнут пожирать черви, тоже обзавелся такой. Твоя карьера bravi оказалась успешной?

— Наемный убийца! — потрясенно охнул Скарджилл.

Джакомо не ответил.

— Я спрошу тебя только один раз: кто нанял тебя и твоих сообщников?

Джакомо знал, что обречен. Он вел жизнь наемника вот уже пять лет и сознавал, что умрет страшной смертью, если предаст неписаные законы bravi. Кроме того, только Андреа знал имя человека, заплатившего им.

Негодяй снова облизал сухие губы и приготовился умереть. Умереть всего лишь потому, что его угораздило свалиться с лошади. На этот раз судьба сыграла с ним злую шутку.

— Не знаю, — выдавил он, вынуждая себя выпрямиться и расправить плечи.

— Имя четвертого наемника? Джакомо покачал головой.

— Ты, оказывается, глуп, Джакомо. Правда, мой друг, Хар эль-Дин ничего не имеет против глупых мужчин.., но только если они перестают быть мужчинами.

Граф с преувеличенным вниманием уставился на чресла Джакомо.

— Возможно, пирату понадобится еще один евнух для гарема. Ты станешь толстым и ленивым, Джакомо, зато сможешь до конца жизни любоваться прекрасными женщинами. Если, конечно, выживешь.

Стилет мелькнул в воздухе, и Джакомо вскрикнул. На животе у него появилась тонкая багровая полоска, с которой медленно закапала кровь.

— Крепись, друг мой. Я не хочу, чтобы ты умер. Зато вечно будешь помнить, каково наказание за насилие над женщиной, особенно если эта женщина принадлежит другому.

Граф занес над ним стилет. И без того слабый разум Джакомо не выдержал. Громко завопив, он с неожиданной силой вырвался и выхватил у Франческо пистолет.

Громкий выстрел раскатился по комнате, эхом отдаваясь от отделанных панелями стен. Лицо Джакомо исказила ужасная гримаса. Он навзничь рухнул на пол, заливая кровью ковер.

Граф швырнул стилет на стол и выпрямился. Бесстрастно оглядев зияющую рану, он переступил через мертвеца.

— Жаль, — только и сказал он и, направляясь к порогу, бросил через плечо:

— Унесите эту шваль. Меня от него тошнит.

Чьи-то пальцы впивались в нее, жадные грязные пальцы с обломанными ногтями, рвущими плоть. Касси вскрикнула и постаралась высвободиться, но лишь беспомощно всхлипнула, когда ее бедра грубо раздвинули и насильник ворвался в нее.

— Касси! Любимая, проснись!

Граф тряс ее за плечи, пытаясь помочь вынырнуть из темной бездны, но Касси почему-то не могла остановить душераздирающие рыдания, подступавшие к горлу. Ночная сорочка прилипла к влажному от пота телу, однако она неудержимо дрожала в ознобе.

Сильные руки сомкнулись вокруг нее, и Касси, ощутив на щеке тепло его дыхания, приникла к груди Энтони, ожидая, пока ледяной ужас разожмет свои тиски.

— Снова кошмар? — осторожно спросил он, прижимая ее к себе, и Касси прерывисто вздохнула.

— Да.

Граф пригладил ее растрепанные волосы и бережно уложил, помня об ушибленных ребрах. В тусклом свете раннего утра ее глаза казались огромными и черными.

— Все позади, Кассандра, и ты в безопасности. Клянусь, ничего плохого больше с тобой не случится.

Приподнявшись на локте, он пристально всмотрелся в нее.

— Тебе больно?

— Пожалуйста, сделай так, чтобы это кончилось, — запинаясь, пробормотала она. — Я не вынесу.., все повторяется снова и снова, совсем, как наяву…

— Знаю. Не в моих силах это прекратить, но, думаю, чем быстрее ты расскажешь все, как было, тем быстрее забудешь этот ужас.

Касси нерешительно взглянула на него. В темных глазах графа светилась безграничная нежность, но девушка опустила голову.

— Ты можешь мне все рассказать? — повторил Энтони.

Касси отрицательно покачала головой. Теперь она была почти рада боли, не оставлявшей ей времени на раздумья. Граф не решился настаивать. Прошло всего два дня после случившегося, и кошмары продолжали мучить ее.

— Хочешь еще опия, сага?

"По крайней мере, — подумал Энтони, — она позволяет мне заботиться о ней”.

— Нет, от него я все время чувствую себя одурманенной.

Энтони кивнул и легонько поцеловал ее в лоб.

— Я не желаю твоей жалости! — внезапно разозлилась она, ненавидя в эту минуту себя и его. Нет, она, конечно, ничего не скажет ему: узнав правду, он с отвращением отвернется от нее — ведь сама Касси испытывала по отношению к себе только брезгливость.

— Жалости? — переспросил граф, удивленно хмурясь.

Касси закрыла лицо руками.

— Я знаю, ты, должно быть, презираешь меня и поделом — ничего, кроме омерзения, я недостойна. Пятеро мужчин забавлялись со мной.

У графа перехватило дыхание. Пятеро! Нет, их было четверо! Жозеф говорил так уверенно!

— Кассандра, ты сказала пятеро, но их было четверо!

Касси оцепенела. Она сама не сознавала, что говорит, и хотя пыталась припомнить яснее, мысли путались. Только в кошмарах к ней возвращалась память.

— Пусть он вечно гниет в аду, — медленно выговорила она.

— Кто? — охнул граф, садясь.

Касси моргнула и уставилась в какую-то точку за плечом графа.

— Там был пятый.., их главарь. Жозеф лежал без сознания, и я считала, что он мертв. Когда я умоляла этого человека позаботиться о нем, тот ответил: “Пусть он вечно гниет в аду”.

— Так Жозеф не видел его?

— Нет, он пришел позже. — Образ неизвестного расплывался перед глазами. — Он чем-то отличался от остальных.., и не насиловал меня. Но именно этот, пятый, приказал нас убить.

— Чем он отличался, сага? — спросил граф, вынуждая себя говорить как можно спокойнее. Касси беспомощно покачала головой:

— Не знаю.., не могу вспомнить.

— Это не имеет значения, Касси, — мягко шепнул граф.

— Жозеф сказал, что ты убил двоих, Джулио и Джакомо.

Касси вспомнила серое от боли лицо корсиканца. Граф принес ее в спальню Жозефа и даже оставил их на несколько минут наедине.