— Товарищ подполковник! Лейтенант Беридзе прибыл по вашему приказанию. Разрешите утром отправиться на тушение пожара. Аккумуляторы уже поставлены на зарядку.

Егор Петрович с улыбкой придвинул ему стул.

— Во-первых, я тебе ничего не приказывал, а просил зайти ко мне в гости. А во-вторых, огонь погашен уже час назад. Опоздал, Сандро… К столу прошу, товарищи… Друзья мои, — сказал он, когда все уселись, — давно уже прозвучал последний салют, возвещающий миру об окончании войны, и, может быть, кое-кому из вас, молодых, показалось, что вместе с ней исчезла героика, что сейчас не время для подвигов. Но жизнь наша ярка и многообразна. И не только в таких исключительных обстоятельствах, с которыми вы встретились сегодня, можно совершить подвиг… Для того чтобы овладеть тайнами природы и заставить ее служить человеку, также необходимы герои…

Мне захотелось поддержать Егора Петровича. Я поднял бокал за радость творческих исканий и пожелал успеха изобретению Ярцева.

Андрей говорил о боевой дружбе в нашей мирной жизни. Его лицо светилось внутренним светом такой страстной, утверждающей силы, что я невольно им залюбовался.

На Валю я старался не смотреть, думая, что Андрею это будет не очень приятно. Ведь я вместе с Валей вернусь в Москву, а он останется здесь. Кто знает, как могут сложиться обстоятельства — не все девушки постоянны, — и к тому же Валя ни словом, ни взглядом не выказывала своих чувств к Андрею.

Самая обыкновенная дружба, и ничего больше.

Мне понравилось, что Валя осталась верна себе и опять заговорила о метеорите:

— Тут уже Егор Петрович упоминал о тайнах природы. На земле еще столько неразрешенных загадок, но природа не ждет, пока мы их все разгадаем, и посылает загадки с неба. — Она по-детски зажмурилась от удовольствия и спросила: — Егор Петрович, а когда прилетят ваши ученые? Утром или только к вечеру? Никак не дождусь!

— Шоколадная бомбочка, — усмехнувшись, напомнил Андрей.

Валя чуть было не рассердилась, и я, чтобы предотвратить возможную ссору, спросил у нес, когда она кончает институт.

— Хочу перейти на заочный. Устраиваюсь на работу.

— Куда?

К моему изумлению и тайной радости. Валя назвала исследовательский институт, где я работал. Возможно, ее назначат лаборанткой в нашу лабораторию.

Мы спорили, перебивали друг друга и вдруг сразу же умолкли.

Из сада послышалось какое-то странное клокотанье, затем пронзительный треск, точно в двух шагах от нас разрывали материю, и все озарилось ослепительным фиолетовым пламенем.

Вскочив из-за стола, мы бросились к перилам. Из небольшого отверстия в шаре вырывался лиловый огонь. Шар сорвался с места, покатился по песчаной дорожке, перепрыгнул через клумбу и, сломав проволочную ограду, со свистом выкатился на теннисную площадку.

Очень жаль, что в тот вечер к нам не успели прилететь представители Академии наук. И несмотря на то что профессор Чернихов был известнейшим ученым, с большим научным кругозором, все равно он ничем не мог нам помочь в разрешении загадки метеорита. Домыслы, предположения, гипотезы — и никакой ясности.

Да что там говорить! Когда я рассказывал о нашем метеорите кое-кому из специалистов, всю жизнь занимающихся небесными телами, те пожимали плечами и говорили, что наука не знает ничего похожего на данный прецедент.

Но ведь мы-то собственными глазами видели этот «прецедент». Не уверен, сможет ли он повториться, но почему бы не допустить этого? Разве не существует на свете научных загадок?

Мне помнится, что в тот вечер, о котором я сейчас рассказываю, нам пришлось столкнуться с разными загадками, и мы старались, пусть довольно примитивно, все же их объяснить, опираясь на свои познания в технике. К чистой пауке это не имело никакого отношения.

Итак, наш метеорит вел себя довольно странно. Зачем ему понадобилось выкатиться на теннисную площадку?

Встают перед глазами помятая клумба, сломанные стебли георгин, обгорелые чашечки лилий, расплавленный песок на дорожке — все это было освещено беспокойным фиолетовым пламенем, похожим на свет ртутной лампы, и казалось нарисованным, неправдоподобным.

Не успели мы опомниться от неожиданности, как шар уже остановился. Пламя погасло, стало темно, светилась только раскаленная дыра в оболочке шара, будто сопло реактивного самолета. На противоположной стороне чернела глубокая трещина, чем-то похожая на щель приоткрытого люка.

— Ну и ну! — покачал головой Николай Спиридонович. — Сплошная метафизика!

Подполковник поднял с земли палку, обошел вокруг шара и осторожно постучал по его поверхности. Внутри, по-видимому, была пустота.

Палка начала тлеть, веселые искорки побежали по темной окалине метеорита.

— Он еще не совсем остыл, — спокойно сказал Егор Петрович.

— Надо бы привязать его буксирным тросом, — как бы про себя, сказал Сандро.

— Зачем? — усмехнулся Андрей. — Улетит он, что ли? — Но, заметив гневный взгляд Вали, тут же проглотил усмешку. — Надо, конечно, установить наблюдение.

Егор Петрович долго ходил вокруг шара, внимательно его осматривая, наконец остановился, вынул портсигар и, не достав папиросы, снова положил в карман.

— Не подходите, — предупредил он, заметив движение Вали. — Отойти всем… Сейчас вызову охрану, тогда…

— Прошу извинения, Егор Петрович, — перебил его профессор. — Зачем охрана? Что и от кого охранять? Здесь нужно просто научное наблюдение.

— Это само собой… А я обязан предусмотреть любые неожиданности.

Сандро вытянулся по-военному:

— Разрешите мне пока здесь остаться.

— Разрешаю, — согласился Егор Петрович. — Только близко не подходить. Наблюдение вести из-за укрытия. — И, взяв Валю под руку, сказал: — Хватит сегодняшних приключений. Зачем подвергать себя лишнему риску?

Валя с лукавой улыбкой посмотрела на него:

— Я думаю, что даже у вас разыгралось воображение. Все мы ждали чего-то необыкновенного от этого странного метеорита.

Взбежав по ступенькам террасы, она закашлялась, видимо еще чувствуя в горле дым горящей тайги, вынула из кармана платок и что-то выронила.

Я нагнулся и передал Вале обломок голубоватого металла.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Как же я о нем забыла? Ведь специально принесла показать.

Выяснилось, что Валя нашла этот кусок возле метеорита и подумала, будто это его осколок.

Андрей долго вертел его в руках, царапал ножом, изучал внимательно и наконец облегченно вздохнул:

— Если взглянуть на это дело по-инженерски, то мне понятно, почему не разбился пустотелый метеорит.

Все выжидательно молчали. На губах у Вали блуждала скептическая улыбка: видимо, она заранее предполагала, что Андрей постарается развенчать ее романтические представления о небесном подарке.

— Этот легкий и весьма стойкий металл, который не сгорел в атмосфере, сухо, по-деловому объяснял Андрей, — видимо, образовывал внешнюю оболочку метеорита…

Мне эта гипотеза не показалась убедительной, но после того, как Андрей развил свою мысль, я почти согласился с ним. Он говорил, что оболочка метеорита, находясь в расплавленном состоянии, послужила своеобразным амортизатором и смягчила удар. Освободившись от нее, метеорит скатился в овраг.

— Согласны вы с этим, Николай Спиридонович? — в заключение спросил Андрей.

— А что меня спрашивать? Завтра изложите свою гипотезу специалистам. Я вполне прилично изучил ионизированные хвосты метеоритов, а в руках не держал даже осколочка. Вон только сегодня посчастливилось… Но зато раньше ученые изучали электропроводность пламени в газовой горелке, а у меня получилось куда интереснее… Вы понимаете, Виктор Сергеевич, что высокие частоты…

Но я не понимал или, вернее, не хотел сейчас понимать, занятый мыслями о метеорите. Да метеорит ли это? Догадка Андрея насчет расплавленной оболочки будоражила воображение.

— Вы совершенно правы, — сказал я, отводя Андрея в сторону, — именно жидкая оболочка, внутри которой находится шар с высокой теплоизоляцией. При ударе о землю получается нечто вроде масляного амортизатора… Я слышал взрыв. Это, наверно, лопнула верхняя корка из окалины. Хитро придумано?