Когда Джондалар заметил, что она подавила свой страх и вызывающе вскинула голову, он почувствовал, что гордится ею, как не гордился еще ни одним человеком. Затем ее окружили члены Львиного стойбища, Джондалар с трудом поверил собственным глазам. Все как один они встали на ее защиту. С благодарностью и гордостью размышляя об Эйле и ее защитниках, Джондалар даже забыл, что первым бросился ей на помощь.

Львиная стоянка вернулась на свою территорию, чтобы обсудить эти неожиданно возникшие осложнения. Первоначальное предложение немедленно покинуть Летний Сход было быстро отклонено. В конце концов они принадлежали к племени Мамутои и имели право присутствовать здесь. Тули, отклонившись от прямого пути, зашла за Лэти, чтобы пригласить ее участвовать в этом обсуждении и предупредить о возможных неодобрительных замечаниях по отношению к ней самой, Эйле или всей Львиной стоянке. Лэти спросили, не хочет ли она отложить прохождение женского ритуала. Но она горячо вступилась за Эйлу и сказала, что вернется на Девичью стоянку для соблюдения всех традиций и обрядов, — и пусть только кто-нибудь попробует дурно отозваться об Эйле или о Львиной стоянке.

Затем Тули спросила Эйлу, почему она раньше не упоминала о своем сыне. Эйла объяснила, что ей не хотелось говорить о нем, потому что эти воспоминания были еще слишком болезненными для нее; а Неззи поспешила заметить, что ей было рассказано об этом с самого начала. Мамут тоже признался, что знал о ее сыне. Хотя Тули считала, что ей, как вождю стоянки, также могли бы сообщить об этом раньше, и удивилась, почему ее оставили в неведении, но она не стала винить Эйлу. Сейчас она размышляла о том, изменилось ли бы ее мнение об этой молодой женщине, если бы она знала о ее сыне, и признала, что тогда, наверное, не стала бы так высоко оценивать ее статус и положение в племени. Однако, подумав еще немного, она пришла к выводу, что эта новость не имеет существенного значения. Ведь это ни в коей мере не затрагивает дарований и способностей самой Эйлы.

Ридаг был очень расстроен и подавлен, и, как Неззи ни старалась, ей не удалось улучшить его настроение. Он отказывался от еды, не хотел выходить из палатки и практически ни с кем не общался. Похоже, единственным его желанием было просто сидеть где-нибудь в уголке, обнимая Волка за шею. Неззи была благодарна этому животному, проявлявшему столько терпения. Эйла тоже решила попробовать развлечь мальчика. Она нашла его сидящим в обнимку с волчонком на сложенном спальном покрывале в темном углу палатки. При ее приближении Волк поднял голову и завилял хвостом.

— Ты не против, если я посижу с тобой немного, Ридаг? — спросила она.

Он с равнодушным видом пожал плечами. Присев рядом с ним, Эйла начала спрашивать, как он себя чувствует, машинально сопровождая произнесенный вслух вопрос соответствующими жестами, пока не поняла, что в такой темноте он вряд ли что-нибудь видит. И тут она вдруг осознала, в чем реальное преимущество речевого общения. Конечно, на языке жестов можно выразить любые, самые сложные понятия, но его возможности ограниченны, поскольку надо видеть собеседника.

Точно так же существует разница между методами охоты Клана и Мамутои. В обоих случаях эффективно используется копье, только Клан использует это оружие для непосредственного колющего удара, а Мамутои копья бросают, что значительно расширяет диапазон и возможности охоты. Эйла сама убедилась, как удобно пользоваться ручным, или знаковым, языком, если надо передать какое-то тайное или частное сообщение, но все же большим преимуществом произношения слов является то, что их можно воспринимать на слух. Посредством языка, использующего все возможности речевого аппарата, можно общаться с человеком, даже если ты не видишь его, если он находится в другом помещении. Можно также разговаривать одновременно с целой группой людей на достаточно далеком расстоянии. Можно окликнуть человека, если он не видит тебя, и беседовать, например, не отрываясь от шитья, поскольку руки в таком общении не участвуют. И наконец, можно вести задушевные разговоры в полной темноте.

Ни о чем больше не спрашивая, Эйла просто сидела рядом с мальчиком, обняв его за плечи. Спустя некоторое время она тихо начала рассказывать Ридагу о своей жизни в Клане.

— Этот Сход чем-то напомнил мне Сходбище Клана, — сказала она. — Хотя внешне я выгляжу так же, как любой Мамутои, но все-таки я чувствую, что между нами много различий. В Клане я резко выделялась своей внешностью. Я была выше любого мужчины… меня считали просто большой и тощей уродливой женщиной. Наше прибытие на Сходбище вызвало страшное возмущение. Они не хотели принимать Клан Брана, поскольку я была с ними. Все говорили, что я не принадлежу к Клану, но Креб постарался убедить их в обратном. Он был Мог-уром, и они не осмелились спорить с ним. Хорошо еще, что Дарк тогда был совсем маленьким. Но все равно они решили, что он какой-то уродец, и с удивлением разглядывали его. В общем, ты представляешь себе, как это было. Но Дарк был нормальным мальчиком, просто он был ребенком смешанных духов, так же как и ты. Или, возможно, ты больше похож на Уру. Ее мать принадлежала к Клану.

— По-моему, ты говорила, что Ура должна будет соединиться с Дарком? — спросил Ридаг, повернувшись к свету, идущему от костра, чтобы его движения были видны Эйле. Он невольно заинтересовался ее рассказом.

— Да. Ее мать нашла меня, и мы обо всем договорились. Она очень обрадовалась, узнав, что в Клане есть еще один такой ребенок, мальчик, похожий на ее дочь. Она очень боялась, что ее дочь никогда не сможет найти пару. Но, честно говоря, я тогда не придавала этому особого значения. Я была просто благодарна, что Клан принял Дарка.

— Клан принял Дарка? Несмотря на то что он был не таким, как они? — знаками спросил Ридаг.

— Да, Бран признал его, Креб дал ему имя. Даже Бруду пришлось смириться с этим. И все любили Дарка — за исключением Бруда, — даже Ога, женщина очага Бруда. Когда у меня пропало молоко, она кормила его вместе со своим сыном, Грувом. Они росли вместе, как братья, и стали хорошими друзьями. Старый Грод смастерил Дарку маленькое копье для детских игр. — Эйла улыбнулась, вспомнив об этом. — Но больше всех его любила Уба, моя сестра. Мы с ней были как родные, так же как ты с Руги. Теперь она стала матерью Дарка. Я отдала его Убе, когда Бруд заставил меня покинуть Клан. Возможно, внешне Дарк немного отличается от них, но все же Клан принял его.

— Я ненавижу Летний Сход! — Гневные жесты Ридага были исполнены отчаяния. — Как бы мне хотелось жить в Клане вместе с Дарком.

Отчаяние Ридага потрясло Эйлу. Постаравшись отвлечь его разговором, она в конце концов уговорила его немного поесть, а потом уложила спать, но мысли ее невольно возвращались к последним словам мальчика.

Ранек наблюдал за Эйлой весь вечер. Он заметил ее удрученное состояние, она постоянно отвлекалась от дел и за вечерней трапезой почти ничего не ела, рассеянно глядя куда-то вдаль или сосредоточенно размышляя о чем-то. Он понял, что она сильно расстроена, и ему очень хотелось как-то утешить ее, разделить с ней эти печальные думы.

В эту ночь никто из обитателей не покинул Рогожную стоянку, поэтому в палатке было полно народу. Ранек ждал, когда Эйла наконец пойдет спать.

— Может быть, сегодня ты будешь со мной, Эйла? — Ранек заметил, что она опустила глаза и нахмурилась. — Мы не будем делить Дары Радости, — быстро добавил он, — если ты этого не хочешь. Я понимаю, что у тебя сегодня был трудный день…

— Я думаю, для Львиной стоянки он был еще более трудным, — сказала Эйла.

— Да нет, мне так не кажется, но это не имеет значения. Мне просто хочется как-то помочь тебе, Эйла. Возможно, вместе нам будет теплее и моя любовь утешит тебя. Мне хочется быть рядом с тобой этой ночью.

Она согласно кивнула и, забравшись под меховое покрывало, устроилась рядом с Ранеком, но ей не спалось, она не могла даже лежать спокойно расслабившись, и он осознавал это.