Я киваю.

– И ты хочешь, чтобы я ослабила твою защиту, когда мы вернёмся домой, и доверилась... байкерам?

Я отрицательно качаю головой.

– Нет, Сьюзен, я хочу, чтобы ты доверяла мне.

Она изучает меня. В течение долгого времени.

– Окей. Я могу согласиться с этим. Но, пожалуйста, скажи мне, если что-нибудь ещё случится. Я не хочу оставаться в неведении.

Я киваю.

– Я обещаю.

– И если ты захочешь увидеть этого байкера, скажи мне, я смогу впустить его так, что весь мир этого не увидит.

Я тихо, нервно смеюсь.

– Хорошо, я так и сделаю.

– Ты уверена насчёт этих людей, Скарлетт?

Я встречаюсь с ней взглядом и удерживаю его.

– Я уверена в них больше, чем когда-либо в своей жизни. Они защитят меня, Сьюзен. Я тебе это обещаю.

Она выдыхает, потирает грудь и кивает.

– Ладно.

– Ладно.

Тогда она удивляет меня ещё больше.

Она делает шаг вперёд и обнимает меня.

По-настоящему обнимает меня.

Крепко.

И наконец, возможно, я чувствую, что все может получиться.

Наконец-то.

– Нам разрешено вернуться, – говорю я Малу, закуривая сигарету и глубоко затягиваясь. – Скарлетт убедила своего менеджера позволить нам тоже защитить её.

– Хорошая новость, – говорит Мал, сбрасывая ногу с мотоцикла и пристраиваясь рядом со мной. – Кода с Бостоном, разыскивают дополнительную информацию. Мы будем следить за твоей девушкой. У меня такое чувство, что они собираются каким-то образом двигаться, я просто не могу понять как именно. Они что-то замышляют, учитывая все эти новости, я думаю, они собираются сделать это в ближайшее время.

– Угу, – бурчу я. – Пресса засветила моё лицо во всех новостях, так что, без сомнения, если он не знал, что она говорила с нами раньше, то теперь знает, и он, вероятно, не будет счастлив.

– Я думаю, – говорит Мал, выхватывая мою сигарету и глубоко вдыхая, – что он думает, что она предоставляет нам информацию о нём. Не думаю, что он понял, что мы на самом деле защищаем её от него. А это значит, что он может слишком остро отреагировать, сделать какую-нибудь глупость. Нам нужно держать глаза открытыми.

– Но мне кажется, что он умный человек, – замечаю я. – Я не вижу, как он делает что-то слишком глупое, а это значит, что когда он что-то сделает, это, вероятно, будет подло, и это то, что мы должны не упустить из виду. Он зашёл так далеко, почти не будучи замеченным.

– Убедитесь, что твоя девушка всегда держит телефон при себе и держит нас в курсе всего, что, по её мнению, заставляет чувствовать её некомфортно. Мы не можем рисковать, если что-то случится. У неё осталось всего несколько концертов. Когда она уезжает в следующий город?

– Завтра, – говорю я, голова идёт кругом от возможностей того, что Трей может попытаться сделать. – В итоге она даёт ещё один концерт для фанатов, билеты на который были распроданы за несколько минут. Потом она рано утром отправится в путь.

– Ладно, тогда продолжай следить за ней. Это будет жарко, я чувствую это, блять, но в первый раз, чёрт возьми, не знаю, где, блять, это начнётся.

Я киваю, прекрасно понимая, о чём он говорит. Мы понятия не имеем, куда этот человек собирается ударить, что он собирается делать, или как он может это сделать. Всё, что мы знаем, это то, что он чертовски умён, он каким-то образом вовлекает Скарлетт, и всё. Это как заново пережить Нериссу и события, которые окружали её смерть. Тревога бьёт меня в живот. Будь я проклят, если позволю чему-нибудь случиться со Скарлетт. Я убью любого ублюдка, который хотя бы посмотрит на неё не так.

Я не совершу ошибку, снова выпуская её из поля зрения.

– Как ты справляешься со всем этим? – спрашивает Мал, глядя на меня и удерживая мой взгляд. Я не могу ему лгать. Он прекрасно знает, что я не могу.

– Меня это пугает, брат. В прошлый раз, когда мы не знали, что происходит, я потерял свою женщину. Не очень-то хочется, чтобы это повторилось.

Он кивает, сжимая челюсти.

– Не собираюсь позволить этому случиться, ты меня слышишь?

Я киваю.

– Мы собираемся найти этих ублюдков, прежде чем они приблизятся к Скарлетт.

Я снова киваю.

– Мэв?

Я смотрю на него.

– Ты её любишь?

Теперь я смотрю ему прямо в глаза.

– Да. Я, блять, люблю.

– Тогда я обещаю тебе, что мы доберёмся до сути дела с ней в целости и сохранности.

Я делаю глубокий вдох, бросаю сигарету на землю и раздавливаю её ботинком.

– Да, – бормочу я. – Я чертовски на это надеюсь.

Он хлопает меня по спине.

– Мы тебя прикроем.

Я надеюсь, что это так.

Блять.

Я надеюсь, что это так.

– Эта песня для кое-кого особенного, – говорю я в микрофон сквозь ревущую толпу, сквозь яркие огни мобильных телефонов, направленных в мою сторону.

Сквозь всё это. Я всё ещё вижу его, стоящего в толпе рядом с Малом, наблюдающего за мной. Мы смотрим друг другу в глаза. Моё сердце не перестаёт болеть за него. Я так влюблена в этого человека, что, кажется, ничего не могу сделать, чтобы убрать это сейчас. Я по-королевски облажалась, и меня это вполне устраивает.

Он спас меня. Он научил меня снова дышать. Он снова заставил меня чувствовать. Так что я собираюсь спеть для него эту песню. Это, конечно, прикрытие, но я думаю, что вы это поймёте.

Я начинаю петь «Тысячу лет» Кристины Перри. Толпа сходит с ума, все они более чем знакомы с песней, но я только смотрю на него. Стоящего в толпе. Смотрящего на меня. Лицо пустое, но эти глаза. О, эти глаза, они прикованы к моим, и я могу прочитать каждую мысль одним-единственным взглядом. Я пою, ни разу не отворачиваясь от него, мой голос разносится над толпой, которая поёт вместе со мной.

Это самый напряжённый момент в моей жизни.

Только так я могу сказать ему, как много он для меня значит.

Однажды я закончу свою песню и посвящу её ему. Но пока эта песня говорит всё за меня. Я растягиваю слова, обеими руками сжимая микрофон. Когда он стоит в толпе, все остальные тонут, и кажется, что мы в комнате вместе, совершенно одни. Будучи сильным, мужественным человеком, он не делает никаких движений, но я вижу всё по его лицу.

Что песня с ним делает.

Сжатие его челюсти, мягкость в его глазах, то, как его тело почти наклоняется ко мне, как будто он хочет пробиться сквозь толпу и стащить меня со сцены. Когда песня заканчивается, толпа сходит с ума. Крики и аплодисменты. Это самый невероятный звук. Как и слышать их пение вместе со мной. Этот звук никогда не стареет, он всегда заставляет мою кожу покалывать. Есть что-то такое в том, чтобы слышать, как голоса людей сливаются воедино, когда они подпевают, и это меня всегда удивляет.

Каждый раз. 

Мои глаза, наконец, отрываются от его, и я оглядываю толпу. И вот тогда я вижу одного из них. Человек Трэйтона. Я узнала бы его где угодно, он был здесь не один раз, когда я была с Трейтоном. Его глаза встречаются с моими, и я замираю. К счастью, не на середине песни. Он слегка дёргается, а затем так же быстро, как я его увидел, исчезает в толпе. Как долго он был на моём шоу, наблюдая за мной? Я делаю глубокий вдох, не желая создавать Сьюзен ещё больше проблем, и снова поворачиваюсь лицом к толпе.

Мал и Маверик наблюдают, пытаясь увидеть то, что видела я. Их головы поворачиваются ко мне, и я слегка киваю. Они оба начинают двигаться в ту сторону, где стоял мужчина. Его зовут Даниель. Интересно, сколько ещё людей Трейтона сейчас здесь? Те, которых я не узнаю? Он здесь? Боже.

Я завершаю концерт, используя свой самый счастливый голос, используя своё лучшее выступление, а затем я исчезаю со сцены и возвращаюсь назад. Сьюзен ждёт с широкой улыбкой на лице.