— Мне так жаль. — Джейн мягко коснулась моей руки, и я почувствовала, как глаза начинают гореть, но слез не было. Я все их выплакала. Сколько можно.

— Когда Джейсон вышел, сказав, что должен все это закончить, я догадывалась, что он идет не за помощью и не за водой и едой. Наверное, в тот момент, я просто хотела завершенности. Любого исхода пятидневной агонии. И когда он вернулся с пистолетом, то не испугалась. Совсем.

— В деле ничего нет об оружии. — Джейн подалась вперед, вглядываясь в меня, словно, не доверяя моим словам.

— И о выстреле. — Я посмотрела в потрясенные глаза психолога. — И ты не скажешь. Ты не имеешь права разглашать подобную информацию.

— Конечно, нет. Ты можешь мне доверять.

— Я спокойно смотрела в его глаза, а не в равнодушное дуло пистолета, направленное на меня. Мы оба были спокойны, приняв решение. Он сделал это за меня, как обычно, но я не протестовала. Но когда он резко поднял руку с пистолетом и выстрелил в стену выше меня, в свое отражение, я потеряла сознание, оглушенная нахлынувшими эмоциями и самим выстрелом. Я слышала, как посыпались осколки, как распахнулась дверь и топот шагов, резкие голоса посторонних людей… Я понимала, что пришла помощь, прежде чем провалиться в черноту. Это все, Джейн. Проснулась я уже в больнице. Остальное ты знаешь.

— Хорошо, что ты открылась. Это важно.

— Понимаешь, почему я не выдвину обвинение?

— Ты берешь на себя огромную ответственность, Лекс. Ему проведут судебно-психологическую экспертизу и отправят на принудительное лечение. Где гарантия, что другая девушка не окажется на твоем месте, если Джейсона не остановить? Я не его лечащий врач, и могу только предполагать, что произошло.

— И что же? Помоги мне понять, — прошептала я. — Даже если ты ошибаешься.

— Лекси, человеческий мозг запрограммирован на выживание. Так мы устроены. Детская психика сильнее, чем у взрослого человека, поскольку физически они гораздо слабее и уязвимее. Потому что все защитные механизмы развиты и работают острее. Память Джейсона заблокировала травмирующие воспоминания, но урон был слишком значительный, чтобы не отразится на нем. Джейсон рос, понимая, что с ним что-то не так. Поэтому он сам выбрал психологический факультет, который успешно закончил (я навела справки). Он никогда не переставал копаться в себе, выискивая причины, и тогда сознание стало постепенно «помогать» ему. Все, что он делал, начиная с зеркальной комнаты — проекция потерянных воспоминаний. Его подсознание восстанавливало события путем копирования действий похитителя Джейса, и он сам уже воспроизводил то, что случилось с ним. Это как раз-таки объясняет, почему он выстрелил в свое отражение. Поверь, он стрелял не в себя. Психотип Джейсона исключает самоубийство. Я думаю, воспоминания вернулись к нему в период, когда он вернул тебя в зеркальную комнату. Что именно их вызвало? Максимальное повторение обстановки. Возможно веревки, которыми он тебя связывал. Раньше же он этого не делал? Или мощное психологическое потрясение от происходящего. Несомненно, чувства, которые Джейсон к тебе испытывал, были достаточно сильными, чтобы подтолкнуть его к краю. Возможно, именно они и стали катализатором, спусковым механизмом. В любом случае, выпускать сейчас Джейсона в мир нормальных людей — преступление против него самого. — Джейн настойчиво посмотрела на меня. Она впервые пыталась навязать мне принятие решения.

— У него есть отец, который, я уверена, позаботится о том, чтобы найти хорошего врача, — произнесла я.

— Я тебя услышала, Александра, — вздохнула Джейн Кларк. — Это твое право.

Июнь 2016.

Лекси

— С днем рождения, сестренка. — Я крепко обняла Андреа, вручая ей футляр с набором драгоценных украшений и подарочный купон в модный бутик, чтобы она могла там выбрать себе платье на выпускной, который состоится в следующем году.

— Спасибо, Мари. Боже, красота какая! — Дреа открыла коробочку, с восторгом разглядывая украшения. Мама тоже подошла посмотреть. И только отец продолжал сидеть за столом, поедая праздничный торт. Он улыбался и выглядел счастливым. Мы не звали гостей и не поехали в ресторан, а решили отметить дома, в новой квартире узким кругом. Завтра приедет Марина с Бобби, чтобы поздравить Дреа и повидаться со мной. Я не видела ее сто лет и с нетерпением ждала встречи. Последний год они с мужем провели в Италии, так как Бобби выкупил местный клуб. Последний раз Марина приезжала на Рождество одна, и мы три дня провели вместе, почти не расставаясь. Гуляли по городу, тусили в клубах, напивались дома, отключаясь там, где заставал сон. Все, как и раньше. Она совсем не изменилась. Думаю, Бобби с его бурной жизнью и работой, требующей постоянных переездов, ей идеально подходит. Может быть, и Мик придет с Лайзой, хотя я не сильно на него рассчитываю. Наши отношения в последнее время скатились до сугубо деловых. Вне офиса мы не общаемся. Никаких совместных обедов и дружеских звонков. Он появляется в моем офисе только по служебной необходимости. Все общение через секретаря. Да я, и не горела желанием налаживать отношения после того, как он заставил меня вести сделку с поглощением «Dоminick Grоup». Не могу поверить, что он угрожал мне увольнением. Родители ничего не знают, и все равно будут ждать его в субботу, как и Дреа, которая привязана к Майклу, как брату.

Вечером, когда родители ушли спать, мы с Дреа суетились на кухне, убирая остатки праздничного ужина. Она вызвалась помочь, несмотря на мое сопротивление.

— Сядь, Дреа. Я помою посуду. У тебя день рождения сегодня, — настойчиво повторила, когда сестра в очередной раз попыталась занять мое место перед раковиной.

— Ты выглядишь усталой, Мария. Мне не трудно, — настаивала Дреа. — Ты так много для нас делаешь. Позволь мне позаботиться о тебе.

— Завтра, — мягко улыбнулась я, продолжая тереть губкой тарелки. — Сегодня твой день. Шестнадцать, как летит время.

— Ты была куда красивее меня в свои шестнадцать, — вздохнула Андреа, присаживаясь на стул. Я обернулась, рассмеявшись.

— Ты что? Посмотри на себя, — окинула любящим взглядом свою сестренку. Она так выросла. Девушка, юная, соблазнительная. Высокая и стройная. Ее волосы не кудрявые, как у меня, а прямые и гладкие и поэтому она выглядит такой… идеальной. А глаза темно-синие, большущие. Фарфоровая кожа и губы бантиком. — Ты красавица. Наверное, и парень есть. Мы так редко говорим, но сейчас ты можешь поделиться со мной. Я готова слушать до утра. Майкл впервые дал мне выходной в субботу. Так что утром я высплюсь до приезда Марины и Бобби.

— Как это Мика не разорвало? Почему он заставляет тебя работать так много? Ты приходишь иногда в десять или одиннадцать. Это ненормально, Мария.

— Мы оба много работаем, — терпеливо пояснила я. — И уровень вознаграждения соответствует потраченному времени. Чтобы добиться результатов, нужно трудиться, не жалея себя. Но ты права, неделя выдалась просто адская.

— Вот! — воскликнула Дреа, сверкнув глазами. — Я же вижу. Мик получит от меня выговор.

— Лучше не надо ему ничего говорить. Мы не ладим в последнее время.

— Из-за Джека? — спросила Дреа. Я на мгновение перестала натирать тарелки, повернувшись к сестре.

— Причем тут Джек? Мик — женатый человек и ничего не знает о Джеке. Да и знать нечего. Мы два раза поужинали вместе.

— Вообще-то знает, — сморщила нос Дреа, виновато отводя глаза. — В прошлое воскресение Мик мне звонил вечером. Он не дозвонился до тебя, и я сказала, что ты забыла телефон дома. Ну, Мик просто спросил, где ты, а я ответила, что пошла на свидание.

— Хмм… — я выключила воду и села рядом с сестрой. На самом деле, внезапно всплывшие новости многое объясняют. Вот почему в понедельник Мик спустил на меня всех собак, устроил этот странный допрос, и, вообще, вел себя, как говнюк.

— Он все еще сохнет, Мари, — пожала плечами Дреа, которая в некоторые моменты была мудрее и внимательнее меня. — Но Мик — хороший человек. Он смирится.