— Разве? А где я ошиблась? С Джулией? “Джулия томная — особа темная”.

— Три шиллинга шесть пенсов. — Хмурая официантка неожиданно вынырнула из полумрака. — И скажите на милость, миссис Хармон, — прибавила она, и грудь ее под синими пташками заходила ходуном, — почему вы назвали меня “темной особой”? Правда, у меня была тетя, которая вступила в секту “Особенный народ”[26], но я всегда была правоверной англичанкой, преподобный Хопкинс может это подтвердить.

— Ради Бога, извините меня, — сказала Банч. — Я просто процитировала песенку. И вовсе не имела в виду вас. Я даже не знала, что вас зовут Джулией.

— А, ну тогда совпадение, — сказала, сразу оттаяв, официантка. — Я, конечно, не думала, что вы хотите меня обидеть, но вы тоже меня поймите.., я услышала свое имя и решила, что это обо мне. А если вам кажется, что речь идет о вас, то вполне естественно подойти и послушать. Спасибо.

Она взяла чаевые и удалилась.

— Тетя Джейн, — сказала Банч, — не надо так расстраиваться. Что случилось?

— Нет-нет, — пробормотала мисс Марпл. — Не может быть. Для этого нет оснований.

— Тетя Джейн!

Мисс Марпл вздохнула, но тут же весело улыбнулась.

— Ничего, моя милая, — сказала она.

— Неужели вы догадались, кто убийца? — спросила Банч. — Кто?

— Понятия не имею. У меня мелькнула какая-то мысль, но тут же исчезла. Если б я знала! У нас ведь так мало времени. Катастрофически мало.

— Что значит “мало”?

— Старая дама из Шотландии может умереть в любую минуту.

Банч уставилась на нее.

— Вы что, и вправду верите в Пипа и Эмму? Значит, вы считаете, что это они.., и что они попытаются снова?

— Ну, конечно, попытаются, — ответила мисс Марпл с какой-то странной рассеянностью. — Если они попытались однажды, то почему бы не попробовать вновь? Когда решаешь кого-то убить, то не остановишься из-за того, что первая попытка сорвалась. Особенно если совершенно уверен, что ты вне подозрений.

— Но Пипом и Эммой, — сказала Банч, — могут быть только двое: Патрик и Джулия. Они брат с сестрой и примерно того же возраста.

— Ах, милая, если б все было так просто! Возможны любые варианты и комбинации. Это может быть жена Пипа, если он женат, или муж Эммы. У них есть мать.., она хоть и не прямая наследница, но тоже сторона заинтересованная. Раз Летти Блеклок не видела ее тридцать лет, она вполне может ее сейчас не узнать. Пожилые женщины так похожи друг на друга! Вспомни: миссис Уозерспун получала пенсию за себя и за миссис Барлетт в то время, как миссис Барлетт давным-давно умерла. Тем более мисс Блеклок близорука. Ты разве не замечала, как она щурится? А кроме того, существует еще и сам Стемфордис. И по всей видимости, он большой мерзавец!

— Но он же иностранец!

— По происхождению — да. Но он вовсе не обязательно говорит на ломаном английском или бурно жестикулирует. Полагаю, он вполне достойно сыграл бы роль.., скажем, полковника, служившего в Индии.

— Так вы считаете…

— Я ничего не считаю, моя милая, ей-богу, ничего. Просто я думаю, что здесь пахнет деньгами. Огромными деньгами. И боюсь, мне слишком хорошо известно, на какие ужасные преступления идут люди, лишь бы заполучить крупный куш.

— Да, пожалуй, вы правы, — сказала Банч. — Но ведь это не принесет им счастья, не так ли? В конечном итоге не принесет?

— Нет, но, как правило, люди этого не знают.

— А я могу их понять. — Внезапно Банч улыбнулась своей милой лукавой улыбкой. — Им кажется, жизнь станет совсем иной… Даже мне иногда так кажется. Убеждаешь себя, что, имея деньги, могла бы сделать столько добрых дел… Строишь планы… Детские дома.., помощь многодетным матерям.., можно еще организовать отдых за границей для пожилых женщин, которые много поработали на своем веку…

Лицо ее омрачилось, а глаза потемнели и стали страдальческими.

— Знаю, о чем вы думаете, — сказала она. — Вы думаете, что я еще хуже их. Потому что я себя по-детски обманываю. Те, кто хотят денег только для себя, прекрасно знают себе цену. Но начни притворяться, что хочешь совершать добро, и очень скоро убедишь себя, что ради благородных намерений не страшно даже кого-нибудь отправить на тот свет.

Тут ее взгляд прояснился.

— И все-таки я бы не стала, — сказала она. — Нет, честно, я бы никогда не смогла убить. Даже старика, или больного, или самого жуткого злодея в мире. Даже какого-нибудь шантажиста или.., или самого последнего подонка. — Банч осторожно выудила из кофейной гущи муху и положила ее на столик обсыхать. — Ведь люди любят жизнь, правда? И мухи тоже. Даже старики или тяжелобольные, которые едва могут доковылять до ворот, чтобы погреться на солнышке. Джулиан говорит, такие люди любят жизнь еще больше, чем здоровые и молодые. Он говорит, им трудней умирать, и они сопротивляются еще отчаянней, чем мы. Я тоже люблю жить.., не просто чувствовать себя счастливой, развлекаться, хорошо проводить время, а вообще жить.., вставать и чувствовать каждой клеточкой, что я еще здесь, что завод еще не кончился.

Она осторожно подула на муху, та задрыгала ножками и чуть погодя тяжело взлетела.

— Только не падайте духом, тетя Джейн, — сказала Банч. — Я никогда никого не убью.

Проведя ночь в поезде, инспектор Креддок наконец сошел на маленькой станции в Хайлендсе.

Сначала он поразился тому, что богатая миссис Гедлер, имевшая дом в фешенебельном квартале Лондона, поместье в Хэмпшире и виллу на юге Франции, почему-то избрала для постоянного места жительства эту уединенную усадьбу на севере Шотландии. Ведь здесь она наверняка лишена общества и многих развлечений. Неужто ей не одиноко? Или она настолько больна, что не обращает внимания на то, что творится вокруг?

Его ждала машина, большой старомодный “даймлер” с пожилым шофером. Утро было солнечное, и всю дорогу, все двадцать миль, инспектор наслаждался, хотя совсем недавно недоумевал, почему миссис Гедлер предпочла одиночество. Он заговорил с шофером, который частично объяснил ему что к чему.

— Она туг в детстве жила, сэр. Эх, она ведь последняя в роду. Им с мистером Гедлером было тут лучше всего; он, правда, редко когда мог вырваться из Лондона. Но уж если приезжал, они здесь резвились, точно дети малые.

Едва на горизонте показались стены средневековой крепости, Креддок почувствовал, что время отступает назад. Его встретил пожилой дворецкий, а после того, как Креддок умылся и побрился, его провели в комнату, где в старинном камине полыхало жаркое пламя и где был сервирован завтрак.

После завтрака появилась высокая пожилая женщина в медицинском халате; она назвалась сестрой Макклелланд и разговаривала приветливо и со знанием дела.

— Моя подопечная готова принять вас, мистер Креддок. Она очень ждала встречи с вами.

— Постараюсь не волновать ее, — пообещал Креддок.

— Однако лучше я заранее предупрежу вас о том, что произойдет. Сначала вам покажется что миссис Гедлер чувствует себя нормально. Она будет охотно с вами беседовать, а потом, совершенно неожиданно, ее силы иссякнут. Тогда вам следует сразу же выйти и послать за мной. Видите ли, мы почти все время держим ее на морфии. Весь день она дремлет. Готовя ее к вашему посещению, я дала ей сильные стимуляторы. Но едва их действие прекратится, она впадет в полубессознательное состояние.

— Понимаю, мисс Макклелланд. А вы не могли бы мне сказать, каково состояние миссис Гедлер?

— Она умирает, мистер Креддок. Ей осталось жить буквально несколько недель. Наверное, вам мои слова покажутся странными, но в действительности она умерла много лет тому назад, поверьте. Миссис Гедлер поддерживала только ее огромная любовь к жизни, умение ей радоваться. Наверно, вы удивлены, что я так говорю об инвалиде, который пятнадцать лет не выходит из дому, но дело обстоит именно так. Миссис Гедлер всегда была необыкновенно хрупкой, но у нее потрясающая воля к жизни. А кроме того, она очень обаятельна, сами убедитесь, — с улыбкой прибавила сестра.