Он предполагал, что это будет преследовать его всю жизнь. Марк тяжело вздохнул.

— Около полуночи мне позвонила не совсем трезвая сестра, чтобы рассказать о тебе.

«Не слишком радужная картина».

— И что она говорила?

— Только то, что ты невыносимый придурок. И что-то о том, что в следующий раз тебе лучше держать свои «рефлексы» при себе. Что она имела в виду?

— Это прикол, понятный только нам. — Марк потер заднюю часть шеи. — А что касается прошлой ночи... мы поспорили.

Лючия скептически посмотрела на Марка. Возможно, она была неспособна источать гнев, который может напугать, но с тем чтобы изобразить презрение у нее не было никаких проблем.

— Можно, конечно, и так назвать. Я пришла к ней после того, как она позвонила. Она пила «Кьянти»[12] и ела шоколадные пирожные.

Обвинение в голосе девушки дало понять Марку, что это случается так же часто, как и парад планет или победа «Дельфинов» [13] в Суперкубке. Мужчина нахмурился, но прежде чем успел вставить хоть слово, Лючия снова заговорила:

— Ее спальня была в полном беспорядке. Поэтому у меня появилось пару догадок. До меня сразу же дошло, что она не одна устроила этот беспорядок. Два использованных презерватива в корзине для мусора дополнили картину. Так это была мужская версия «хватай и беги» [14] ?

«Ну… по крайней мере, Ники не сказала Лючии, что он вел себя как Конан-варвар: схватил ее, оттрахал и скрылся. По крайней мере, не в таких выражениях».

— Скажем так, вчера вечером я не использовал свои мозги по назначению.

Лючия фыркнула:

— Мне кажется, ты их вообще не использовал, если только мозги у тебя не находятся ниже пояса.

Марк усмехнулся:

— Так ты об этом не только в книгах читала, как я вижу.

Выражение лица Лючии можно было назвать каким угодно, за исключением, удивленного.

— Даже не пытайся очаровывать меня. Но позволь предупредить: если ты расстроишь мою сестру, то заплатишь за это. Очевидно, что я не обладаю достаточной физической силой, чтобы надрать тебе задницу, но у меня в наличии острый язык и превосходный словарный запас, который я не постесняюсь использовать.

Марк верил ей. Но больше всего его интересовала Ники и ее «свидание» с вином и брауни. «Она всегда так себя вела, когда испытывала чувство вины? Или это часть игры? Могла ли она зайти настолько далеко, чтобы изображать сердечные муки для своей сестры?» Господь свидетель, он хотел, чтобы растерянность и боль Ники были неподдельными. Это бы означало, что Ники невиновна. И если так, то... он бы извинился прямо сейчас и предложил себя в качестве груши для битья.

Но так как у него были веские причины предполагать, что Ники замешана в мошенничестве, Марк собирался считать ее подозреваемой до тех пор, пока не найдет доказательств обратного.

Скорее всего, по какой-то непонятной ему причине, Ники симулировала страдания с помощью сцены с вином и шоколадными пирожными. Марк и женский разум никогда не находили общего языка, поэтому его успех в понимании логики поступков девушки будет сильно смахивать на дебаты с Эйнштейном в вопросах физики.

Вместо того чтобы думать о достойных «Оскара» представлениях Ники, Марк должен был сосредоточиться на его единственной цели – разоблачить Бочелли. Он не хотел сдавать Ники вместе с этим ублюдком, но если она виновна в пособничестве преступнику... он ничем не может ей помочь. «И не должен. Преступление есть преступление».

Его безумное влечение к одному из подельников ничего не меняет.

— Я понял, — сказал Марк Лючии. — Я уехал так далеко, чтобы сбежать от взрывного характера моей сестры. Последняя вещь, которую я бы хотел сделать – это пробудить твой. Как насчет того, чтобы помочь мне? Ты можешь подсказать, где я неправильно повел себя с Ники, и дать несколько советов, как исправить сложившуюся ситуацию.

— А не пойти бы тебе на хрен.

Ее гнев и слова озадачили его. «Хмм, у милого котенка есть коготки».

Лючия встала, сжав руки в кулаки. Учитывая его высокий рост и отсутствие такового у девушки, она едва ли смотрела на него сверху вниз. Но это, казалось, ее совершенно не беспокоило.

— Лючия...

— Заткнись. Ты можешь здесь работать, — отрезала девушка, — но это не значит, что Ники должна наблюдать твою физиономию вне рабочего времени и репетиций. Держись от нее подальше. Клянусь, если разобьешь ей сердце, ты убедишься при близком рассмотрении и на личном опыте, что милая итальянская девушка может стать твоим худшим кошмаром!

Марк должен был вальяжно пройтись до конца сцены, повернувшись спиной к зрителям, потрясти задницей, а затем бросить взгляд через плечо и подмигнуть. Вместо этого, он прошелся, слегка пошатываясь, – почти как пьяница, одолеваемый ужасным похмельем, – забыл потрясти задницей, затем развернулся и поприветствовал пустые места в зале сердитым взглядом.

«Слава Господи, это была всего лишь репетиция!»

Ники, наблюдавшая за мужчиной через затемненное стекло своего офиса, вздрогнула. «Где его сексуальная улыбка, флюиды, которые привлекли ее во время прослушивания?» Этот мужчина был похож не просто на того, у кого обе ноги левые, но и на того, у кого обе ноги левые, и он понятия не имел, как ими пользоваться. После двух недель репетиций готовность Марка к выступлению была на том же уровне, что и в тот день, когда девушка только его наняла.

— И что это было, мистер? — Зак потребовал ответа от Марка, который Ники услышала с помощью интеркома. — Я видел слонов, обладающих большей грацией.

Пожав плечами, Марк бросил извиняющийся взгляд на режиссера. По резко сжатым губам Зака, Ники могла сказать, что ее постановщик быстро терял терпение.

— Пожатие твоими шикарными широкими плечами не спасёт тебя сегодня от моего настроения. Ты останешься до тех пор, пока не сделаешь, так как нужно.

Нетерпеливо щелкнув пальцами, Зак заставил Марка повторить проход, что не принесло положительных результатов.

Ники вернулась к своим размышлениям: «Марк выглядел менее подготовленным, чем в день, когда был нанят. Что, черт возьми, ей с этим делать?

— Тебе повезло, что ты нравишься нашему боссу. Если бы это зависело от меня, я бы отвесил пинка по твоей упругой попке еще после неудачной репетиции в понедельник.

«Зак прав», – подумала Ники. Ей, скорее всего, нужно уволить Марка. Он не был готов выступать перед зрителями. Она задавалась вопросом, а будет ли он когда-нибудь готов. Его костюм викинга таинственным образом исчез, так что пришлось заказать новый, который, в лучшем случае, придет через неделю.

С другой стороны, он добросовестно подавал напитки. И очевидно получал отличные чаевые. Он не был ленивым или медлительным. Он не был ненадежным и не создавал проблем. Женщинам нравилось смотреть на него, снующего туда обратно в одних лишь обтягивающих задницу черных штанах и галстуке бабочке. Он вовремя заплатил аренду.

«О, просто признай это. Он великолепен в постели. Ты просто сходишь по нему с ума и не хочешь прогонять его, несмотря на то, какой он мудак. Правда ранит».

По сигналу Зака, Марк вновь повторил движения. На этот раз он практически запутался в своих собственных ногах. Ники опять вздрогнула, когда ее постановщик топнул, громкий гул разнесся по клубу. — Я говорил тебе провести последние три дня в тренировках. Что я могу сказать, вероятно, ты провел их, оттачивая мастерство сердитого взгляда. У тебя отлично получается смотреть с презрением. Теперь ты готов на все сто изображать Клинта Иствуда в стрингах. Какая жалость, что никому это не нужно.

— Как дела? — спросила Лючия, входя в кабинет Ники.

Девушка развернулась, чтобы поприветствовать сестру:

— Не очень хорошо.

Вместе они стали наблюдать за происходящим на сцене.