Энтони испытующе посмотрел на девушку:

— Хорошо, дорогая, но не забудь, что остальные гости жаждут насладиться твоим обществом.

Однако тревожные мысли не покидали графа. Он до такой степени ушел в себя, что почти не слушал своего друга Джакопо Сандро, стареющего аристократа, чьим единственным развлечением было приобретение в Париже париков самых невероятных фасонов.

— Итак, синьорина, — вкрадчиво начала графиня, — вам нравится Генуя?

— Признаться, всегда интересно побывать в чужой стране, графиня, — осторожно откликнулась Касси. Хотя ее опыт в обращении с дамами, вооруженными кошачьими коготками и нравом фурии, был весьма скуден, у нее, однако, хватало сообразительности держаться начеку. Взгляд графини снова устремился на жемчужное ожерелье.

— У вас прелестные жемчуга. Совершенно необыкновенные.

— Благодарю, синьора, — просто ответила Касси, гадая, что задумала графиня. Ей пришло в голову, что она, возможно, ошибалась относительно истинных намерений Джованны, и девушка немного смягчилась:

— Ваши драгоценности подобраны с таким вкусом.

Графиня грациозно наклонила голову. Улыбка по-прежнему не сходила с ее губ:

— Это граф учил вас итальянскому?

— Нет, гувернантка. Боюсь, однако, мой акцент невыносим.

Итак, Чезаре был прав! У шлюшки была гувернантка — скорее всего она из благородной семьи.

Злость на мгновение затуманила ее рассудок, и Джованна не выдержала:

— Значит, вы собираетесь выйти замуж за графа?

Касси недоуменно подняла брови:

— Отчего вы так решили, графиня?

— Эти жемчуга вот уже несколько поколений носят невесты семейства Парезе.

Касси ошеломленно смотрела на Джованну, пока печальная истина наконец не дошла до нее. Девушка была вне себя от досады на собственную доверчивость. Подумать только, этот вероломный негодяй убедил ее надеть ожерелье! Уж не потому ли гости с таким уважением отнеслись к ней?! Приняли в свое общество, ибо жемчуг лучше всяких слов убедил их в намерениях графа?!

— Это всего лишь ожерелье, синьора, — сухо сообщила она Джованне, — и заверяю вас, не имеет никакого особого значения.

Сбитая с толку Джованна не знала, что и думать. Волна облегчения нахлынула на нее. Неужели граф действительно не собирался жениться на потаскушке? И у дурочки не хватило ума это скрыть!

— Но, моя дорогая синьорина, — сладко пропела она вслух, — ваши прелести способны очаровать любого мужчину!

Она недвусмысленно уставилась на округлые груди Касси, гордо вздымавшиеся над кружевной отделкой лифа.

— Боюсь, графиня, что мои прелести здесь ни при чем, хотя иногда они и впрямь побуждают мужчин на самые безумные поступки.

К сожалению, Касси плохо знала итальянский, и укол не достиг цели. Так и не поняв смысла язвительного намека, Джованна решила, что англичанка попросту глупа и не может стать достойной соперницей. Хорошо зная, что граф не выносит безмозглых женщин, она окончательно успокоилась и с довольной улыбкой отошла от Касси.

Однако девушка заметила, что Джованна немедленно отвела в сторону Бьянку Пьязи и” смеясь, сообщила той достаточно громко, чтобы было слышно окружающим:

— Кажется, граф посчитал, что генуэзское общество нуждается в развлечениях, иначе не выставил бы напоказ свою английскую шлюху. Потаскушка сама призналась, что жемчуга новобрачной не имеют никакого значения, дорогая Бьянка.

Касси вспыхнула от стыда и гнева. Как она могла быть такой дурой?! Пальцы сами потянулись к жемчужинам. О Боже, если бы только граф оставил ее в покое!

Она подошла к Чезаре и, лихорадочно блестя глазами, попыталась завести остроумную беседу, но, к своему ужасу, поняла, что не может выговорить ни слова. Девушка поспешно направилась к выходу, бормоча на ходу извинения. Очутившись в спальне, она распахнула стеклянную дверь. Вечерний ветерок с моря охладил пылающие щеки. Касси вышла на балкон и в отчаянии прислонилась к перилам. В эту минуту она и впрямь не представляла, что делать. Пальцы снова сомкнулись на ожерелье, и девушка, бешено рванув нить, послала по полу дождь белых бусин. Жемчужины раскатились во все стороны, и было слышно, как некоторые ударяются о мраморные статуи в саду.

Касси оцепенела, потрясенная тем, что наделала. Опустившись на колени, она стала собирать жемчуг, но слова Джованны настойчиво сверлили мозг. Слепая ярость застлала глаза, и Касси отшвырнула горсть белых шариков. Одернув платье, она вынудила себя сойти вниз с высоко поднятой головой. Граф немедленно оказался рядом и вопросительно посмотрел на нее. Но Касси, подчеркнуто не обращая на него внимания, вежливо прощалась с гостями, хотя хорошо понимала, что все заметили отсутствие ожерелья.

— Вот теперь, синьорина, вы выглядите.., как подобает… — бросила Джованна на прощание.

— Сука, — пробормотала Касси, однако искренне улыбалась остальным гостям, желавшим ей спокойной ночи.

Как только Скарджилл закрыл входные двери, граф повернулся к Касси. Его темные глаза зловеще сверкали:

— Я жду объяснений, дорогая. Касси вздернула подбородок и продолжала упрямо молчать.

— Почему, Кассандра?

Слова, однако, не шли с языка, и девушка неожиданно для себя беззвучно зарыдала.

Граф немедленно сжал Касси в объятиях и погладил по голове.

— Прости, дорогая. Я надеялся, что тебе доставит удовольствие сегодняшний вечер.

— Так и было, — всхлипывала она, отстранившись. — Но графиня, ваша amata [15]…

Она осеклась. Только глаза блеснули гневом.

— Моя бывшая любовница, — твердо поправил ее граф. Плечи девушки устало опустились.

— Какой я была дурочкой! Она уничтожила меня!

Граф удивленно поднял брови:

— Что случилось? Я бы поставил состояние на твою способность заставить даму прикусить змеиный язычок.

— И проиграли бы, милорд. Она спросила меня о жемчугах, и я ответила, что они не имеют никакого значения. Она.., она воспользовалась моей глупостью, а потом рассказала дамам о вашей английской шлюхе.

— Понимаю. И что ты сделала с ожерельем? Девушка робко улыбнулась:

— Его можно перенизать, милорд, после того, конечно, как мы соберем весь жемчуг.

Касси отпустила Розину и уселась за туалетный столик, безуспешно пытаясь не смотреть на графа, снимавшего халат. Но глаза не желали ее слушаться. Оставшись обнаженным, он лениво потянулся. Энтони не отличался тщеславием, но хорошо сознавал, как великолепно его большое мускулистое тело. Ее смущенные взгляды исподтишка всегда приводили его в восторг. Граф подошел к столику и приобнял Касси.

— Неужели в вас нет ни капли скромности? — раздраженно спросила она, как всегда, недовольная тем, что ее тело бесстыдно отзывается на его прикосновение. Энтони нагнулся и поцеловал ее в висок.

— Еще несколько минут, сага, и я с полным правом смогу бросить тебе точно такое же обвинение.

И, взяв щетку из ее безвольных пальцев, стал расчесывать густые пряди.

— Ваша рана зажила, — заметила девушка, не сводя глаз с его отражения в зеркале. Энтони бессознательно повел плечом.

— Да. Слава Богу, что ты не превратила меня в калеку. Однако, — добавил он, осклабясь, — в постели я продолжаю наслаждаться временным бессилием, к которому ты меня вынуждаешь.

Краска бросилась в лицо девушки, однако она нашла в себе силы поспешно парировать:

— Вы забываете о том, какой беспомощной оказалась я перед оскорблениями ваших гостей!

— Но, любовь моя, ты сама призналась, что прекрасно провела время, если не считать нескольких неприятных минут.

— Жозеф! — внезапно воскликнула девушка тоном судебного обвинителя.

— Дорогая?!

Энтони отложил щетку и, пробравшись под ее пеньюар, принялся дерзко ласкать груди. Касси на мгновение закрыла глаза, боясь, что он может отстраниться, и положила голову ему на плечо. Длинные золотистые локоны перепутались с густыми черными волосами внизу его живота.

— Жозеф? — негромко повторил он.