— Если ты двинешься спасать девушку, то умрёт зверь. Если направишься к зверю, то умрёт девушка. Но ты можешь спасти их, если принесёшь себя в жертву, смертный.

— А если я просто попытаюсь уйти? Если кто-то придёт мне на помощь? Или я останусь здесь сидеть до… ну, не знаю, долго? Очень долго.

— Уйти ты не сможешь. Я не могу влиять на тебя, смертный, но мои подсудимые сумеют тебя остановить. Я уже привёл их ко всем дверям и окнам первого этажа. Но даже если ты сумеешь вырваться, то это означает — ты, смертный, бросил своих спутников, и они будут оба приговорены к гибели. Если кто-то придёт на помощь, то я проведу и над ним суд. А если кто-то окажется подобным тебе, смертный, то мои подсудимые вас остановят. Либо умрут, пытаясь это сделать, как и ваши спутники. А ожидание… люди не вечны, смертный. Кто-то не выдержит, вероятнее всего девушка, и выбор будет сделан. Решай.

— Ясно, — всё внимательно выслушав, кивнул я, с трудом сдержав зевок — от пафоса начинало клонить в сон, единственное, лёгкое раздражение от повторяющегося “смертный” стимулировало. Для поддержания диалога уточнил: — Могу я узнать, кто подсудимые, о которых ты упомянул?

— Люди, призвавшие меня в этот мир. Студенты-историки, что пытались с моей помощью выучить экзамен… И бандиты, приходившие сюда изо дня в день. Их души не были светлыми, и по этой причине я взял их себе, чтобы они охраняли меня и исполняли мою волю до тех пор, пока не искупят тьму в душах.

Я опять кивнул. Всё логично. Без Веры сущность сразу развеется, оттого он забрал “везунчиков” себе — вероятнее всего, в подвал. Вот к чему приводит жажда халявы и отсутствие знаний! Не надо баловаться тем, чего не понимаешь! Вера детям не игрушка! Тем более, замешанная на истории и мифологии.

Но куда важнее: что делать с выбором? В историях выбор определяет героя. Выбор — это то, ради чего и создаются произведения. Выбор нас учит принимать решения и сталкиваться с последствиями. Они нас развлекают. Они заставляют чувствовать. Они — суть истории. Вот только проблема: ни один из представленных вариантов мне категорически не нравился!

— Прежде чем я определюсь, хочу уточнить несколько нюансов. Надеюсь, вы признаёте, что опрометчиво решать всё сходу?

— Разумеется. Это мудро. Я внемлю тебе, смертный.

— Для начала, я хочу узнать, кто дал право тебе судить?

— Пантеон древнегреческих богов признал мою мудрость и даровал право судить души умерших, прежде чем направить их по пути в мире загробном.

Аргументы, в которых участвуют боги, лучше не оспаривать. А вот остальные ещё можно попытаться скорректировать. Вспомнилась шутка Блэкджек: в чём похожи молодой искусственный интеллект и недавно призванное существо? В частых логических ошибках! Призванные существа, особенно на начальных этапах, очень сильно привязаны к догматам своих произведений.

Вот только, сильный минус данного существа: призвавшие студенты-раздолбаи могли сильное исказить изначальный образ своими представлениями! Придётся учитывать это, ибо аспект с “карать” меня смущал. Есть и плюс: обычно такие существа довольно быстро возвращаются к исторически сложившемуся образу — так сказать, фоновая Вера производит настройку до базовых значений. Жаль только, у этого создания история не однозначна! Но обучаются такие сущности быстро… вот только плюс это или минус, не совсем понятно.

Как бы то ни было, восприятие бытия подобных сущностей часто входят в диссонанс с реальностью, ибо в их родных “историях” много “условностей”. На возникающих в связи с этим противоречиях можно пытаться играть.

— Уважаемый Радамант, вы ведь понимаете, что сейчас находитесь в мире живых?

— Да. Вы — смертные люди, ещё не прошедшие свой путь.

— Тогда вам не кажется, что вы рано начали судить людей? Мы ещё не прошли весь путь, а значит, можем измениться, так же как итог наших жизней.

— Всё верно, — накал пафоса отступил. Голос был благосклонен, даже добр. Почти живой. — Именно поэтому я сужу только тех, кто приходит ко мне. Даю им знание о чистоте их души. Взымаю плату в виде краткого служения. И отпускаю их продолжить и, возможно, изменить свой путь!

Отлично. В принципе можно уже пытаться подловить на логической ошибке, но я решил не спешить и набрать ещё информации — чем больше данных, тем проще расставлять ловушки.

— Значит, моих друзей вы уже проверили и оценили. Скажи же, насколько чисты их души?

— Я не могу этого сказать, смертный. Это личная информация человека. Я не могу раскрывать души и помыслы другим.

— Вы предлагаете мне выбрать, кто из двух моих близких умрёт. Я должен знать, что в их сердцах, дабы сделать правильный выбор, — я даже не повысил голос, лишь добавил в голос скорбной обречённости. Капельку.

— Я признаю твоё право на знание, смертный. Я отвечу по одному вопросу про каждого из твоих спутников. Распорядись ими мудро.

Раз есть возможность, то нужно ей пользоваться. Я не святой, потому имею желания. И я люблю этим желаниям потакать в плане возможности и разумности. И удовлетворение любопытства — это не самый большой мой грех.

— Я хочу знать, Надежда, чем я её привлёк? Почему она захотела быть со мной?

Что? Я параноик! У меня долгие годы не было девушки, а тут привалило такое счастье! Каким бы самоуверенным я ни был, но сомнения закрадываются всегда. Девушка на этот вопрос либо отшучивалась, либо говорила милые, но глупости. А данная информация напрямую влияет на меня, вследствие чего даже нарушением личного пространства подобный вопрос я не считал.

— Она думает, ты очень интересный и потерянный. Она испугалась за тебя. Ты утопал в работе, совершая безумство за безумством. Ты уходил, и у тебя не оставалось причин искать путь обратно. И она испугалась, что однажды ты уйдёшь и не вернёшься. И она захотела стать твоим якорем, чтобы ради неё ты приходил обратно, смертный.

Я аж крякнул. Никогда бы не подумал, что выгляжу отчаявшимся психом. И тем более, что меня могут полюбить из жалости. От этого на душе стало… неоднозначно. Всё лучше, чем попытка получить выгоду и место Редактора. Но хуже, чем беззаветная любовь! Но девушка — для моей души это возможность расцвести и открыть новые островки чувств. И я не хотел терять эту возможность — это было полезно для написания историй. Больше опыта, более живые герои, более реалистичные. Плюс возможность взглянуть под неожиданным углом, женским взглядом. Возможно, это чуть эгоистично? Но это моя цель.

— Ладно, — я встряхнулся. О Бруте у меня имелась тысяча вопросов, несмотря на годы, проведённые вместе, и выделить что-то одно я не мог, отчего задал самый глупый и наглый вопрос: — Почему Брут такая сволочь? Почему он то спасает меня, то подставляет?

— Он защищает тебя, смертный. Если он будет тебе всегда помогать, то ты расслабишься и будешь слишком на него полагаться. А он заботится, чтобы ты оставался сильным! Кроме того, ему приходится сохранять баланс… — голос как-то странно усмехнулся. — За помощь нужно платить, и он взымает с тебя плату сразу, иначе в будущем счёт тебя убьёт.

М-да… понятнее не стало. Хотя то, что Брут — сволочь не просто так, из любви к пакостям, всё равно приятно. Я любил его всем сердцем, так, как можно любить только питомца или младшего брата. Сравнение не очень красивое, но предельно верное. И я не готов жертвовать осколком своей души.

— Но ни один из них не достоин смерти! — я даже сам не понял, спросил или возмутился.

— Нет. Не достоин. Но один из них опутал тебя нитями манипуляций и готовится предать. Я же готов уничтожить его… только выбери кого, смертный!

Как же я ненавижу предсказателей! Вот более дебильного предсказания придумать не мог! Брут вертит мной уже несколько лет. А предаёт по несколько раз на дню, менее пары часов назад его подстава чуть меня не угробила! И останавливаться на достигнутом он явно не собирается! А Надя… Надя — человек и у неё по определению есть свобода воли — она всегда может предать. Я к этому готов, хотя и буду этим расстроен. А манипуляции… это часть женского шарма и природы — это стоит принять и просто наслаждаться, лишь пресекая особо наглые порывы.