Она кивает.

— Честная Шарлотта обожает огранку «принцесса» и платину. Когда моя подруга Кристин обручилась в прошлом году, я была так счастлива за нее, но не могла прекратить глазеть на ее кольцо. Оно было великолепно, но, что более важно, она была очень счастлива и безумно влюблена. Так что мне даже не пришлось притворяться, что я в восторге от обручального кольца, — говорит она, встречаясь со мной взглядом. Я вижу искренность в ее взгляде, эти карие глаза смотрят совершенно бесхитростно. Она в восторге от происходящего. Хотя, скорее всего, не в восторге, что рядом с ней именно я. Но все же.

Искренность этих эмоций переворачивает мое сознание с ног на голову. Мне следует отшутиться.

— Что, если бы это было кольцо на мизинец? Что бы ты сделала, если бы я подарил тебе золотое кольцо на мизинец с огромным бриллиантом? Подошло бы оно под твой стиль?

Она наклоняется ближе, двигая бровями.

— Спасибо за подсказку, дорогой. Теперь я знаю, что подарить тебе в качестве свадебного подарка.

Нина возвращается и говорит, что кольцо будет готово через пятнадцать минут.

— Спасибо, не могу дождаться, — говорит Шарлотта, и я знаю, что это правда. Она честна с Ниной.

Но сам я лгу, и от этого чувствую себя гадом. Я знаю Нину уже много лет, она даже нянчилась с Харпер и со мной, когда мы были маленькими. Она была первым сотрудником папы, когда появился первый бутик «Катарин» на Парк-авеню. Многие годы работала продавцом и поднималась в должности, дослужившись до вице-президента, когда тот самый магазин превратился в международную сеть бутиков. Мой отец часто говорил, что Нина и моя мама помогли ему принять большую часть важных бизнес-решений за последние тридцать лет. Они его главные советники.

— Я так взволнована из-за вас двоих и так рада, что ты — именно та женщина, которая заставила его встать на одно колено, — говорит Нина Шарлотте, которая смотрит в сторону. Нина опирается бедром на витрину с браслетами и поворачивается ко мне, хлопнув по руке. — Я до сих пор не могу поверить, что ты женишься.

— Я должен ущипнуть себя, просто чтобы убедиться, что это все происходит на самом деле, — говорю я и щипаю себя за предплечье, прилагая все усилия, чтобы не обращать внимания на уколы вины. Я не могу позволить этому съесть себя заживо. Все делается во имя благой цели и не причинит никому боли. К тому же, я не первый человек в истории, которому нужна подставная невеста.

— Я помню тебя непослушным пятилетним мальчиком, словно это было вчера, — говорит Нина, и в ее глазах я вижу отблески ностальгии.

— Не могу поверить, что отец позволял мне посещать магазин, когда я был непослушным ребенком, — говорю я, мысленно возвращаясь в те времена, которые провел в этом роскошном месте. Я знаю это место как свои пять пальцев. Пять этажей утонченности, блеска и гламура. Алмазы лучатся за сверкающими стеклянными витринами и на вершинах мраморных пьедесталов, бордовый ковер настолько мягкий, что хочется свернуться и заснуть на нем. Или бегать кругами, что я и делал в детстве.

— Ты был таким шустрым, — говорит Нина, качая головой. Она улыбается, и вокруг ее серых глаз появляются морщинки.

— Насколько несносным он был? — спрашивает Шарлотта. Я обнаруживаю нотку озорного любопытства в ее голосе. Она бросает на меня взгляд, и я знаю, зачем этот вопрос — выискать что-то, чтобы в будущем подразнить меня в самый неподходящий момент.

Нина восхищенно смеется и отвечает:

— Маленький Спенсер был катастрофой. Однажды, когда его мать была у родственников за городом, отец Спенсера привел его в магазин за час до открытия, и этот маленький дьяволенок сразу начал носиться, размахивая руками, как ветряная мельница, — говорит она, жестикулируя, чтобы продемонстрировать наглядно.

Я съеживаюсь, а Шарлотта смеется.

— О, я могу это представить.

— Ох, это было только началом организованного им разрушения. Он опрокинул стенд с рубинами во время одного из своих марафонских забегов. А еще вытащил бархатную подкладку из витрины и превратил ее в накидку, — говорит она, и губы Шарлотты дергаются от смеха. — Но, — продолжает Нина, прищурившись и подняв палец, — у меня было решение.

— «Бенадрил»? — спрашивает Шарлотта игриво, а затем сжимает мою руку.

Я мысленно стону, зная, что будет дальше.

— О, я могла только мечтать, чтобы он заснул, пока его отец был занят на встречах. Вместо этого я пошла в магазин аксессуаров для животных и купила поводок. Затем прикрепила его к петлям его бархатных штанишек.

Шарлотта прижимает руку ко рту, и я хлопаю себя ладонью по лбу. Вот оно. История, которая вгоняет меня в краску. И даже не знаю, что хуже: поводок или бархатные штаны.

— Ты выгуливала его вокруг магазина на поводке? — спрашивает Шарлотта, и интерес в ее голосе возрастет с каждым словом Нины.

Нина кивает, гордясь собственным решением. Она похлопывает себя по бедру, словно отдает команду «рядом» собаке, а затем издает тихий свист.

Ко мне малыш, — говорит она и сотрясается от смеха. — Он любил его. Был так к нему привязан, как маленький кокер-спаниель.

— Удивительно. Хотя бы потому, что в нем есть что-то от дворняги, которая только и ждет, чтобы убежать, — говорит Шарлотта, забавляясь и качая головой.

Я закатываю глаза, но женщины продолжают стеб.

— Разве не все они такие? Ну, мужчины, — говорит Нина.

Шарлотта кивает.

— Хорошо, что я люблю собак.

— К тому же, у меня не было выбора, так что или поводок на нем, или опасность того, что этот маленький сорванец разрушит все витрины с бриллиантами. Но с годами он становился спокойнее. В хорошем смысле, — говорит Нина, похлопывая меня по щеке, — и становится еще мягче с тобой, не так ли? — говорит она, выделяя последние слова. Шарлотта сглатывает и кажется напряженной. Ее глаза округляются, и я замираю.

Черт.

Вот оно.

Сейчас Шарлотта сдастся.

— Разве ты так не считаешь? —продолжает Нина, и ее слова пробуждают Шарлотту из оцепенения. Ее щеки заливаются краской, и она вот-вот проговорится. Я буквально вижу, как в ее голове образуется гигантский ком правды. Она успешно справилась с покупкой ювелирного изделия, но это было так просто для ее любящего драгоценности сердца. Сейчас же самая сложная часть, и я это вижу. Ох, черт, ее глаза заполняет ужас.

Ее губы начинают двигаться, но она не издает ни звука. Я сжимаю ее руку, напоминая, что пора что-то ответить. Но если она так и не сможет заговорить, то мне необходимо будет вмешаться. Так или иначе, она нервно улыбается, а потом подмигивает Нине, и к ней наконец-то возвращается дар речи.

— На самом деле, он все еще озорник. Так что, если тот поводок сохранился, то я хотела бы одолжить его у вас.

Нина откидывает голову назад и хохочет. Она опускает руку на плечо Шарлотты и шепчет:

— О, мне так нравятся эти развратные штучки от только что обрученных.

Она извиняется и уходит, чтобы принести кольцо, а Шарлотта стреляет в меня глазами.

— Ты ведь думал, что я провалю наше шоу?

Я сближаю большой и указательный пальцы.

— Ты была так близка к этому, не так ли?

Она выгибает бровь.

— Может быть, я хотела, чтобы ты понервничал.

— Ты злая женщина, — говорю я, прищурившись.

Она пробегает пальцами по моей руке.

— Или, возможно, я просто представляла фантастический образ тебя, гуляющего на поводке, — говорит она, выглядя как кошка, которая не просто съела канарейку, но и накормила ею всю свою проклятую семью. — Ты ведь знаешь, что она буквально подарила мне оружие для твоего уничтожения? Спенсер на поводке. Но было еще круче, когда она назвала тебя кокер-спаниелем, — произносит она, и уголки ее губ изгибаются в ликующей ухмылке.

— Что тут скажешь? Думаю, я был кобелем уже тогда, — по крайней мере, я снова могу легко дышать.

— Тебе все еще это нравится? Гулять на поводке? — говорит она, толкая меня.

— Ты пытаешься попросить меня поучаствовать в чем-то извращенном и грязном?