— Спасибо, Рон, — поблагодарила Хокк, когда я поставил на стол последнюю коробку, а архивариус качнул верхней частью того, что заменяло ему тело, изображая поклон. — Ты нам очень помог.

Дух снова поклонился и, крутанувшись вокруг своей оси, исчез, а Хокк вернулась к столу, подтянула поближе первую коробку и, стряхнув с нее пыль, приложила к магической печати свой перстень.

— Ну что, начнем?..

Как и ожидалось, на разбор бумаг мы угробили кучу времени. Коробки Хокк открыла сразу все, и каждый из нас взял себе по несколько штук. Девушкам, разумеется, достались коробки поменьше и полегче, а мне, как мужчине, отдали те, что побольше и потяжелее. При этом большинство дел, в которых «повезло» копаться мне, были старыми и закрытыми за истечением срока давности. Соответственно, за ними толком не следили, и бумаги валялись как придется, так что их порой приходилось долго разыскивать и складывать по номерам, которые, хвала Роду, имелись в правом верхнем углу каждой страницы.

— Бардак, — бурчала Триш, когда в полной мере осознала размах предстоящей работы. — Вот не поленюсь, проверю журнал у дежурного и узнаю, кто в последний раз открывал эти папки, и пусть его премии лишат за такое обращение с документами!

— Долго искать придется, — рассеянно отозвалась Хокк, просматривая очередное дело. — В последний раз мою коробку открывали лет, наверное, сто назад. Рэйш, что у тебя?

Я задумчиво повертел в руках дело, на которое наткнулся примерно с полсвечи назад. Дело как дело, номер двести четырнадцать дробь семнадцать, о бесследном исчезновении дворянина, которое произошло около десяти лет назад. Как и многие другие, закрытое за истечением срока давности. Одним словом, ничего примечательного, если бы не выпавший из папки старый, потрескавшийся от времени портрет, при виде которого у меня на мгновение дрогнула рука.

На портрете был изображен мальчишка лет девятнадцати, смазливый, голубоглазый и светловолосый. Из числа тех самоуверенных, избалованных сопляков, которые чуть ли не с рождения мнили себя выше остальных. Капризный изгиб рта, дерзко обрезанная челка, полный насмешки взгляд — неизвестному мастеру удалось на редкость точно подметить детали. И показать готовность юнца бросить вызов любому, кто осмелится сказать, что он не в состоянии завоевать мир.

Как говорилось в отчете, дворянчик был обвинен в совершении тяжкого преступления, однако через два месяца, в связи с тем, что следствию все-таки удалось установить личность преступника, оправдан. Все обвинения с него были сняты, однако, покинув изолятор временного содержания, чудом избежавший плахи парень куда-то исчез, и о том, что с ним произошло дальше, документы не сообщали. А точнее, эту информацию кто-то аккуратно изъял, оставив дело незаконченным.

— Эй, Рэйш! — нетерпеливо спросила Хокк, когда я не ответил на вопрос. — Ты что, оглох?

Я закрыл папку и бросил на стол.

— Просто задумался.

— Нашел что-то важное?

— Вряд ли. О магии здесь нет ни единого слова, как и о связи с умруном. Кстати, у меня сложилось впечатление, что за последние годы в столице пропадали в основном светлые маги, а из темных я нашел дела лишь на четверых. Но никого пока не опознал.

— У меня всего один, — вздохнула Триш и подвинула к моей папке свою. Совсем тоненькую и дряхлую.

— Плюс у меня двое, — подытожила результаты наших трудов Хокк. — Итого, семь потенциальных тел, которыми мог завладеть умрун. При условии, конечно, что тварь не прибыла сюда по темной стороне из какой-нибудь глубинки.

— А ты среди «своих» магов никого не узнала?

— Нет. Портреты пропавших вложены, но умруна я не увидела.

— Триш, дай-ка нам твое дело, — попросил я. А когда забрал протянутую девчонкой папку и оттуда первым же делом вывалился листок с еще одним портретом, мы с Хокк одновременно воскликнули:

— Да вот же он!

И правда — с портрета на нас смотрел тот самый маг! Собранные в хвост длинные волосы, густые брови, грубоватые черты лица, тяжелый подбородок, вен под кожей, правда, не было, но даже я, видевший нежить совсем недолго, был уверен, что не ошибся.

«Умруном» оказался некий Шерин Войдо — маг Смерти, который без вести пропал в районе Северного порта восемнадцать с половиной лет назад. Было ему на тот момент тридцать два года. Работал на северном участке. Ни жены, ни детей к моменту исчезновения не нажил. И даже напарника не имел, поскольку в те времена темных магов было удручающе мало и патрулировать столицу им приходилось в одиночку. Да и маготехника была развита довольно слабо, так что рисковали наши коллеги намного больше, чем сейчас. Соответственно, время от времени их схарчивали на темной стороне, не оставляя даже костей.

Расследованием исчезновения Войдо занимался его коллега — мастер Ирвин Друсс. Дело он вел примерно с месяц, причем даже отыскал предполагаемое место смерти и нашел там следы присутствия высшей нежити. От его лица также было написано прошение на имя начальника столичного сыскного Управления с просьбой организовать обыск складов, расположенных на территории порта. Но получил ли Друсс разрешение, было неясно, потому что после трех с половиной недель активных поисков он внезапно бросил расследование и больше этим никто не занимался. А еще через два года дело об исчезновении Шерина Войдо перевели в разряд безнадежных «висяков» и наконец закрыли за отсутствием доказательств.

— Рон! — крикнула Хокк, когда прочитала последнюю страницу и пришла к тем же выводам, что и я. — Эй, Рон! Подними-ка документы на некоего Ирвина Друсса, что служил в Управлении лет восемнадцать — двадцать назад! Узнай, где еще он работал, кроме ГУССа, когда уволился, чем занимался после службы, и если он еще жив, то поищи его адрес! Триш, сходи, возьми у него коробку, а то у меня голова разболелась.

— У тебя повязка намокла, — нейтрально заметил я, когда девчонка подхватилась и умчалась вслед за мелькнувшим среди стеллажей архивариусом.

— Не твое дело, — огрызнулась Хокк, и на этом вопрос с лечением мы посчитали исчерпанным.

К сожалению, магия светлых плохо работала на темных. На некросах просто похуже, а на таких, как мы с Хокк, и вовсе кое-как. Более того, полученные на темной стороне раны быстрее всего почему-то заживали при переходе с темной стороны в реальный мир, так что, по большому счету, Хокк в целителе не нуждалась.

Почему мы излечивались именно так, никто доподлинно не знал. Но один мой знакомый светлый однажды обмолвился, что в целительстве существует так называемый «эффект стазиса», при котором живое тело после непродолжительного пребывания в стазисе начинает работать намного эффективнее. И, соответственно, приобретает повышенную регенерацию. На короткое, само собой разумеется, время.

Существовало также мнение, что на темной стороне наши тела испытывали тот же эффект, что происходил с обычными людьми во время стазиса, а при возвращении в реальный мир этот стазис снимался. Так это или нет, я не проверял. Но склонялся к мысли, что тот знакомый был прав. Жаль только, что в пределах здания Управления Корн запрещал сотрудникам переходить на темную сторону, поэтому напарнице придется потерпеть до тех пор, пока мы не закончим дела в архиве.

— Кажется, нам не повезло, — озабоченно пробормотала Триш, вернувшись через четверть свечи с небольшой коробочкой, которую Хокк тут же и открыла. — Хм, тут всего три папки. Одна — досье на мастера Ирвина Друсса за то время, что он служил проверяющим в Регистрационной палате. Там всего два листка, и оба ни о чем, потому что пробыл он там всего два года. Второе — на мастера Ирвина Друсса, который работал сперва простым дежурным магом, а затем получил звание мастера Смерти и прослужил в ГУССе почти десять лет. Наконец, третье — это дело, открытое по факту его смерти в тот же год, когда пропал и мастер Войдо.

Я встрепенулся.

— Дата смерти Друсса?

— Четвертое число седьмого месяца одна тысяча двести тридцать пятого года со дня основания Алтира.