– Это я понимаю, – вздохнул Хьюлитт. – Мне продолжать?

– Попозже, – ответил врач. – Скоро вам принесут обед, а Летвичи отругает меня, если я заставлю вас голодать. Медсестра, переключите транслятор на консультативный режим.

Мельфианин поднял клешню, худларианка – щупальце, и оба они одновременно коснулись клавиш на пульте трансляторов. Последовал короткий обмен фразами, Хьюлитту совершенно непонятными. Выдержав минуты три, Хьюлитт не смог больше сдерживать злость и отчаяние.

– Что вы там такое обсуждаете? – взорвался он. – Говорите так, чтобы я мог вас понимать, проклятие! Все вы одинаковые! Думаете, что я все выдумываю, что я совершенно здоров и что просто у меня слишком богатое воображение? Вы ведь так думаете?

Врач и медсестра снова прикоснулись к клавишам на пультах трансляторов, и Медалонт изрек:

– Можете слушать наш разговор, если хотите, пациент Хьюлитт. Мы ничего не собираемся от вас скрывать, кроме как, пожалуй, некоторого нашего замешательства относительно вашего случая. А вам так важно знать, что о вас говорят?

– Я не люблю, когда меня считают лжецом, – немного успокоившись, проворчал Хьюлитт. – Или когда кто-то думает, что со мной все в порядке.

Доктор немного помолчал и сказал:

– В ближайшие дни и недели с вами будут беседовать многие незнакомые существа. Они многое будут думать о вас, пытаясь найти причины вашей болезни. Но одного они точно не будут думать о вас – того, что вы лжец. Если бы с вами было все в порядке, вы бы здесь не находились. Извините меня.

Я почти не сомневаюсь в том, – добавил Медалонт, развернув свои выпуклые глазища к медсестре, – что психологический момент в заболевании пациента Хьюлитта действительно имеется. Мы будем продолжать его клиническое обследование и попросим, чтобы параллельно его обследовали специалисты из Отделения Психологии. Учитывая имеющуюся у пациента некоторую ксенофобию, будет лучше, если им займется кто-нибудь из его соотечественников – О'Мара или Брейтвейт...

– Со всем моим уважением, доктор, – встряла медсестра, – я бы не стала приглашать майора О'Мару.

– Вероятно, вы правы, – согласился Медалонт. – О'Мара принадлежит к тому же виду, что и пациент, он талантливый психолог, но, увы, не слишком приятное существо. Тут нужен кто-нибудь помягче. Что ж, тогда пусть будет лейтенант Брейтвейт.

А пока, – продолжал врач, – никаких лекарств больному назначать не будем, за исключением легкого успокоительного – в том случае, если пациент попросит сам. У пациента нет опыта пребывания в одном помещении с представителями других видов, поэтому у него могут возникнуть сложности с засыпанием. Однако внимательно следите, не возникнут ли у пациента на фоне приема успокоительных средств болезненные симптомы. Они могут возникнуть внезапно, резко и оказаться необычайно тяжелыми. Поэтому мне хотелось бы не только постоянно вести визуальное наблюдение за пациентом, когда он находится в постели, но и следить за его состоянием, когда он будет передвигаться по палате, дабы удовлетворить свое любопытство и, если общее состояние других пациентов позволит, вступать с ними в беседы. Необходимо обеспечить пациента Хьюлитта персональным датчиком с выходом на ваш сестринский монитор. Я не ввожу никаких ограничений в его диету, но хорошо бы, если в течение некоторого времени еду ему подавали бы к кровати.

Доктор Медалонт перевел взгляд на Хьюлитта и добавил:

– Многие из поступающих к нам пациентов поначалу испытывают отвращение при виде того, как едят другие. Так что вам нечего стыдиться. Когда я впервые увидел, как едят кельгиане свое любимое рагу из глансов, меня чуть не вывернуло наизнанку.

– Нет! – выкрикнул Хьюлитт, пытаясь сдержать нарастающую панику. – Я не буду ни есть, ни общаться с кем бы то ни было из тех, кто тут лежит. Тот... ну, тот громадный слон, которого я видел... его кровать сразу около сестринского поста... у него такой вид, будто он меня вот-вот сожрет!

– Пациент Коссунален – травоядный, – успокоил Хьюлитта врач. – Так что не волнуйтесь. Установление социальных контактов с другими пациентами рекомендуется, но не является обязательным. Между тем вам следует помнить, что в настоящее время вы являетесь на редкость здоровым больным, которому вряд ли понравится все время лежать в постели и совершать путешествия только в туалет и к умывальнику. Не медики, но скука вынудит вас вступить в общение с другими пациентами.

Хьюлитт издал громкий нечленораздельный звук – он понимал, что транслятор его не переведет.

– Теперь я должен вас оставить, – тихо проговорил Медалонт. – Если у вас возникнут вопросы, на которые вам не сумеют ответить медсестры – а это навряд ли, – я еще раз навещу вас перед сном. Желаю вам приятного аппетита.

Конечности мельфианина негромко заклацали по полу, за ним почти беззвучно прошествовала худларианка. Хьюлитт остался один-одинешенек. Он тоскливо созерцал стенки ширмы и гадал, что же ему принесут поесть в этом ужасном месте. Минуло несколько минут, и медсестра-худларианка вернулась. Она вкатила тележку с едой и поставила поднос на тумбочку около кровати Хьюлитта.

– Пока мы не располагаем сведениями о ваших вкусах, – заметила она, – поэтому выбрали для вас еду, которую предпочитает большинство землян-сотрудников. Коричневый плоский кусок мяса, по-моему, это называется «отбивная», с гарниром из кусков каких-то овощей. Прежде чем вы приступите к еде, мне бы хотелось подсоединить к вашему телу кое-какое оборудование. Вот этот датчик, который я укреплю у вас на груди, позволит медсестрам на сестринском посту видеть, чем вы занимаетесь. Транслятор, который я повешу вам на шею, настроен на языки, которыми пользуются находящиеся в палате пациенты и обслуживающий персонал. С помощью транслятора вы можете узнавать, что говорят о вас и о ком бы то ни было еще.

Думаю, пока вам будет удобнее кушать так, чтобы вас никто не видел, – продолжала медсестра. – По крайней мере пока вы немного не освоитесь. Поэтому я не стала убирать ширму. Теперь мне нужно уйти, но, если вам что-то понадобится, нажмите кнопку вызова. Договорились, пациент Хьюлитт?