— Пап, когда прилетите с мамой из Румынии, ты пройдешь двухнедельные курсы по восстановлению квалификации, и все вспомнишь, ознакомишься с новыми технологиями и компьютерными программами, а дальше будешь обучаться в процессе работы. Все будет хорошо. И зарплата высокая. — Я хитро подмигнула отцу.
— Я смогу оплатить обучение Дреа в Колумбии?
— Еще останется, пап, — улыбнулась я. — Маме на цветы и подарки.
— Как нам повезло, что у нас есть Лекси с ее мозгами, — воскликнула Дреа, обнимая меня за плечи. Непосредственный порыв сестры вызвал у меня нежную улыбку. Они считают меня сильной, и я не могу и не должна их разочаровывать.
Никто не должен знать, каким адом стали для меня последние две недели. Сколько раз я проезжала на такси мимо небоскреба в Верхнем Ист-Сайде, в котором располагался пейнтхаус Марка Доминника? Каждый день. Несколько раз в день. Я выходила и бродила рядом, словно наркоманка в поисках новой дозы. Она была нужна мне, необходима. Я умирала, чувствуя, что с каждым днем подхожу все ближе и ближе. Однажды, я войду внутрь и потеряю себя окончательно.
Если бы это просто могло остаться моей ошибкой, одержимой зависимостью и болезнью, от которой нет лекарства, я бы шагнула вперед, не задумываясь. Что мне терять? Я погибала не раз, сжигая крылья. Моя душа давно уже не принадлежит мне, как и сердце. Я лишь пустая кукла, которая может только работать. Заведенная марионетка, у которой сломался заряд. Но я не одна. У меня есть семья, друзья, ответственность. Когда я умирала три года назад, мои близкие были рядом, они вытащили меня из пучины безумия. И Джейн.
Джейн. Я по — прежнему не отвечаю на ее звонки. Я просто не могу лгать ей. И боюсь увидеть разочарование и осуждение в ее глазах. Она попытается скрыть, но я все равно почувствую фальшь, мы слишком давно и близко знакомы.
После ужина мама и отец уходят спать первыми. Наверное, они сейчас переживают свою вторую молодость. Никогда не видела их такими счастливыми. И мое сердце болит ещё сильнее. Андреа закрывается в ванной, и я слышу, как она болтает со своим парнем, пока готовлюсь ко сну. Проходит не меньше часа, прежде, чем она выходит с мечтательной туманной улыбкой. Боже, я так завидую им. В их жизнях есть то, чего нет и не было у меня. Моя единственная противоестественная влюбленность переросла в зависимость и закончилась трагедией. Почему я не влюбилась в простого, хорошего парня? Такого, как Мик? Как было бы просто и легко. Я могла бы выглядеть сейчас так же, как Дреа, предвкушая встречу или свидание.
— Мы с Джеком завтра идем в кино, потом на дискотеку, — сообщила мне Дреа. — Можно, я надену твое черное платье? То, с паетками и открытой спиной.
— Не слишком ли вызывающе? — строгим тоном старшей сестры, спрашиваю я, забираясь под одеяло. Дреа смешно морщит носик и тоже ложится в свою кровать.
— Ты же носила, и ничего. Никто тебя не похитил в сексуальное рабство.
Я мрачно улыбнулась про себя. Конечно, меня никто не похищал. Я сама…
— Дреа, можешь надеть, но будь осторожна. И возвращайся до полуночи. Родители тоже собрались в гости к нашим соседям в Бруклине, а я… Ну, ты знаешь, как я не люблю оставаться одна.
— В двенадцать буду, Лекс. Можешь и с предками пойти. У миссис Джун сын приезжает на каникулы из Принстона. Они, кстати, на тебя рассчитывали. — Дреа заливисто рассмеялась. — Ты помнишь Дэни? Сына Джун? Он в пятнадцать лет весил почти сто килограмм.
— Ты знаешь, я почти не общалась с соседями. Некогда было. Черт, телефон. — На тумбочке вибрирует мобильник. Переворачиваясь на бок, протягиваю руку, глядя на незнакомый номер вызывающего абонента. Звонят на рабочий корпоративный номер. Смотрю на время. Половина одиннадцатого. Слишком поздно для звонка по работе, и я невольно напрягаюсь. Мне редко звонят с неизвестных номеров после десяти вечера. Принимаю решение не брать трубку. Дреа вопросительно смотрит на меня. Потом теряет интерес, отворачивается, утыкаясь в свой телефон. Вибрация прекращается, и я слышу сигнал сообщения. Открываю одним скольжением пальца по экрану.
«Нужно увидеться, детка».
Я застываю, задерживая дыхание, в голове раздается гул. Облизываю пересохшие губы, чувствуя бесконтрольный выброс адреналина в кровь. Та самая необходимая доза. Неполная. Мне нужно больше.
«Напомнить про судебный запрет?» — быстро набираю, отключая доводы разума. Нельзя вступать в переписку, переговоры, исключить любое общение. Просто вызови полицию. Так бы сказала Джейн Кларк. Но ее здесь нет.
«Хочешь увидеть меня в камере и наручниках? Тебя это заводит, малышка? Приходи, поиграем. Я один.»
«Вообще не хочу тебя видеть. Ты в своем уме?».
«Более чем. Я был в своем уме, пока снова не увидел тебя. Что будем делать, малышка?»
«Оставь меня в покое. Уезжай.»
«Не могу, и ты тоже этого не хочешь. Давай просто поговорим. Я не трону тебя. Клянусь.»
«Однажды я уже поверила тебе, и все кончилось плачевно. Напомнить, как?»
«Напомни, детка. Можешь высказать все, что накопилось. Я готов выслушать, и понести любое наказание на твой вкус)))»
«Ты псих».
«Больше нет».
«Я тебе не верю».
«А ты проверь.».
«Иди к черту».
«Полиция до сих пор не стучит в мою дверь, а это значит, что ты, все-таки, хочешь меня видеть.»
«Ненормальный, я просто не хочу скандала».
«Слабое оправдание. Я приду сам, детка. Ты этого ждешь от меня? Придется повторно познакомиться с твоими родителями. Уверен, что они будут рады меня видеть, а ты?»
«Это угроза?»
«Нет. Я приду сам, если не дождусь тебя. Даю сутки на размышление».
«Ты не посмеешь. Не имеешь права! Я позвоню в полицию, и это не шутка».
«Давай, детка, звони. Прямо сейчас».
«Зачем ты это делаешь? О чем нам говорить? Все кончено».
«Ты сама в это не веришь, иначе не написала бы мне в ответ столько строк. Приходи, Лекс. Завтра в шесть. Я буду тебя ждать. Тебе нечего бояться».
«Мне есть чего бояться, Джейсон. И в этом наша проблема. Мне всегда есть чего бояться, когда дело касается тебя».
«До завтра, малыш.»
— Настойчивый поклонник? — спрашивает Андреа, когда, выругавшись сквозь зубы, я бросаю телефон на тумбочку. Только Доминник может будить во мне такую чистую ярость. Мои пальцы трясутся, и я прячу их под одеялом. Смотрю на Дреа, но лицо сестры расплывается.
— Нет. По работе. Не бери в голову, — сухо отвечаю я, напряженно глядя в потолок.
— Когда у тебя отпуск кончается?
— Через два дня.
— Сочувствую. Джек пишет, что завтра целый день будет идти дождь. Тоска. Может, все-таки, поедешь с предками в Бруклин. Не хочу, чтобы ты одна оставалась.
— Я тоже. Может быть, и поеду, — кивнула я, поворачиваясь на бок. — Спокойной ночи, Дреа.
Ночь длилась бесконечно, и, даже приняв снотворное, я заснула не сразу. В голове мелькали странные образы, пугающие и волнующие одновременно. Я словно погружалась в какой-то транс, темный, чувственный и тягучий, как мед.
Я не поехала с родителями, хотя они сильно настаивали, явно задумав меня сосватать. В моем возрасте многие девушки еще учатся, и не задумываются о серьезных отношениях, но мама почему-то вбила себе в голову, что новый роман поможет мне забыть… неудачный опыт. Конечно, она понятия не имела о том, что на самом деле случилось со мной. С нами… Но догадывалась, что полиции я сообщила далеко не все. Я не говорила с мамой по душам, когда меня выписали из больницы после случившегося. Никто из нас не смог бы спокойно говорить об этом, и я не винила ее за то, что она заняла наблюдательную позицию. Я всегда чувствовала ее моральную поддержку. Жестами, взглядами, интонацией, тембром голоса мама как бы говорила, что она со мной, все понимает и любит. Но разве может быть иначе? И в последнее время, она решила, что я достаточно окрепла, чтобы попытаться наладить личную жизнь. Я могу только подыгрывать ей и лгать, но правда однажды выплывет наружу. Я никогда не построю отношений с мужчиной. Это невозможно.
