Он даже не жалуется, когда я тяну его за волосы или неосторожно прикусываю губу. По тому, как учащается его дыхание, а прикосновения губ становятся более грубыми, я понимаю, что он получает удовольствие. И когда внизу живота у меня начинает появляется приятное чувство, Эштон каким-то образом это понимает и двигает рукой быстрее, заставляя меня елозить, корчиться и раскачиваться.

— Дай мне услышать тебя, Айриш, — натянуто шепчет он в тот момент, когда мое тело словно начинает распадаться на осколки. Его губы прижимаются к моей шее, и, когда меня накрывает волной удовольствия, я выкрикиваю в ответ, цепляясь ногтями за его бицепсы.

— Это было так сексуально, Айриш, — бормочет он мне на ушко, прижимаясь лбом к подголовнику. Я краснею и свожу бедра. Но все еще не убрал ладонь, и я ее не отталкиваю. — Помогло тебе забыться?

Нервный смешок — это все, чем я могу ему ответить. Забыться? У меня мозги просто отключились. Я забыла о своих проблемах, его проблемах и потенциальном зомби-апокалипсисе. Если оргазмы оказывают такое действие, я поверить не могу, что люди вообще выходят из домов. Или машин.

— Кажется, это еще один твой первый раз со мной, — шепчет он.

«Первый раз, который я никогда не забуду».

Легонько поцеловав меня в нос, он, наконец, убирает руку и опускает мою юбку до приличного уровня. Эштон бросает взгляд на себя, и я слышу смех в его голосе, когда он говорит:

— И мой тоже. — Поймав мой непонимающий взгляд, он тихо смеется. — Такого никогда не случалось.

Мои глаза округляются от удивления, когда я опускаю взгляд. От этого смех только перерастает в полноценный хохот.

* * *

Потребовалось ровно три часа.

Три часа я лежала в постели, уставившись в потолок, а учебники лежали рядом закрытыми, и только тогда действие оргазма прошло, но стало тошно, когда я поняла, чему позволила случиться. Чего я хотела. О чем я не жалею.

И, когда я отвечаю на звонок Коннора, а он усиленно извиняется, что не отвез меня в Нью-Йорк, и обещает исправить свою вину, я лишь улыбаюсь и говорю ему, что все в порядке. Желаю удачи с работой. Думаю о том, какой же он только милый и хороший парень, и как сильно бы понравился моим родителям. Думаю о том, как порвать с ним, учитывая, что натворила.

Я вешаю трубку.

И плачу.

— О чем ты только думала?

— Очевидно, ни о чем.

Я слышу раздражение в голосе Кейси.

— Не понимаю тебя, Ливи… Временами ты грациозна, как одноногое фламинго в зыбучих песках.

Закатываю глаза. Иногда моя сестра как придумает…

— Это всего лишь простое растяжение. Почти уже прошло. Мне даже костыли больше не нужны.

— Когда все случилось?

— Три недели назад, наверное? Может, четыре. Не уверена.

Последние дни создается ощущение, будто время одновременно и тянется, и летит. Уверена я только в том, что не видела Эштона уже две недели, с тех пор, как он проводил меня до общежития тем вечером, поцеловал на ночь в щечку и ушел. Ничего от него я не слышала с тех пор, как на следующее утро получила сообщение со словами:

«Это лишь на раз. Ничего не изменилось. Оставайся с Коннором».

— Три-четыре недели, а говоришь ты мне только сейчас? — Голос Кейси наполнен смесью досады и боли, отчего вина встает комком в горле. Она права. Не могу поверить, что не разговаривала с ней почти месяц. Не сказала ей о растяжении. Не сказала о Конноре. И определенно не сказала об Эштоне.

— Прости. Замоталась с сессией и всякой ерундой.

— Как она прошла?

— Нормально, по-моему.

Мне никогда не приходилось прикладывать лишние усилия, чтобы сдать экзамены, или идти на них с ощущением неподготовленности. Но со всех зачетов на прошлой неделе я выходила, испытывая тошноту. Не знаю, дело ли в волнении от усилившегося напряжения. Но точно понимаю, что слишком много времени зацикливалась на не касающихся учебы вещах, вроде того, какие чувства испытываю к Эштону и что сделает Коннор, узнав о случившемся. Бросит ли он меня? Скорее всего. Я подумывала, не сказать ли ему самой, чтобы так он и сделал, потому что мне не хватает смелости порвать с ним. Но из-за этого могут возникнуть проблемы в отношениях между Коннором и Эштоном, а этого мне не хочется. В конце-то концов, они живут вместе, а я — просто девушка, оказавшаяся между ними.

А затем, за то, что вообще прикасался ко мне своими умелыми руками, я сосредоточила все свое недовольство на Эштоне. Позволила этому недовольству перерасти в полноценную злость. Но мысли о кожаном ремне, шрамах, татуировках и обо всем, что он еще скрывает, переросли в беспокойство, заполнив мысли и сердце, и заставили переживать за него. И отчаянно хотеть снова его увидеть.

А потом я разозлилась на саму себя за это желание, за то, что позволила ему сделать, за то, что я так эгоистично себя веду и боюсь порвать с Коннором. За то, что запуталась в оттенках правильного и неправильного вместо того, чтобы придерживаться светлого и темного, в которых что-то понимаю.

Повисает долгая пауза, а потом Кейси спрашивает:

— По-твоему?

— Да. А что?

— Не знаю. Просто ты никогда…не предполагала раньше. — Возникает еще одна пауза. — Что вообще происходит, Ливи?

— Ничего. Я просто устала. Не высыпаюсь последнее время.

Больше всего я думаю об Эштоне, когда лежу в постели. Переживаю за него. Тоскую по нему. А в постели я времени провожу много.

— Ты на днях разговаривала с доктором Штейнером?

— Нет, — признаю я, тяжело вздохнув. Потому что мне придется ему солгать, а этого мне тоже не хочется. Смысл в избегании. И Рейган что-то задумала. Посмотрев на часы, я бормочу: — У меня пара через двадцать минут.

Английская литература. Совсем нет желания идти. Я прочитала лишь четверть требуемого, так что все равно ничего не пойму. Смотрю на кровать. Как бы хорошо было сейчас прилечь…

— Что ж…мы скучаем по тебе, Ливи.

Я грустно улыбаюсь, думая о растущем животике Шторм, о научных экспериментах Мии и о вечерах, которые мы с сестрой проводили на причале, наблюдая за океаном. Грудь наполняет глухая боль. Каким бы красивым ни был принстонский кампус, он все равно не идет ни в какое сравнение с домом.

— Я тоже по вам скучаю.

— Люблю тебя, сестренка.

Я забираюсь на верхнюю койку, чтобы прилечь, когда мобильник извещает меня, что пришло новое сообщение.

Ты в комнате? Это Эш.

Во всем теле возникает нервный трепет, когда я набираю:

Да.

Ответ приходит сразу же:

Провожу тебя на пары. Увидимся через пару минут…

«Что? Он придет сюда? Сейчас?» Округлившимися глазами я обвожу комнату: кучу грязной одежды Рейган, свои треники, бледный внешний вид и отражающееся в зеркале крысиное гнездо из своих черных волос. Вскочив, я натягиваю джинсы и кофту, которую мне подарила Шторм, но надеть ее возможности пока не было. Она бледно-голубая, как мои глаза, приталенная, с глубоким вырезом. Ведь внезапно мне сильно захотелось соблазнить Эштона. Затем я привожу в порядок волосы, пытаясь разобрать их расческой. Такое ощущение, что в них и правда крысы угнездились.

Раздается громкий стук в дверь, и сердце пропускает удар. Последний раз бросив взгляд в зеркало, я быстро наношу на губы переливающийся блеск Рейган, чтобы придать немного цвета лицу. А потом, глубоко вздохнув, открываю дверь.

Эштон стоит ко мне спиной, изучая коридор. Он оборачивается, и внутри у меня все переворачивается, как в тот раз, когда я впервые увидела эти опьяняющие черты лица. Только теперь чувство намного сильнее, потому что помножилось на притяжение, разрывающее тело и душу.

— Подумал, не проводить ли тебя до аудитории из-за растянутой ноги, — бормочет он с хитрой усмешкой, бесстыдно обводя меня взглядом.

— Спасибо, — застенчиво улыбаюсь я и подхватываю с письменного стола учебники и пальто. По правде говоря, нога меня практически не беспокоит. Но я не собираюсь говорить правду, если она означает десятиминутную прогулку с Эштоном.