Спина Кэти изогнулась, пятки зарылись в простыни, рот широко раскрылся, обнажив зубы. Новое чувство внутри нее начало нарастать, достигая точки взрыва, не позволяя терпеть дальше. Новый звук, стон, исходящий откуда-то из глубин глотки, поднимался вместе с этим чувством, с каждым мгновением становясь громче.

Но Нелл не хотела, чтобы оргазм наступил так быстро, у нее были другие планы.

Она извлекла пальцы, игнорируя стонущий протест, и опустила голову ниже, поместив тело так, что ее ноги находились за пределами кровати, голова и плечи оказались между разведенными бедрами Кэти. Соблазнительница прижалась к коричневым лобковым волосам девушки, ее язык сновал туда и сюда, дотрагиваясь до холмика так, что желание Кэти возросло вновь, руки ее вцепились в черные как вороново крыло волосы Нелл, толкая ее голову еще глубже в расселину. И Нелл с радостью приняла предложение, ее острый язычок отыскал проход в нижних губах, скользнул внутрь, находя крохотную точку на самой вершине, вначале заметался вокруг нее, еще больше увеличивая возбуждение, дразня, прежде чем достигнуть пика. Язык порхал, лизал, проникал так глубоко, как только мог, так что Кэти кричала опять, и опять, и опять, готовая принять все, что будет дано; ее крики слились в один длинный стон, руки яростно вцепились в темные волосы искусительницы.

Нелл знала, что сейчас девушка совсем себя не контролирует, что ее оргазм приближается, и она быстро отдернула руку, отодвинулась от ног Кэти, задрала юбку и закинула ногу за спину девушки.

Кэти зашла слишком далеко, чтобы почувствовать страх, ее оргазм приближался, волна за волной, когда она почувствовала вагинальные губы другой женщины возле своих (было очевидно, что на Нелл ничего не было надето под юбкой) и партнерша прижалась к ее бедрам так, что их внутренние губы терлись друг о друга. Вульвы раскрылись, внутренние соки вытекали и смешивались. Кэти ощутила каждую дошедшую до предела клеточку своего тела, изнутри и снаружи. Ее крик был громким, ощущение их взаимного движения — почти невыносимым, чувства переполняли тело и сознание, а восторженный вопль Нелл, хотя и более продолжительный, чем ее собственный, привел женщину к новым вершинам наслаждения.

Кэти стонала и мотала головой из стороны в сторону, пока их тела метались и извивались вместе, затем она затылком зарылась в подушку, шея изогнулась, а ноги задрожали. Икры Нелл находились между лопатками Кэти, в то время как женщины извивались друг возле друга; обе они обезумели, каждый мускул растянулся, сотрясаемый оргазмом, обе кричали под воздействием чувственной, блаженной страсти, содрогались и постанывали, приливы приходили и уходили, каждый последующий чуть мягче, менее интенсивный...

Загадочные создания напоминали Дженнет миндалевидными глазами, такими же высокими скулами и нежно очерченными подбородками. Но все они были разными, с собственным характером и чертами лица. У некоторых были темные волосы, блестящие, но не мокрые от озерной воды, в то время как другие обладали золотистыми локонами. Многие из них присоединились к песне сирен, которая действительно могла увлечь очарованных мужчин в опасные глубины озера, к самым сильным течениям. Фиолетово-серебряные глаза устремились на Тома, и он почувствовал себя загипнотизированным, с трудом подавив желание броситься в воду, чтобы оказаться среди них. Его спутница поспешила разрушить чары.

— Ундины, — сказала она. — Водяные феи, как я. Как твоя мать.

— Моя мать!..

Голос Дженнет звучал ласково, успокаивающе:

— Она пришла из морей, Том, из океанов. Как и мы, она пришла из водопадов, потоков и, — она указала на потревоженную поверхность воды перед ними, — озер. Именно здесь, на этом самом месте, и встретил ее твой отец.

— Она никогда не рассказывала мне, никогда не вспоминала!

— Нет, рассказывала. Именно Бетан заставила тебя забыть ее рассказы.

— О чем ты говоришь? Я никогда ничего об этом не знал.

— Ты знал, Том. Когда ты был ребенком, Бетан хотела, чтобы ты знал о ней все.

— Тогда почему я ничего не могу вспомнить? — Он раздраженно покачал головой, краем глаза заметив, что водяные создания придвинулись ближе к берегу. — О чем ты говоришь? Я не...

— Успокойся.

Том прижал ладонь ко лбу, и девушка, тотчас же встав на цыпочки, отвела его руку от лица.

— Давай сядем и отдохнем, — продолжала она. — Слишком много свалилось на тебя за последние дни, и ты растерян.

— Эти?.. — Он махнул рукой в сторону ундин, почти все они тем временем уже выбрались из озера. Молодой человек невольно отметил про себя, что кожа некоторых отсвечивала зеленым, а других — голубым. Только у немногих кожа оказалась белой, как у Дженнет. Неужели его спутница была чем-то особенным среди них?

— Они не желают тебе зла, — ответила девушка на незаданный вопрос. — Они любопытны, вот и все. Не многие из них видели кого-нибудь похожего на тебя.

— Значит, я для них... диковинка? — Он чуть не сказал «уродец».

— Да. Но мы знаем, что такие, как ты, правят этим миром.

Том молча наблюдал за приближавшимися водяными созданиями, невольно покачивая головой от удивления. При ближайшем рассмотрении они казались гораздо красивее, их лица привлекали, а тела... их тела выглядели такими соблазнительными, особенно когда просвечивали сквозь прозрачные одеяния, в которые многие из них были облачены. Ундины сошли с отмели, задержавшись у самого края озера, как будто бы готовились нырнуть обратно, если только молодой человек подаст малейший повод для тревоги.

Пение прекратилось, хотя они продолжали обмениваться друг с другом щебечущими звуками, их значение постепенно доходило до Тома, так что через короткое время он уже понимал странную речь. Большинство замечаний относилось к нему, особенно восхищенных комментариев удостоился его рост. Некоторые из ундин оказались такого же роста, как Дженнет, но большинство — меньше, так что, если бы не груди, их можно было бы ошибочно принять за детей. Именно они подобрались к Тому ближе прочих, словно еще не научились соблюдать осторожность, их болтовня звучала на более высоких тонах, а смешки — гораздо свободнее.

— Сядь здесь, — девушка взяла обе его руки в свои и подтолкнула Тома к основанию старого дуба.

Внезапно он ощутил усталость, словно тело повиновалось автоматически, левая нога, как обычно, ослабела, а левая рука начала слегка неметь. Он едва ли не рухнул на покрытую мхом землю. На мгновение в глазах Дженнет промелькнула озабоченность, затем она уселась рядом с ним, сложив руки на коленях.

— Это пройдет, Том. Ты измучен, но через минуту или две ты почувствуешь себя лучше.

С этими словами она вновь подняла ладонь, и пыль — магическая пыль — полетела ему в лицо. На этот раз Том глубоко вздохнул, его доверие к чудесам выразилось в молчаливом согласии, хотя он еще не вполне принял все, о чем она рассказывала. Порошок мгновенно подействовал на него, словно доза кокаина, и он серьезно взглянул девушке в лицо.

— Пожалуйста, расскажи мне все, — попросил Том, и вновь девушка улыбнулась.

— Сначала тебе необходимо больше узнать о нас.

И с этими произнесенными ею словами на него снизошел покой. Он не только доверился ей и понял, что она не желает ему зла, но почувствовал, что Дженнет хранит секрет его собственного прошлого, секрет, о котором он никогда раньше даже не подозревал. Окрестности озера вновь заполнили эльфы, гномы и феи, игравшие на музыкальных инструментах, похожих на лютни, хотя их звуки были другими — более высокими, менее мелодичными на первый взгляд, но спустя некоторое время, когда ухо привыкало к ним — более чарующими, чем звуки любых земных инструментов. Том предположил, что это зависело от настроения слушателя. Забавный маленький человечек с коричневой кожей, в шапочке с козырьком сидел на краю озера и играл на длинной тонкой трубе. Ее звуки, поначалу казавшиеся унылыми, прекрасно сочетались с мелодией остальных инструментов. Музыка неслась над поверхностью воды, томительная и нежная, и Том почувствовал безотчетную, чуть-чуть сладкую грусть, словно ему напомнили о его статусе смертного, о том, что на самом деле он не принадлежал к этому странному иному миру. Что же касается созданий вокруг него, фей, восседавших на листьях или цветах, эльфов, которые прекратили проказничать, чтобы послушать, и животных, отдыхавших на траве, музыка, казалось, погрузила их в задумчивость, сделала гораздо спокойнее. Сами ундины пели, вторя ей, сладкозвучно и таинственно.