Парень ощерился, да так что этой улыбке позавидовал бы и его любимый питомец, и тихо хохотнул. От прокатившегося по переулку эха этого мрачного смешка, наверное, даже у обычно невозмутимых хоргов, волосы встали бы дыбом. Но, к счастью, хранители строго следят за порядком в верхнем городе, а посему, предпочитающие подобные местечки, криминальные элементы, вынуждены были довольствоваться нижними городом, оставив местные подворотни и закутки в пустоте и безмолвии, так что никто не мог слышать этого холодного хохотка.

Дракон почувствовал призыв хозяина, чей настрой ясно говорил Угольку об охватившем парня предвкушении боя и, радуясь очередному свидетельству все приближающегося слияния, помчался на зов, стремительной тенью петляя меж домами, балконами, крышами и каминными трубами.

Стрелки ждали на мосту вот уже третий час, а цели все не было. Холодный ветер завывал в темном зеве древнего сооружения, похоже, оставшегося еще со времен прежних владельцев Аэн-Мора, и каким-то чудом пережившего древнюю катастрофу, отправившую в бездну почти полгорода. Стрелок передернулся. Ночь, конечно, лучшее время для тихой войны, вот только желательно, что бы это была летняя ночь, а не канун Декады Первоцвета, когда в ожидании работы, как ни кутайся в утепленную накидку, можно и сдохнуть от всепроникающего холода, попутно проклиная того недоучку, что создал щит пустоты, замечательно скрывающий Узор, но крайне привередливый к сочетанию с иными амулетами. В частности, с бытовыми, включая, естественно, и согревающие медальоны. То-то, наверное, изобретателю недоделанному в посмертии икается, от «дружеских» поминаний, околевающими на стылом воздухе бойцами.

Самый крайний из наряженных в неприметные темно-серые, почти черные одежды, хоргов-стрелков, встрепенулся. Помстилось ему, что тень от небольшого обелиска-указателя, что у въезда на мост поставили, как-то странно дернулась. Но нет, вроде все тихо, или…

Удар под лопатку, острая боль в сердце, и не менее острые когти впиваются в горло не в меру бдительного стрелка. Шкрябнули чешуйки по скуле, хрустнул вырванный кадык, и не успел фонтан алой крови залить каменные перила моста, как еще два трупа белогривых, так и не увидевших собственной смерти, мягко и почти беззвучно осели на брусчатку, только одинокий хрип прорезал повисшую над мостом тишину, но и его тут же снес порыв злого, холодного ветра.

— Кто к нам с мечом придет, тому его из собственной жопы и вытаскивать. — Пробормотал Т'мор и тихонько щелкнул когтями, отросшими, едва он, оставив привязанного к какому-то фонарному столбу, Серого, тенями двинулся к месту засады. Хотя, это было не единственное изменение настигшее человека. Перестроившееся зрение послушно показывало парню малейшие изменения в окружающих потоках сил, заодно высветив, пропущенное Угольком тусклое на фоне силы земли, сигнальное плетение, сплошным ковром накрывшее дорогу к засаде, а укрывшая тело, мелкая чешуя прекрасно спасала от ссадин, при прыжках в тени со стены на стену, принятыми Т'мором в качестве основного способа передвижения, во избежание знакомства с той самой сигнальной сетью. Удивляться было некогда, да и нечему. Не в первый раз же…

Т'мор уловил довольное урчание Уголька, и все разгорающийся азарт, активно подпитываемый этим мелким провокатором. Вот уж дудки! Парень, старательно игнорируя зуд желания продолжить «веселье», хозяйственно обобрал тела убийц, лишив их всего имущества, кроме одежды… ну, не считая одной накидки. Надо же было куда-то добычу упаковать! А мертвые все равно, ни холода, ни тепла уже не чувствуют. После чего, тенью взобрался на крышу, и только пристроив у каминной трубы объемный баул, двинулся в сторону арьергарда засады.

Как ни странно, но Уголек его вполне понял, и даже не стал обижаться за игнорирование праведного призыва мочить гадов.

— Э, дорогой, да ты оказывается и не дракон вовсе, а хомяк. — Прошептал Т'мор, отправляя Угольку мыслеобраз пушистого дракончика с непомерно раздутыми щеками. Ответный образ толкнулся в голову парня в тот момент, когда он как раз собирался прыгнуть в тень очередной каминной трубы на другой крыше. От вида опаленного с ног до головы, себя любимого, с вьющимся над головой дымком, вместо прически, Т'мор хрюкнул от смеха, но тут же посерьезнел. Хоть до второй тройки еще далеко, но расслабляться рановато. А значит, шутки в сторону.

И снова скользит в тенях закованное в чешуйчатую броню, вооруженное острыми когтями, странное человекоподобное существо, невидимое обычному взору. Тень укрывает его даже от взоров внутреннего ока напряженного мага, раскинувшего свою паутину в ожидании жертвы, словно паук. Хотя, почему «словно»? Он и есть паук. Его жертвы, обернувшись звонким золотом, станут дорогим вином и изысканными блюдами в лучших ресторанах, услужливыми, податливыми служанками в лучших гостиницах, и еще многими и многими удовольствиями. В конце-концов, не хлебом единым жив… белогривый паук. Правда, недолго.

Помощники мага умерли так же быстро, как и стрелки, не успев понять, что за размытая тень свернула им шеи. А вот маг оказался на высоте. Последний из убитых еще не успел упасть на мостовую, а этот хорг уже прикрылся радужным пузырем многослойной защиты, одновременно отправляя в Т'мора сразу с десяток заклятий. Парень еле увернулся от этого потока, скрывшись в тени, и мысленно выругался. Ну до чего неудачно получилось! Надо было сначала валить мага, но тот стоял уж очень неудобно, и Т'мор не стал дожидаться пока белогривый «паук» сдвинется с места. Парень глянул на настороженно зыркающего по сторонам, непонимающего куда делся его противник, мага, и шагнул тенью внутрь выставленных «пауком» щитов. Непонятно каким чутьем, угадавший место появления Т'мора, маг ударил со всей возможной мощью. Новая накидка расползлась вместе с ринсом, от удара плетью молний. Резкая опаляющая боль ударила от пореза, домчалась до мозга и взорвалась фейерверком, напрочь срывая башню. Бешеный рык ударил в лицо уже уверенного в победе «паука», а следом длинные когти чудовища рванули его грудь, выворачивая ребра, и рассекая внутренности на тонкие ленточки.

— Ни фига ж себе, повоевал. — Пробормотал Т'мор, оглядывая место побоища. Забрызганные кровью стены, лужи крови на мостовой… и безнадежно изгвазданная все в той же крови, амуниция убийц. — Блин, а ведь так хотелось хоть тут чисто сработать. Возись теперь, чисть всю эту гадость. Эх. Будем надеяться, что Арролд тоже будет с добычей. Хоть не одному мучиться. Кстати, надо бы проведать, как они там справились…

Собрав измаранные в крови трофеи, Т'мор упаковал их в баул из очередной накидки и, почувствовав накатывающую усталость, уселся прямо на него, прислонившись спиной к дальней, почти не забрызганной вездесущей красной жидкостью, стене. По чешуйчатому телу будто бы пробежала волна пронзительного холода, мышцы на мгновение свело судорогой, и Т'мор вдруг вернулся к привычному человеческому облику. Даже когти исчезли, сменившись вполне обычными ногтями. Помотав головой, парень вздохнул и начал подниматься с резко пахнущего кровью баула. Не тут-то было. Последствия боя, кажется, только и ждали момента, когда он снова станет человеком, и парень тут же почувствовал все прелести жесткого отходняка. Хладнокровие, в бою позволившее без всяких сомнений убить шестерых хоргов, ушло в тоже мгновение, сменившись апатией, которая, спустя несколько долгих тягучих минут насыщенных невообразимой ленью, и полным пофигизмом в отношении всего происходящего и собственных дальнейших действий, как-то резко схлынула, приведя парня в недоумение. А потом пришел страх. Липкий, потный, продирающий до самых печенок ужас от понимания того, каким монстром он был всего-то четверть часа назад, сковал человека по рукам и ногам. По телу пробежала уже знакомая волна холода, и Т'мор содрогнулся, забился, преодолевая этот клятый паралич, подавляя собственной очнувшейся волей, набирающие обороты изменения. Только не снова, только не потерять себя в этом мареве ярости! Застонав, Т'мор, чуть ли не физическим усилием загнал эмоции куда-то в глубину своего «я», и почти тут же ощутил, как превращаются в легкую дымку, только что отросшие, непомерно длинные, антрацитово-черные когти, как осыпается невесомым пеплом не успевшая толком сформироваться чешуя, а краски вокруг тускнеют, и только что вновь расцветившийся потоками сил, мир вокруг, погружается в привычную ночную темноту, еле разгоняемую скудными лучами редких фонарей. Осторожно, что бы не вызвать еще одну волну преображения, Т'мор поднялся на ноги, и прислушался к себе. Нет. Вроде бы нет. Только где-то на дне сознания плещется озером лавы, загнанная туда ярость, но и она засыпает, подергиваясь серым пеплом спокойствия. Т'мор представил это так отчетливо, словно и в самом деле видел весь процесс собственными глазами. И вместе с этим, пришло еще одно ощущение. Чувство, что сделал какое-то сложное и очень опасное дело. Наверно, так же чувствовали себя дрессировщики из головидео, подчинявшие своей воле огромных хищных кошек. Уверенность, что больше никогда эта мощь не повернет против хозяина. Парень облегченно вздохнул и огляделся.