Из-за куста высокой и раскидистой акации торчала пулеметная башенка – замаскированный БТР. Несколько арабов в форме с зажатыми между ног «Калашниковыми» попивали чай из засаленных пиал, устроившись на корточках вблизи убогого чадящего очага, а старший поста, с пистолетом в кобуре на боку, сидел чуть в стороне на стуле, возле еле тлеющего костра. Зачем столько бойцов? Опасаются израильских диверсантов?

По требованию агента мы показали паспорта, вереницей прошли пешком через рамку контроля – проверились на наличие оружия. Халид чуть заметным движением пальцев извлек из кармана небольшую щепотку мятых египетских купюр, пожал руку старшего – купюры растворились в ладони военного, словно их вовсе не было в природе. После команды Халида вновь вернулись в машину. По ходу движения водитель то и дело останавливался у каких-то строений, и, едва машина замирала, агент мгновенно срывался с места и мчался решать вопросы: где-то он убегал один, где-то увлекал за собой Джексона, куда-то мы заходили все вместе. На таможне и на паспортном контроле Халид бойко и азартно спорил с чиновниками, вновь извлекал из карманов купюры и тайком делился. Деньги деловито перекочевывали в карманы людей в форме, те улыбались, хлопали агента по плечу, жали руки.

В помещении пограничного контроля главный чиновник с огромными маршальскими звездами на погонах взял по очереди наши паспорта, назвал каждого по фамилии, нещадно исковеркав написанное, кивнул, махнул рукой, мол, свободны. Ура! Миновали последнее препятствие к выходу в море! Добрались до пирса, выгрузили поклажу и уселись передохнуть на широкой бетонной плите.

– Послушай, Джексон, а когда мы получим стволы? – поинтересовался Гарри. – Где документы на оружие? Автоматы уже находятся на корабле?

– Не корабль, а судно… Корабли у военных… Не отвлекай меня, – проскрипел сквозь зубы экс-полковник и, сделав загадочное лицо и кося глазами по сторонам, продолжил: – И не болтай лишнего при арабах, вдруг кто понимает по-нашему, ведь многие из них учились в наших вузах. Не спешите, всему свое время. Потом узнаете то, что вам требуется знать…

Именно в этот момент исчезнувший минуту назад в сумраке Халид вновь появился и призывно замахал рукой из рубки какого-то утлого суденышка.

– С вещами на борт! – скомандовал Джексон. – Катер ждет…

Небольшая разноцветная деревянная «лайба» с надписью по борту Моашеб А1 8ауб неторопливо ползла по водной глади Суэцкого залива, разыскивая свою цель – танкер, притаившийся где-то во мраке ночи. На самом деле утлое суденышко спешило, но торопилось в меру сил своего старого, истерзанного мотора. Уже битый час мы мерзли на пронизывающем сыром ветру и жались ближе к надстройке, а ведь некоторое время назад стояла нестерпимая жара – горячий воздух северной Африки после питерских морозов заставил руссо туристо раздеться до легких шортов и маек, теплые вещи мы дружно и опрометчиво упаковали в баулы, а теперь тряслись от холода свежего морского бриза. Но был и плюс – головы сразу протрезвели, ведь в самолете на халяву выпито оказалось немало!

Разговаривать ни с кем не хотелось, мучили неопределенность и неизвестность, в мозгу роились многочисленные вопросы: как встретят? каков быт на судне? как организовать оборону? как отбиваться от пиратов? как справиться с морской болезнью?

Бескрайнее низкое звездное небо размеренно покачивалось над головой, соленые брызги морской воды с каждой набегавшей на борт волной резкими пригоршнями летели в лицо. Время от времени катер проплывал мимо замерших на якорях силуэтов больших судов.

Джексон авторитетно пояснял:

– Справа – контейнеровоз. Вон там – новейший газовоз. А слева по борту на якоре болтается малотоннажный танкерок-бункеровщик. Справа, чуть дальше – балкер, видите, над корпусом торчат такие остроконечные штуковины – это краны для погрузочных работ, на них крепят грейфера. Прямо по курсу – снова балкер, только тоннажем больше. Ну да вы скоро освоитесь и сами без труда сможете отличать суда даже в темноте.

Мы с Гариком молча вглядывались в черные силуэты пароходов и понимающе кивали, а Джексон болтал не переставая:

– Надо нам для конспирации придумать псевдонимы, чтобы настоящие фамилии экипаж не знал. Мало ли что может по возвращении случиться – вдруг органы безопасности заинтересуются нами. Если что, то я – Джексон Мазурини.

– Или Злобный Джексон, – ухмыльнулся я. На мой взгляд, я довольно верно охарактеризовал старшего команды.

– А я буду Бешеный Гарри или Грязный Гарри, – буркнул бывший мент.

– О’кей! – согласился Джексон.

– А как предлагаешь тебя именовать? – спросил Мазурини.

– Зовите меня просто Костей…

– Так не пойдет! Ты будешь Кровавый Костян, или Костя-костолом! – обрадовался полковник пришедшей в голову идее о блистательной маскировке.

Чем дальше мы удалялись от порта, тем шире становилась акватория залива, а ветер все более пронизывающим. Наконец катер сбавил обороты, и агент гортанно прокричал, высунувшись из каюты:

– «Наталъия»!

Мы встали в полный рост и, вытянув шею, тараща глаза, принялись вглядываться в темноту. Действительно, прямо по курсу показались сигнальные огни большого судна и из ночной темноты надвинулась черная громадина танкера, замершего на якоре. Мне невольно почудилось, что это не корабль, а гигантский айсберг, но только не белый, а перекрашенный в черный цвет.

– Ого! Вот это гигант! – восхитился Гарри и присвистнул.

– «Титаник»! – согласился я. – Главное дело, чтобы судьба у него была несколько иная…

Араб-агент запросил по радиосвязи борт, нам с радостью ответили на английском с заметным славянским акцентом.

– Наш экипаж – русскоязычный! – обрадовался Джексон. – Это хорошо. А то однажды я с филиппинцами шел – намучился. На судне бардак, и еда – дрянь.

Заработала со скрипом лебедка, и к водной поверхности медленно опустился большой трап.

– Парадный подали! – воскликнул Джексон с восторгом. – Повезло! Я было опасался, что придется карабкаться с нашими тяжелыми сумками по веревочному штормтрапу.

– А разве можно на такую верхотуру подняться по веревочной лестнице? – усомнился Гарри.

– Можно… Бывало… – ухмыльнулся Джексон многозначительно, намекая на свой богатый в подобных делах опыт.

Подхватив баулы, мы принялись осторожно карабкаться по крутым стальным скользким ступеням, уходящим куда-то в темное поднебесье. Делая шаг, я каждый раз крепко цеплялся за поручни и быстро перебирал руками – скатиться кубарем по ступеням вниз в холодную воду нисколько не хотелось. Ведь даже если насмерть сломаешь шею и не переломаешь руки и ноги, то наверняка после падения утонешь.

На палубе группу охраны встретили трое моряков. Поздоровались.

– Петр – второй помощник. Рады видеть вас!

– Иван. Я – боцман. Заждались мы вас уже!

Матрос ничего не сказал и не назвался – был занят у лебедки. Мы, в свою очередь, назвали себя нормальными именами, а не глупыми кличками, позабыв о надуманной нелепой конспирации. Халид махнул нам на прощание пухлой рукой и умчался вприпрыжку, забавно раскачивая широким отвислым задом, – поспешил в сторону рубки управления оформлять документы.

Высокий и худощавый штурман Петр как настоящий радушный хозяин проводил нашу десантную группу в жилую надстройку, разместил по каютам. Джексону досталась отдельная лоцманская, а мне и Гарику – каюта «овнера», что по-русски означало «судовладельца».

Наша каюта располагалась на четвертой палубе надстройки и оказалась на удивление просторной – состояла из нескольких помещений. Первой от входа – комната для совещаний с огромным овальным столом, изготовленным из натурального материала, кажется, из ясеня, и с несколькими небольшими столиками под мониторами и компьютерами, далее – спальня с двумя кроватями и иллюминатором возле изголовья, санузел с раковиной, душем, ванной и унитазом. Интерьеры в далеком прошлом были дорогостоящими: палубу каюты покрывал темно-зеленый ковролин, переборки (стены) отделаны бежевого цвета панелями, а потолок – серыми, на переборках многочисленные светильники – имитация хрусталя.