— Может, и так, а может быть, это частица духа твоего брата, — ответила она.

Вихревой поток холодного воздуха взметнул край низенькой палатки; лежащая на меховом покрывале рука мгновенно юркнула в теплое укрытие. Ледяной ветер со свистом проникал сквозь полсть, закрывавшую входное отверстие; по лицу спящего человека пробежала тревожная тень. Сильный порыв ветра с громким треском разорвал завязки, и освобожденный полог откинулся в сторону, пропустив в палатку ревущую стихию, которая мгновенно развеяла сны Эйлы и Джондалара. Джондалар закрепил оторванный конец веревки, однако оставшаяся часть ночи прошла беспокойно; постоянно усиливающийся ветер с завываниями и стонами обрушивался на их маленькое кожаное укрытие, то и дело вырывая спящих из объятий сна.

Поднявшись на рассвете, путники начали быстро собираться в дорогу. Степной ветер разыгрался не на шутку, и им вдвоем с трудом удалось сложить палаточные шкуры. Решив не тратить время на разведение костра, они выпили холодной воды из речки, берега которой уже сковал лед, и слегка перекусили, достав дорожные запасы пищи. Ближе к полудню ветер немного поутих, но это затишье было обманчивым. Что-то подсказывало путникам, что худшее еще впереди. После полудня ветер вновь усилился, и Эйла ощутила новый, почти металлический привкус воздуха, который, казалось, утратил все степные ароматы. Окинув взглядом окрестности, она вдохнула этот свежий воздух, проверяя и оценивая свои ощущения.

— Этот ветер несет снег! — громко воскликнула Эйла, стараясь перекричать рев ветра. — Чутье меня никогда не обманывает.

— Что ты сказала? — переспросил Джондалар, но ветер унес его слова.

Эйла ничего не услышала, но поняла смысл сказанного по движению его губ. Остановившись, она подождала, когда Джондалар поравняется с ней.

— Я чувствую, что приближается снежная буря. Мы должны как можно скорее найти укрытие, — сказала Эйла, окидывая тревожным взглядом широкие ровные просторы. — Но пока я не вижу поблизости ничего подходящего.

Джондалар таким же тревожным взглядом обвел степную равнину. Потом он вспомнил, что прошлой ночью они останавливались на берегу почти замерзшей извилистой речки. Они не стали переправляться через нее, и она по-прежнему должна была петлять где-то слева от них. Прищурив глаза, он напряженно смотрел вдаль, стараясь проникнуть взглядом сквозь пылевую завесу, но так ничего и не увидел.

— Давай попытаемся найти эту речушку, — сказал он. — Там будут деревья и кусты, а возможно, и высокий берег, под которым мы найдем укрытие.

Эйла кивнула и последовала за ним, Уинни тоже не возражала.

Особое качество воздуха, замеченное Эйлой, оказалось точным предзнаменованием; в воздухе действительно пахло снегом. И ждать его пришлось недолго; вскоре с неба посыпалась легкая снежная крупа, и вихревой ветер отрывистыми белыми мазками начал рисовать в воздухе свои причудливые картины. А чуть позже снег повалил крупными мокрыми хлопьями, сквозь которые уже трудно было что-либо разглядеть.

Джондалару показалось, что он видит впереди какие-то смутные очертания, и он остановился, напряженно всматриваясь в снежную мглу. Однако Уинни продолжала идти вперед, и путники решили довериться ее чутью. Клонившиеся к земле деревца и заросли оголенных кустов отмечали речной берег. Они могли бы служить неплохой защитой для спрятавшихся за ними людей, но лошадь упорно продолжала идти вниз по течению, пока не привела их к излучине; в этом месте вода хорошо подмыла берег, обнажив участок твердой земной породы. Здесь, под этим обрывистым берегом, ветер был значительно слабее, и Уинни, подтолкнув Удальца поближе к отвесному склону, встала рядом с ним, чтобы защитить жеребенка с внешней стороны.

Эйла и Джондалар быстро разгрузили лошадей и, установив свою маленькую палатку почти под их копытами, забрались внутрь, чтобы переждать этот буран.

Несмотря на то что крутой откос берега защищал их от прямых ударов ветра, буря по-прежнему угрожала их легкому укрытию. Ревущие вихревые потоки, кружа вокруг палатки, постоянно меняли направление, словно вознамерившись во что бы то ни стало проникнуть внутрь. И им это удавалось довольно часто. Струи ледяного воздуха, приносившие снежную пыль, то и дело находили лазейку, вползая в щели по краям входного полога и закрытого дымового отверстия. Мужчина и женщина тихо переговаривались под меховыми покрывалами, чтобы не растерять тепло. Они вспоминали случаи, происходившие с ними в детстве, разные истории, легенды и традиции, рассказывали о людях, которых знали, и делились своими мыслями, мечтами и надеждами; казалось, что темы для разговоров они черпают в некоем бездонном источнике. Ночь подкралась незаметно, и, разделив Дары Радости, они быстро уснули. Около полуночи ветер прекратил атаковать их палатку.

Эйла проснулась и лежала с открытыми глазами, приглядываясь к темному интерьеру палатки и пытаясь подавить нарастающий страх. Ей было как-то не по себе, сильно болела голова, и она с трудом вдыхала спертый, застоявшийся воздух. Там, за стенами палатки, явно произошло нечто странное, но она не могла понять, что именно. У нее возникло смутное предчувствие или воспоминание, говорившее о том, что она уже была некогда в подобной ситуации. Это было очень похоже на ощущение скрытой опасности, которую необходимо немедленно устранить. Но для начала надо было выяснить источник опасности. Вдруг Эйла начала задыхаться и, резко приподнявшись с лежанки, отбросила в сторону теплое покрывало.

— Джондалар! Джондалар! — кричала она, тряся его за плечо, хотя в этом не было необходимости.

Он проснулся мгновенно, едва она отбросила покрывало.

— Эйла?! Что с тобой?

— Я не знаю. Случилось что-то страшное!

— Не понимаю, вроде бы все в порядке, — сказал он, действительно пока ничего не понимая. Но ведь что-то встревожило Эйлу. Ему было непривычно видеть ее такой испуганной. Она всегда была очень спокойной и отлично владела собой даже в моменты надвигающейся опасности. Никакой четвероногий хищник не мог бы вызвать этот малодушный страх в ее глазах. Что могло случиться? Почему она так напугана?

— Я видела сон. Там было темно, темнее, чем ночью, и я начала задыхаться, Джондалар. Я не могла дышать!

Его лицо приняло озабоченное выражение, и он внимательным взглядом еще раз окинул палатку. Не зря же Эйла так перепугана; возможно, и в самом деле что-то случилось. Вокруг было темно, но все-таки в этом мраке можно было разглядеть очертания кожаных стенок. Снаружи пробивался слабый рассеянный свет. Все вроде было на местах, ветру не удалось справиться с завязками полога и крышки дымового отверстия. В сущности, вокруг было на редкость тихо и спокойно. Былой ураган, похоже, сменился полным безветрием… Полной неподвижностью.

Джондалар отбросил меховое покрывало и подполз ко входу. Развязав край полога, он обнаружил за ним белую стену, часть которой немедленно обрушилась в палатку, не причинив особого вреда этой снежной толще.

В округлившихся глазах Эйлы застыл ужас.

— Мы погребены, Джондалар! Мы погребены под снегом! — воскликнула она срывающимся от напряжения голосом, изо всех сил стараясь сохранять самообладание.

Присев рядом с ней, Джондалар успокаивающе обнял Эйлу за плечи.

— Все будет в порядке, Эйла. Все будет хорошо, — тихо говорил он, не слишком уверенный в собственной правоте.

— Здесь такой мрак, и я не могу дышать!

Ее голос звучал как-то странно глухо, как будто он доносился издалека, и вдруг она обмякла и привалилась к его плечу. Осторожно опуская ее на лежанку, Джондалар заметил, что глаза Эйлы закрыты, но ее глухой, проникнутый паническим ужасом голос был еще слышен, и она как в бреду повторяла, что не может дышать в этом мраке. Джондалар растерялся и встревожился за нее, испугавшись ее состояния. С ней происходило что-то странное, — казалось, причина ее ужаса была связана с чем-то более значительным, чем это снежное заточение.