— Вы что-то побледнели, милорд, — заметил Скарджилл, пристально вглядываясь в лицо графа. — Вам следует больше отдыхать.

Граф не мог не согласиться со столь разумным заявлением. Плечо нестерпимо ныло, и он повернулся к Касси, по-прежнему не сводившей глаз с широкой кровати.

— Кассандра, не хочешь отдохнуть со мной перед ужином? Кровать достаточно просторна, чтобы ты смогла отодвинуться от меня как можно дальше.

Заметив, как гневно вспыхнули ее глаза, Скарджилл поспешил вмешаться:

— Возможно, мадонна пожелает осмотреть всю виллу? Что же касается ужина, я велел Марине подать его сюда. Не хватало еще, милорд, чтобы вы бередили рану, переодеваясь к столу. Мадонна, прошу вас полюбоваться видом с балкона, пока я помогу его светлости облачиться в халат.

Увидев, что граф колеблется, Касси язвительно парировала:

— Он прав, милорд. В ваши годы нужно побольше спать, чтобы дряхлеть не слишком быстро.

Граф запрокинул голову и громко рассмеялся:

— Видишь, Скарджилл, я был прав: она не выстоит против меня в словесном поединке. Ну а теперь, дорогая, слушайся Скарджилла, если не хочешь, конечно, полюбоваться на меня обнаженного.

Девушка что-то неразборчиво пробормотала и бессильно сгорбилась.

— Мне хотелось бы побродить по саду, — наконец решила она и, дождавшись кивка графа, вышла из комнаты.

Касси нашла еще одну стеклянную дверь, в глубине виллы, и, очутившись в саду, облегченно вздохнула — по крайней мере ей не пришлось столкнуться с Мариной и выдержать пристальный неодобрительный взгляд прищуренных глаз.

Девушка бесцельно бродила по саду, время от времени останавливаясь, чтобы понюхать цветок или коснуться бархатистых лепестков. В конце концов она набрела на Марко, невысокого худощавого итальянца, загоревшего почти до черноты и похожего скорее на мавра. Он уведомил Касси, что имеет честь служить у графа старшим садовником, но не проявил к ней особого интереса и, взмахнув в знак приветствия совком, продолжал заниматься своим делом.

Касси нахмурилась, но подумала, что такое обращение вполне соответствует ее настроению — сейчас ей хотелось остаться одной. Весь этот день она провела словно во сне — приходилось то и дело напоминать себе, что она в Италии, на вилле графа, и с каждой минутой надежда на побег все больше меркла. Касси по-прежнему ломала голову, пытаясь сообразить, что делать, но ничего толкового на ум не приходило. Она твердила, что нипочем не останется здесь, но не слишком доверяла своим словам. И хотя проклинала себя за нерешительность и бесхарактерность, так и не могла собраться с мыслями.

Касси тряхнула головой, стараясь хоть на секунду забыть об Энтони, но не смогла. Она словно наяву ощущала прижимающееся к ней мужское тело, жгучие ласки, исступленные поцелуи.., нет, нельзя отрицать, что он пробудил в ней страсть.

Ближе к вечеру, когда сильно похолодало, Касси направилась к вилле. Скарджилл сообщил ей, что граф занят срочными делами и не присоединится к ней за ужином. Девушка поела одна, в спальне, без аппетита ковыряя вилкой нежную рыбу в винном соусе и рассеянно играя хрустальным бокалом. Уже совсем стемнело, когда появился граф. Он выглядел усталым, и Касси снова почувствовала себя виноватой, зная, что рана, должно быть, его беспокоит.

— Прости, сага, за то, что оставил тебя в наш первый вечер. — Он уселся за маленький столик и налил себе вина. — Ты хорошо провела время?

— Я познакомилась с Марко, вашим старшим садовником. Похоже, он не из тех, кто много говорит.

Граф усмехнулся, но Касси увидела, каких усилий ему это стоило.

— Вам нельзя заниматься делами, пока вы не поправитесь, — резко заметила она, и граф насмешливо сверкнул глазами:

— Завтра я последую твоему совету, дорогая. Господи, я, кажется, мог бы проспать целые сутки!

У Касси тоже слипались глаза, но, не желая в этом признаться, она извинилась и поспешно направилась к гардеробной переодеться на ночь.

— Не забывай правил, дорогая, — окликнул ее граф. Касси прикусила губу и постаралась пробыть в гардеробной как можно дольше, чтобы он успел за это время заснуть. Когда она, неслышно ступая, вернулась в спальню, горела лишь единственная свеча в серебряном подсвечнике. Касси подобралась к кровати, кутаясь в халат, надетый поверх сорочки. Граф лежал, закрыв глаза, укрывшись до пояса одеялом.

— Не вынуждай меня самому раздевать тебя, Кассандра, — неожиданно заговорил он, и Касси подпрыгнула от неожиданности, едва не уронив свечу на пол.

— Вы просто животное, — пробормотала она, неохотно выскальзывая из халата.

— Сорочку тоже.

Касси уставилась на него и заметила, что граф пристально рассматривает ее сквозь полуопущенные ресницы.

— Но мне холодно.

— Иди сюда, и я тебя согрею.

— Предпочитаю окоченеть, — отрезала девушка и задула свечу, погрузив комнату во мрак, а сама рывком развязала ленты сорочки. Тонкий батист сполз на пол.

Граф насмешливо вздохнул, когда она юркнула под одеяло, и отодвинулась как можно дальше от него.

— Надеюсь, завтра ты позволишь мне снова поцеловать соблазнительную родинку на твоем левом бедре. Спокойной ночи, дорогая, и доброго сна. Если замерзнешь ночью, знай — я всегда рядом.

Касси поспешно сдвинула ноги, словно пытаясь скрыть крохотное темное пятнышко, и свернулась клубочком, спиной к Энтони. Теплее не становилось, и девушка чуть слышно проклинала мирно спящего графа, дрожа от холода.

Часы внизу пробили один раз, когда Касси, так и не успевшая согреться, погрузилась в легкую, тревожную дремоту.

Граф потянулся, осторожно повел плечом, поморщился и, тихо выругавшись, вложил левую руку в перевязь.

— Пройдет не меньше недели, милорд, прежде чем силы восстановятся.

— Не стоит непрерывно твердить об одном и том же, Скарджилл, — проворчал Энтони, но, к его недовольству, лакей только ухмыльнулся и стал невозмутимо складывать сброшенный хозяином халат.

— Можно узнать причину такого веселья? — процедил граф, садясь в ожидании, пока Скарджилл натянет ему сапоги. Его раздражала не столько боль, сколько полная беспомощность. Чертовски неприятно от кого-то зависеть. Особенно графа злило то, что Скарджиллу пришлось помогать ему мыться. При этом камердинер хлопотал, словно наседка над цыпленком, непрерывно напоминая графу, чтобы тот не намочил бинты, и обращаясь с хозяином, как с напроказившим школяром.

— Разумеется, милорд, — отозвался наконец лакей, успевший надеть сверкающий черный сапог. — Я просто подумал, что если бы в вас стрелял мужчина, вы бы вышибли ему мозги. Господи, чего только мы не прощаем женщинам!

Граф мрачно свел черные брови. Перед глазами снова всплыло напряженное побелевшее лицо Кассандры, потрясенной содеянным.

— И все же вы высекли ее за проступок, никому не принесший зла.

— Но потом она спасла мне жизнь, и за это можно простить что угодно! И ее сообразительность при встрече с Хар эль-Дином должна произвести надлежащее впечатление даже на сурового, угрюмого шотландца. Вспомни, Скарджилл, она стреляла в меня только потому, что пыталась сбежать. Нельзя же осуждать ее за это! Кстати, надеюсь, вчера ты с нее глаз не спускал?

— Ни на секунду. Она почти все время провела в саду, бродила среди цветов или разглядывала эти непристойные голые статуи, которые вы велели повсюду расставить. По-моему, она подозревает, что за ней следят.

Граф кивнул и поднялся.

— Послезавтра на виллу приедет Жозеф. Кассандра питает к нему некоторую симпатию. В мое отсутствие ему будет поручено наблюдать за ней. Она, конечно, все поймет, но по крайней мере обрушит ярость не на него, а на меня.

— Но, надеюсь, вы отдохнете хотя бы дня два, милорд?

— Да. Если дела и пострадали за те пять месяцев, что я был в отлучке, еще несколько дней ничего не значат. Я подумываю также о том, чтобы дать ужин.., скажем, через неделю. Я разрешу все деловые вопросы с гостями, а Кассандра познакомится со сливками генуэзского общества.