– Да, – наконец прохрипел я. – Так или иначе, она вышла. Я не знаю, как она это сделала. Она думала, что сможет подбежать к своей машине, которая стояла перед домом, и позвонить мне. Она собиралась найти меня и вытащить оттуда, несмотря ни на что. Когда она бежала к машине, ей выстрелили в голову. Я не знаю, кто в неё стрелял. Всё, что я знаю, это то, что кто-то ждал этого момента, чтобы разрушить клуб, и они фактически сделали это одной-единственной пулей.         

Тело Скарлетт дёргается, и я чувствую тепло её слез, капающих на мою кожу. Я крепче прижимаю её к себе, и она обнимает меня, пряча лицо и пытаясь взять себя в руки.

– Мне очень, очень жаль... Маверик... Мне очень жаль.

– Худший телефонный звонок в моей жизни. В клубе поднялся шум. Я был зол. Мал рассердился. Я хотел убить Бостона. Мне нужно было идти. И во время всего этого, другие ублюдки умудрились протащить свои наркотики через город и уехать. Они получили то, что хотели. А я потерял всю свою жизнь.

– У меня нет слов... Я... Моё сердце болит за тебя. Мне очень жаль, что ты потерял её. Как её звали?

– Нерисса.

– Прекрасное имя.

Я киваю и сжимаю Скарлетт немного крепче, нуждаясь в том, чтобы она была немного ближе.

– Это что-то во мне изменило. Сломало что-то. Я уже давно в пути, не хочу возвращаться, но знаю, что рано или поздно придётся.

– Он все ещё там, тот человек, который должен был присматривать за ней?

– Так и есть. Да.

Она на мгновение задумывается.

– Это тот самый человек, которого ты недавно избил?

– Да. Его привёл Мал. Пытался починить какой-то треклятый мост между нами, который невозможно починить, потому что половину его смыло и разрушило. Ты не можешь починить то, что сломано, это просто невозможно. В мире нет таких материалов, которые могли бы собрать такие повреждения воедино. Но я сказал ему, что не буду этого делать. Я этого не прощу. Я этого не забуду. Я не хочу, чтобы Бостон был рядом со мной. Но я оставлю всё как есть, ради клуба.

– Это огромная вещь, которую ты можешь сделать, – шепчет Скарлетт, прижимаясь тёплыми губами к моей коже и нежно целуя меня. – Ты храбрый человек, милый. Чтобы даже дышать после этого, требуется больше сил, чем могло бы собрать большинство людей в мире.

Блять.

Эта женщина.

– Я дышал так, словно тонул очень долго, поверь мне.

– Но ты же сделал это. Ты сильный. Я восхищаюсь тобой.

Я перекатываюсь на бок, сдвигая её так, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Ты первая женщина после Нериссы, с которой мне захотелось поговорить. Ты зажигаешь во мне что-то такое, чего я не чувствовал уже очень долгое время. Хочу тебя так, как никогда никого не хотел. Пиздец, если я могу уйти от тебя сейчас.

Её глаза становятся мягкими, и, чёрт возьми, это проникает прямо в моё сердце.

– То же самое, здоровяк.

– Знаешь, когда ты проснёшься утром, весь мир увидит тебя в ином свете.

Она приподнимается на локте и кладёт руку мне на лицо.

– Мне наплевать, что обо мне думают в мире.

Проклятье.

Блять.

Да.

Эта девчонка меняет для меня всё на хрен.

– О, Боже, – выдыхаю я, когда бёдра Мэверика вколачивают и выталкивают его из меня.

Моя задница в воздухе, моё лицо уткнуто в матрас, мои пальцы сжимают одеяло, и он трахает меня жёстко и глубоко, его член ударяет в точки, которые только под этим углом он может достичь. Его руки хватают меня за задницу, яйца шлёпают по моей киске с каждым толчком, и Боже, если это не кажется абсолютно чертовски невероятным. Я выкрикиваю его имя, и мои маленькие кулачки колотят по матрасу, когда оргазм буквально мучает меня, медленно поднимаясь на поверхность, принося мне жгучее удовольствие, которое занимает сладкое время.

– Чёрт, – ворчит Маверик. – Трахать твою киску – это сладко.

Я кончаю от его слов, сжимая простыни в кулаках, лицом уткнувшись в матрас, чтобы приглушить крики, когда оргазм омывает меня. Маверик трахает меня жёстко, ещё несколько раз, а затем он вытаскивает свой член, и я чувствую, как тёплые струи спермы ударяют мне в зад, поток за потоком, согревая мою кожу. Его стоны заполняют пространство, и моё тело дрожит, всё ещё приходя в себя от оргазма.

– Ты выглядишь так чертовски идеально с моей спермой на твоей заднице, – рычит он, хлопая меня по ягодице, до того, как протянуть руку и взять полотенце, чтобы вытереть меня, прежде чем перевернуть и лечь на меня сверху. – Я мог бы пролежать здесь весь день, детка, но рано или поздно нам придётся столкнуться с музыкой.

Я смотрю на него, волосы в беспорядке, похожий на грёбаного Бога, парящего надо мной, и я не хочу смотреть в лицо музыке. Я хочу остаться здесь на весь чёртов день и никогда больше не смотреть на музыку. Я хихикаю над своей мыслью и толкаюсь, нежно целуя его, прежде чем вздохнуть и сказать:

– Хорошо, давай посмотрим, с чем мы имеем дело.

Он скатывается с меня и тянется к своему телефону, включая его. У меня нет своего, слава Богу, но это не остановит драму, которая начнётся в ту же секунду, как он посмотрит новости. Я жду, внезапно чувствуя тяжесть в груди, пока он листает, ищет несколько минут, читает несколько вещей, а затем, наконец, смотрит на меня.

– Всё очень плохо, детка. Ты уверена, что хочешь это увидеть?

– Плохо для тебя или для меня?

Он пожимает плечами.

– Мне наплевать, если это плохо выглядит для меня, байкеры всегда получают много негатива, но... ты...

– Покажи мне, – вздыхаю я, уже желая избавиться от стеснения в груди и неприятного ощущения в животе, когда тянусь к телефону, который он протягивает мне.

Первые слова, которые я вижу: «Топ-звезда кантри музыки номер один, Скарлетт Белл, продаёт себя за наркотики».

Я моргаю.

Да вы шутите, правда? 

Я прочитала часть статьи, в которой в основном говорится, что я употребляю наркотики, и теперь начала продавать себя местной Денверской байкерской банде, являющуюся источником моей зависимости. Моё сердце подпрыгивает к горлу, а кожу покалывает. Проклятье. Это нехорошо. Это совсем не хорошо. Я смаргиваю слезы и читаю следующую статью.

– Скарлетт в опасности, и ей пришлось обратиться за защитой к банде байкеров.

Это не так уж плохо. Статья слишком пренебрежительная.

Я перехожу к следующей.

– Скарлетт Белл рано завершает концерт, разочаровывая поклонников, чтобы сбежать с неизвестным преступником.

Господи. Концерт был закончен.

Кто придумывает все это? 

– Хватит, – говорит Маверик, выхватывая у меня телефон. Я не осознавала, что по моему лицу текут слезы, пока моя рука автоматически не поднялась, чтобы смахнуть их. – Это чушь собачья, Скарлетт. Всё пройдёт.

– Я знаю, – шепчу я. – Но это повлияет на мою карьеру, и Сьюзен с ума сойдёт... если она ещё не собрала вещи и не уехала.

– Каждый известный человек, которого я знаю, сделал что-то не так, если верить новостям. Через несколько дней они переключаться на что-нибудь другое. Твои поклонники даже не вспомнят об этом через месяц. И ты это знаешь.

– Я знаю, но ненависть будет накатывать, и в течение нескольких недель, это будет иметь обратный эффект для меня, – я делаю глубокий вдох, а затем выдыхаю. – Но это был мой выбор уйти прошлой ночью, так что теперь я должна жить с последствиями.

Маверик наклоняется, берёт моё лицо в ладони и заставляет посмотреть на него.

– Тебе никогда не придётся «жить» с последствиями своей собственной грёбаной жизни. Тебе не нужно ничего объяснять. Тебе не нужно оправдываться. Ты же человек, тебе, блять, позволено иметь хоть какую-то свободу.

– Только не в этой индустрии, – говорю я, и моя нижняя губа дрожит.

– Все пройдёт, детка.

Я надеюсь, что это так.

Блять. Я надеюсь, что это так.