Креддок сделал вывод, что у хозяев, очевидно, нет денег на садовника, но цветы здесь любят: клумбы разбиты со вкусом. Дом нуждается в покраске. Большинство домов сейчас нуждается в покраске. Ах уж эти миленькие особнячки!..

Машина Креддока остановилась около парадного входа, и тут же из-за угла вынырнул сержант Флетчер. Выправкой он напоминал гвардейца и обладал способностью вкладывать множество различных значений в одно коротенькое слово “сэр”.

— Вот вы где, Флетчер.

— Сэр, — сказал сержант.

— Какие новости?

— Только что закончили осмотр дома, сэр. Похоже, Шерц не оставил отпечатков пальцев. Понятное дело он же был в перчатках. Следов взлома нет ни на дверях, ни на окнах. Наверно, он приехал на автобусе из Меденхэма и появился тут в шесть. Черный ход, я так понимаю, закрыли в семнадцать тридцать. Видимо, он прошел через парадный. Мисс Блеклок утверждает, что эта дверь не запирается допоздна, пока все не лягут спать. Но служанка показала, что парадная дверь была заперта целый день; правда, она может сказать что угодно. Девушка с норовом, сами убедитесь. Какая-то беженка с континента.

— Трудновато с ней?

— Сэр! — с чувством произнес сержант Флетчер.

Креддок улыбнулся.

Флетчер продолжал докладывать:

— Освещение везде в порядке. Пока что не удалось установить, что он сделал с проводкой — свет отключился в гостиной и в холле. Конечно, сейчас бра и верхний свет проводят раздельно, но здесь старая система освещения. Даже не представляю, что он мог сделать такого с пробками, ведь они находятся около кладовки, и, чтобы добраться до них, ему пришлось бы идти через кухню, а тогда служанка его бы увидела.

— А если она была с ним заодно?

— Вполне вероятно. Оба они иностранцы.., я бы ни одному ее слову не поверил, ни единому.

Креддок поймал на себе испуганный взгляд огромных черных глаз. Кто-то смотрел на него из окна возле главного входа. Лица, расплющенного об оконное стекло, было почти не разглядеть.

— Она?

— Так точно, сэр.

Лицо исчезло.

Креддок позвонил.

Ждал он довольно долго. Наконец дверь открыла хорошенькая девица с каштановыми волосами и с выражением скуки на лице.

— Инспектор Креддок.

Девица вперила в него холодный взгляд удивительно красивых миндалевидных глаз и ответила:

— Проходите. Мисс Блеклок ждет вас.

Креддок заметил, что холл длинный, узкий, и в него выходит очень много дверей.

Между тем скучающая девица распахнула одну из дверей на левой стороне и сказала: “Тетя Летти, к вам инспектор Креддок. Мици открыть не пожелала. Она заперлась в кухне и издает оттуда восхитительные стоны. Полагаю, что ленча мы сегодня не дождемся”. Потом повернулась к Креддоку и пояснила: “Мици не любит полицейских”. После чего удалилась, прикрыв за собой дверь.

Креддок сделал шаг навстречу хозяйке Литтл-Педдокса. Перед ним стояла высокая энергичная женщина лет шестидесяти. Ее седые волнистые волосы служили великолепной оправой для умного решительного лица. Проницательные серые глаза и волевой подбородок. Левое ухо перевязано. Косметикой дама не пользовалась и была одета в простой, хорошего покроя, пиджак, юбку и свитер. На шее поверх свитера у нее красовалось старомодное ожерелье из жемчуга, плохо сочетавшееся с костюмом. Этот отголосок викторианской эпохи указывал на некоторую сентиментальность, которая внешне никак больше не проявлялась.

Рядом с ней стояла женщина примерно того же возраста, на ее круглом лице было написано усердие, а растрепанные волосы выбивались из-под сеточки; Креддок без труда угадал в ней Дору Баннер, которую констебль Легг назвал в докладной записке “компаньонкой”, а на словах добавил, что она “немножко с приветом”.

Мисс Блеклок заговорила приятным голосом — чувствовалось хорошее воспитание:

— Доброе утро, инспектор. Это моя подруга, мисс Баннер, она помогает мне вести хозяйство. Не желаете ли присесть? Вы не курите, я надеюсь?

— Только в свободное от работы время.

— Зря, надо бросать.

Креддок окинул комнату быстрым опытным взглядом. Типичная сдвоенная гостиная викторианских времен. Два продолговатых окна в этой комнате, в другой — эркер[10], стулья, диван, посреди комнаты стол, на нем в большой вазе хризантемы, на окне другая ваза.., все чистенькое, миленькое, но довольно ординарное. Из общей картины выпадала только маленькая вазочка с увядшими фиалками. Креддоку не верилось, что мисс Блеклок могла бы терпеть у себя в комнате увядшие цветы, и решил, что недосмотр объясняется пережитым потрясением.

— Если я правильно понял, мисс Блеклок.., э-э.., инцидент имел место именно здесь? — спросил он.

— Да.

— Видали бы вы нашу комнату вчера! — воскликнула мисс Баннер. — Ну и кавардак был! Два столика перевернуты, от одного ножка отлетела.., темень, сутолока.., кто-то бросил зажженную сигарету и подпалил один из столиков. Люди, а в особенности молодежь, так наплевательски относятся к вещам! Хорошо хоть фарфор цел остался.

Мисс Блеклок мягко, но решительно осадила ее:

— Дора, конечно, это все досадно, но, право же, ты говоришь о мелочах. По-моему, нам лучше отвечать на вопросы инспектора.

— В таком случае, мисс Блеклок, я сразу перейду к вчерашнему вечеру. Прежде всего мне хотелось бы знать, когда вы впервые увидели Руди Шерца?

— Руди Шерца? — удивленно переспросила мисс Блеклок. — Вот, значит, как его зовут. А я думала… Впрочем, не важно. Впервые я увидела его, когда приехала в Меденхэм за покупками, это было.., дай Бог памяти.., недели три тому назад. Мы с мисс Баннер обедали в “Ройял Спа”. Мы уже собрались уходить, как вдруг я услышала, что меня кто-то окликнул. И увидела этого молодого человека. Он сказал: “Простите, вы случайно не мисс Блеклок?” И продолжил, что, может быть, я его не помню, но он сын владельца отеля “Альпы” в Монтре. Во время войны мы с сестрой прожили там около года.

— Отель “Альпы”, Монтре, — отметил для себя Креддок. — И вы вспомнили этого юношу?

— Нет. Я совершенно его не помнила. Юноши, работающие в гостиницах, все на одно лицо. Но мы с сестрой так чудесно провели время в Монтре, хозяин гостиницы был чрезвычайно услужлив, и я постаралась сделать вид, что помню его.., сказала, что, надеюсь, ему нравится в Англии, а он ответил — да, нравится, дескать, отец послал его сюда на полгода изучать гостиничное дело. Все это звучало очень естественно.

— А следующая ваша встреча?

— Где-то.., где-то дней десять назад он вдруг объявился у нас. Я очень удивилась, когда его увидела. Он извинился за беспокойство, но объяснил, что я — единственный человек, которого он знает в Англии. Ему срочно понадобились деньги, чтобы вернуться в Швейцарию, так как мать его серьезно захворала.

— Но Летти не дала ему денег, — задыхаясь, выпалила мисс Баннер.

— О, все это было шито белыми нитками, — решительно заявила мисс Блеклок. — Я поняла, что тут дело нечисто. Эти его уверения, что, ему не на что вернуться в Швейцарию! Да отец его прекрасным образом мог сюда телеграфировать и все устроить! Владельцы гостиниц все друг друга знают. Я заподозрила его в растрате. — Она помолчала и сухо добавила:

— Может, вы считаете меня жестокой, но я много лет работала секретаршей одного крупного финансиста и привыкла осторожно относиться к просьбам о деньгах. Мне не раз доводилось слышать подобные душещипательные истории. Меня поразило лишь то, — задумчиво прибавила она, — что он так легко сдался. Туг же ушел, даже не попытавшись ничего возразить. Словно и не ожидал никаких денег.

— Теперь, задним числом, вы считаете его просьбу лишь предлогом для того, чтобы проникнуть в дом, не так ли?

Мисс Блеклок уверенно кивнула.

— Когда я его провожала, он отпустил несколько замечаний насчет комнат, например, сказал: “У вас очень милая столовая”. Явная ложь, ведь это жуткая, малюсенькая, темная комнатушка. Он просто хотел туда заглянуть. А потом забежал вперед и открыл дверь, приговаривая: “Я сам”. Наверно, хотел попробовать, как отпирается замок. Вообще-то мы, как и все, кто здесь живет, не запираем двери до самой темноты. Кто угодно может войти.