– Конечно, нет, если у тебя работает голова. Нужно следить за ситуацией на бирже, котировкой акций, ценой их продажи и покупки и так далее. Или поручить это человеку, которому доверяешь.

– Джулианна не доверяла никому. Поэтому, я думаю, она нашла способ распоряжаться капиталом из тюрьмы. Это означает передвижение вкладов, ко­торое можно проследить.

– Такое возможно, если подкупить нужного че­ловека. С помощью «голубых фишек» ей бы не по­надобилось много времени, чтобы контролировать вклады. Самое большее – несколько часов в неделю.

– Придется нам с Фини поискать, кого она под­мазала.

– Ты планируешь вернуться домой в этом столе­тии? – усмехнулся Рорк. – Для поиска надзирате­ля, которого можно подкупить, нужно не меньше двадцати-тридцати лет.

– Ты слишком скептически настроен. – Ева об­лизала испачканный соусом палец. – Я буду дома к обеду.

– Ты имеешь в виду – завтра? Сделаю пометку на календаре. – Увидев, что она хмурится, Рорк ос­ведомился: – В чем дело?

– Ни в чем. Я просто думаю…

Ева подошла к столу, чтобы взять еще один кусок пиццы, но отказалась от своего намерения. Хо­рошо зная свою жену, Рорк молча ожидал продол­жения.

– Когда я сегодня беседовала с Шелли Петтибоун, она много говорила о своем браке. Похоже, она не переставала любить мужа, хотя он бросил ее ради девицы вдвое моложе и с большими титьками. Но она говорила о нем скорее как о брате, чем как о му­же… По-твоему, с нами тоже так будет – страсть, секс и все прочее со временем потускнеет и увянет?

– Типун тебе на язык!

– Я имею в виду, что супруги не могут все время заниматься любовью в душе. А когда это прекраща­ется, что их объединяет? Неужели они просто стано­вятся двумя людьми, живущими в одном доме?

– Иди сюда.

– Я не нуждаюсь в уверениях, Рорк. – Как час­то бывало, Ева уже жалела, что не держала язык за зубами. – Мне просто пришло в голову, что это хо­тя и печально, но вполне естественно.

– Все равно иди сюда! – Рорк взял Еву за руку, привлек ее к себе и усадил на колени. – Не могу представить себе ситуацию, при которой я бы не хотел тебя. Безумно, до боли внутри. Мне необходи­мо видеть тебя, ощущать твой запах, прикасаться к тебе. И даже если мы доживем до ста двадцати лет, а на это не так много шансов, ты все равно будешь нужна мне.

– О'кей. – Ева убрала прядь волос с его лба.

– Подожди. Помнишь, как я впервые тебя уви­дел – зимой, когда между нами стояла смерть?

– Да, помню.

– Я не признал в тебе копа. Потом это меня огорчало, так как я привык гордиться, что могу по­чуять полицейского в темноте за полмили. Но тогда я увидел перед собой Женщину, хотя и не сразу это понял. С тех пор для меня все изменилось.

Ева помнила, как он обернулся и посмотрел на нее поверх толпы присутствовавших на похоронах. Они не могли отвести глаза друг от друга, словно, кроме них, там никого не было. Этот взгляд потряс ее до глубины души.

– Я смотрел на тебя, дорогая Ева, и видел жен­щину, в которой нуждался так, как никогда не нуж­дался ни в одной живой душе. Единственную жен­щину, с которой хотел бы до конца дней жить, спать и просыпаться. И, кстати, с которой хотел бы соста­риться.

Ева прижалась лбом к его плечу.

– Как тебе всегда удается говорить то, что мне нужно услышать?

– Есть люди, которые проводят вместе всю жизнь не только ради привычки, удобства или боязни перемен, а в первую очередь ради любви. Возможно, любовь имеет разные стадии. Мы прожили вдвоем недостаточно долго, чтобы это знать. Но одно я знаю твердо. Я буду любить тебя до самой смерти.

– Я верю тебе, так как чувствую то же самое. – По щекам Евы вдруг потекли слезы. – Мне бы­ло жаль ту женщину, потому что она потеряла это ощущение, даже не зная, когда и где. – Ева дважды глубоко вздохнула, чтобы избавиться от спазма в горле. – Я потом много думала о ее словах. Мне ка­жется, причина в том, что между ними все было слишком спокойно и гладко.

– Спокойно и гладко? – Рорк сжал ее в объяти­ях. – Ну, тогда волноваться не о чем. С этой супру­жеской проблемой нам никогда не придется сталки­ваться.

Десятки пассажиров, шаркая ногами, продвига­лись к трапу. Вернее, как казалось Еве, их грузили в шаттл, словно трупы, работники Манхэттенской транспортной службы в красной униформе.

Терминал гудел как улей: шум, похожий на жуж­жание десятков тысяч насекомых, сливался с нераз­борчивыми голосами дикторов, плачем детей и пис­ком мобильных телефонов в мощную какофонию. Еву интересовало, кому пришло в голову спланиро­вать помещение с высоким потолком и белыми сте­нами таким образом, чтобы имевшие несчастье вос­пользоваться им чувствовали себя муравьями внут­ри барабана. Она ощущала запахи скверного кофе, пота, дешевого одеколона и пеленок, срочно нуждавшихся в перемене.

– Как в старые времена, – сказал Фини, когда им удалось протиснуться на два сиденья, словно предназначенных для узких задниц двенадцатилет­них дистрофиков. – Думаю, ты уже давно не поль­зовалась общественным транспортом.

– Сама не помню, сколько времени. – Ева изо всех сил старалась уберечь лицо от столкновения с толпящимися в проходе пассажирами.

Фини достал из кармана пакет с засахаренным миндалем и протянул ей.

– Мы бы сэкономили время, воспользовавшись самолетом Рорка.

Ева взяла орех.

– Думаешь, я поступила глупо, отказавшись от этого?

– Нет, малышка. Просто ты всегда остаешься сама собой. Кроме того, нет худа без добра. В этой давке ощущаешь контакт с обычными людьми.

Когда уже третий кейс ударил Еву по голени, а парень, державший его, втиснулся на соседнее сиде­нье, прижав ее к Фини так тесно, что они преврати­лись в подобие сиамских близнецов, она подумала, что без столь близкого контакта с обычными людь­ми было бы неплохо обойтись.

Шаттл взлетел с гудением и дрожью, от которых желудок Евы сразу провалился куда-то в бездну. Она сидела, закрыв глаза и стиснув зубы, вплоть до приземления. Пассажиры, выбравшись наружу, рас­ходились в разные стороны. Ева и Фини присоеди­нились к группе, направляющейся к восточному по­езду.

– Было не так уж плохо, – заметил Фини.

– Нет, если тебе нравится начинать день с ката­ния на американских горках. Поезд доставит нас почти к самому Докпорту – останется пройти пол­квартала. Фамилия начальника Миллер. Прежде все­го нам придется иметь дело с ним, а уж потом пой­дем по списку. Думаю, лучше разделиться, чтобы сэкономить время, но сначала нужно осмотреться на месте. Потом нам придется ублажать чикагских копов.

– Ты считаешь, что ее следующей остановкой будет Чикаго?

Ева вскочила в вагон и ухватилась за крюк.

– Я не могу влезть ей в голову. Знаю только, что в поступках Джулианны есть логика, пускай извра­щенная. Ведь вернулась же она зачем-то в Нью-Йорк! Может быть, Джулианна идет по следам про­шлых преступлений? Если она хочет что-то нам до­казать, значит, жертвы играют второстепенную роль. Тогда для нее главное – одержать над нами верх. – Ева покачала головой. – В любом случае, следую­щую цель она уже выбрала.

Докпорт напоминал маленький аккуратный го­родок со сторожевыми башнями, решетками и сте­нами под током. Но Ева сомневалась, что его обита­тели в состоянии по достоинству оценить отличные дороги, подстриженные лужайки или пригородную архитектуру. Трудно этого ожидать, если любая по­пытка прогуляться за знаками ограждения чревата электрошоком, отбрасывающим вас назад на доб­рые десять футов.

Женская территория была достаточно обширной и снабжена баскетбольной площадкой, беговой до­рожкой и даже столиками для пикников, выкрашен­ными в ярко-голубой цвет. Стены вокруг имели две­надцать футов в высоту и три в толщину.

Войдя в помещение, Ева отметила, что полы от­полированы до блеска, а коридоры – широкие и просторные. Стеклянные двери были сконструиро­ваны таким образом, чтобы выдержать самодельную взрывчатку или автоматную очередь.