Когда Ванда выбросила книгу на пол, я вздохнула с облегчением.

– Джил, о чем, мать твою, ты вообще думала? – обеспокоенно спросила она. – Ты хоть понимаешь, что уничтожаешь свою жизнь, занимаясь проституцией?

Я закатала глаза, понимая, что сейчас будет воспитательный урок. Думала, что Ванду не заткнуть. Однако она замолчала и ждала моего ответа. Пришлось ответить.

– Тебя это не касается, – сказала я первое, что пришло в голову. – Это моя жизнь.

– Ошибаешься, Джил, – нахмурилась Ванда. – Это касается не только тебя. Ты хоть раз задумывалась о том, что случится с отцом, если с тобой что-нибудь случиться? А с тобой непременно произойдет что-нибудь плохое. Я достаточно работаю в органах, насмотрелась на проституток.

– И что? – с безразличием спросила я.

– Только, что тебе пока везло. Если бы напоролась на одного из сутенеров, все бы сложилось намного хуже. Хоть представляешь, что они делают с такими же девушками как ты? Я могу в красках описать…

– Не надо.

–…сначала они сажают проститутку на иглу, – перечисляла она. – Потом отправляют в притон, где девушка работает по десять часов в сутки, находясь под кайфом и не понимая, что происходит вокруг. Это продолжается ни день, ни месяц и уж точно не год. Каждая шлюха, которую мне довелось встретить, стала наркозависимым человеком. Это билет в один конец, Джил. А когда ты перестанешь приносить доход сутенеру, это случится лет через пять, от тебя избавятся. Повезет, если просто выбросят или передадут в руки другого сутенера. Бывает и хуже. Поверь, бывает. Мы с твоим оцтом сталкивались со случаем, когда точно таких же молодых, красивых и амбициозных девушек находили в канаве. Даже коронеры блевали, ведь во время вскрытий узнавалось, что у таких вот девушек вырезали какой-нибудь орган. Почку, например. На черном рынке каждый орган нарасхват. Даже в конец обдолбанная и убитая от наркотиков печень на что-нибудь сгодиться.

Меня слегка передернуло. Вот уж нет! Со своими органами я расставаться не собираюсь. Да и наркотики меня никогда не интересовали. Ну, я курила несколько раз травку. А кто в наше время не курит травку? Это в некоторых странах легальное занятие.

– Я всегда была осторожна, – призналась я.

– Да, была, – согласилась Ванда. – Не будь ты такой умной, напарник бы давно потерял свою дочь. Потому что тебя бы давно увезли куда-нибудь в Арабские Эмираты.

Стараясь скрывать тревогу, я посмотрела в глаза Ванды и пожала плечами. Я тоже об этом задумывалась. О том, что когда-нибудь с проституцией придется завязать. В этом бизнесе есть деньги, удовольствие и все то, что нужно молодой девушки, оставшейся в полном одиночестве.

– Расстегнешь наручники? – попросила я.

– Конечно же, расстегну, если обещаешь не устраивать истерики и нормально поговорить со мной об этом. Думаю, мы сможем найти общий язык.

– А отцу не расскажешь? – спросила я, пока она отстегивала наручники.

– Посмотрю на твоё поведение.

Освободившись от заточения, я первым делом захотела ударить Ванду в ответ и высказать за все, что она со мной сделала. Но не стала этого делать. Я чувствовала в глубине души, что настало время выговориться. Может быть, эта женщина поймет, что я чувствую. Кажется, у нас с ней была какая-то связь. Не знаю, вправду это или нет, но поговорить стоило.

Мы сели за стол, где я начала рассказывать свою историю. Решила начать с самого начала. Мой рассказ начался с неудавшегося секса с одноклассником, когда ублюдок Роберт срыгнул мне на лицо. Ванда слушала, улыбалась, а в какой-то момент захохотала. У меня это тоже вызвало улыбку. Кажется, мои мысли подтвердились. Рядом с ней я чувствовала себя свободной, раскованной, открытой восемнадцатилетней девушкой, которой не нужно скрывать своих чувств. Я рассказала все, что касалось моей жизни последние два года. Она слушала очень внимательно, в какие-то моменты сочувствовала, в другие улыбалась. Даже не знаю, как это случилось, но мы проговорили до самого утра, и у меня с души груз упал. В груди стало намного легче дышать.

– Вот и все, – я развела руки в стороны, ожидая её реакции. – Моя история строится на отце, который быстро нашел маме замену, на неразделенной любви с учителем по плаванию, на всех этих уроках, олимпиадах и зависимости в любви. Я хотела быть любимой. Хотела, что люди меня полюбили. Потом появилась потребность в деньгах. Когда начала, не смогла больше остановиться. Секс для меня словно наркотик, зависимость, от которой невозможно избавиться. У меня было столько сексуальных партнеров, и с каждым из них я смогла испытать оргазм. Если верить статистике, это большое достижение для любой женщины.

Ванда пригляделась ко мне и громко расхохоталась.

– Впервые слышу столь глупую причину стать проституткой.

– Ну, прости, если не оправдала надежды. Мне нужен был кто-то рядом после смерти мамы, понимаешь? Я понадеялась на отца, а он предпочел другую женщину. И это в какой-то степени сыграло основную роль в том, кем я стала. Если взять от всего понемногу, набирается приличный кусок всех чувств, что смешались во мне и сделали меня проституткой.

– Да уж… – тяжело вздохнула Ванда. – Тебе просто нужна была баба, которая хорошо бы тебя трахала. Не из-за денег и не из-за необходимости, а по любви. Той любви, которой все мы заслуживаем.

– Как ты и Сара? – поинтересовалась я.

– Может быть, – пожала плечами Ванда. – Я не объект подражания, Джил. У меня тоже есть недостатки. Но проституция не выход для чувств, которые ты хотела выразить и почувствовать.

– А где же этот выход? – спросила я.

– Не знаю, – улыбнулась Ванда. – Давай его поищем.

«Давай его поищем». Эти слова врезались мне в память и надолго закрепились там, сделав замысловатый отпечаток, клеймо, метку, с которой я иду по жизни с гордо поднятой головой. Меня зовут Джил Дорфман. Мне двадцать три года. И я больше не проститутка. Не пытайтесь найти мой номер в сети, там его нет. Я завязала с проституцией много лет назад. Я стала любящей девушкой, верной женой и заботливой мамой.

За пять лет многое поменялось. Я успела закончить колледж, спустя несколько месяцев попала в команду сборной США по плаванию, отправилась на олимпиаду и привезла домой бронзовую медаль. Третье место в мировом зачете. Согласитесь, неплохое начало. А ещё в моей жизни случилось очень важное событие. На третьем году учебы к нам с отцом приехал мамин агент и редактор романа. Мама при жизни написала завещание, в котором позволила снять по своей книге роман с одним и только одним условием. Роль Кристины, возлюбленной Питера, должна была сыграть её дочь. То есть я. Пришлось пойти на курсы актерского мастерства, нахватать всего у мастеров и сыграть свою дебютную роль. Сериал не обрел мировой популярности, даже близко не подошел к именитым названиям, а мне хотели вручить награду за самую ужасную главную роль женского персонажа. А вы чего хотели?! Я пловчиха, а не актер! Но мамина мечта в какой-то степени сбылась. Режиссер и сценаристы, работавшие над двумя сезонами сериала, решили выпустить Питера на большой экран, доработать сюжет и выкатить финал истории, в котором Питер, ставший взрослым мужчиной, вернулся с Кристиной домой, и все у них закончилось хорошо. Даже не знаю, радоваться по этому поводу или плакать.

Однако самое главное событие в моей жизни случилось после той фразы, которую я услышала от Ванды. Да, дорогой читатель. Мы с Вандой долго приглядывались друг к другу, в какой-то момент показалось, что ничего не выйдет. Она была слишком привязана к покойной жене, поэтому мне с ней было тяжело. Занимать чье-то место непросто. Не представляю, как Нора так легко попала в нашу семью. Но это она, а это я. В общем, спустя продолжительный срок, спустя сотню свиданий, походов в рестораны и ведра пролитых слез, я наконец-то смогла добиться своего. Я поняла, что любовь это не только секс, но и серьезное испытание для двоих. Мы с Вандой прошли его, сдали норматив и в какой-то степени стали парой.