Манро подвел ее к экипажу, жестом приказывая кучеру подождать.

– Полагаю, вы не захотите назвать свой адрес?

Хелена покачала головой:

– Нет.

– Разумеется. Тогда сообщите его кучеру, когда отъедете.

Лицо Манро было спокойным и бесстрастным. Он поддался страсти, но обстоятельства сложились не в его пользу. И он принял эту неудачу как джентльмен, не выражая ни злости, ни разочарования. Хелена могла только позавидовать такой выдержке.

Распахнув дверцу экипажа, он подсадил Хелену.

Вот и все. И больше уже ничего не будет.

Не в силах совладать с собой, Хелена высунулась в окно, изо всех сил выворачивая шею, чтобы увидеть его еще раз. Манро стоял все на том же месте, где она оставила его.

А потом экипаж завернул за угол, и она потеряла его из виду.

Чувствуя себя совершенно несчастной, Хелена откинулась на потертые кожаные подушки сиденья и только тут заметила красную розу, лежащую под самым окном. Красную розу на длинном стебле.

Рамзи отправился обратно в сад, твердо решив найти того, кто следил за ними. Ему казалось, что он еще чувствует на себе тяжелый, исполненный злобы взгляд. При мысли о том, что тот же грязный взгляд прикасался к Хелене, его захлестнула ярость. Он был настроен весьма решительно, но полчаса поисков ничего не дали. Рамзи догадался, что тот, кто следил за ними, вероятно, уже покинул Воксхолл. Больше его здесь не удерживало ничего. Выйдя из сада, Манро направился в Уайтфраерс.

Он все еще чувствовал тело Хелены, гибкое и податливое, прижимающееся к нему, сладкий вкус ее губ на своих губах. Желание было таким острым, словно он еще держал ее в своих объятиях. Вряд ли кто-нибудь поверил, что знаменитое ледяное спокойствие Рамзи Манро так предательски изменило ему при встрече с этой тоненькой девочкой.

Никто и не наблюдал за ней так пристально, как он. Он ведь провел годы, изучая тихий и сдержанный язык ее жестов и мимики. Видел, как расширяются от гнева ее зрачки; как нежно морщатся губы, когда ей бывает смешно; как она опускает глаза, стараясь скрыть иронию или досаду, которую не решается высказать вслух. Никто еще не подходил к ней так близко, не забывая при этом оставаться в тени.

Рамзи ускорил шаги. Его зал находился в нескольких милях отсюда, но ночь еще только начиналась, а любое физическое движение сейчас пойдет ему только на пользу. По мере того как он приближался к причалам, пейзаж вокруг становился все более убогим: низкие дома, бедные лавки, грязные и подозрительные пабы.

Но Манро не обращал внимания на окружающую его обстановку, хотя и чувствовал, что из темноты за ним пристально наблюдает не одна пара внимательных глаз, прикидывая на взгляд стоимость его одежды. Это недоброжелательное внимание кралось за ним следом, как бродячий кот за повозкой торговца рыбой. Рамзи Манро умел чувствовать запах опасности, как другие чувствуют в воздухе запах приближающегося дождя. Только поэтому ему и удалось остаться целым и невредимым после двух лет, проведенных в тюрьме.

Одного острого взгляда, брошенного в темноту, оказывалось достаточно, чтобы у обитателей этих зловонных трущоб пропадал к нему всякий интерес. Их чутье было не менее острым, чем у него. Они прекрасно знали разницу между хищником и жертвой. Рамзи Манро не походил на жертву, потому он и мог позволить себе идти, не озираясь по сторонам, углубившись в собственные мысли.

На прошлой неделе их встреча с Хеленой Нэш произошла совершенно случайно. А сегодня? Рамзи старался убедить себя, что идет в Воксхолл, потому что в этом месте есть вероятность найти кое-какую информацию о человеке, пытавшемся убить в начале этого года Кита Макнилла. А правда-то заключалась в том, что он пришел туда, надеясь опять встретиться с ней. Он очень хотел найти ответ на загадку, которая так долго его мучает: кто же такая Хелена Нэш?

Возможно, она действительно была новичком в мире удовольствий, которого заманила сюда жажда приключений. До этого ее жизнь казалась образцом скучнейшей добропорядочности. Если у девушки наконец-то появилось желание внести в нее хоть какое-то разнообразие, вряд ли Рамзи следовало возражать против этого.

Тогда почему же, черт возьми, он возражает? Даже накинувшись на ее рот и грудь, словно зеленый юнец на свою первую сговорчивую горничную, он в то же время испытывал странное желание – желание защитить ее от себя и таких, как он. Рамзи недоумевал, больше не понимая собственных желаний и побуждений. А ведь раньше такого не случалось! Рамзи был уверен, что отлично знает себя и вряд ли может чему-нибудь удивиться в собственном поведении и характере.

Он вдруг напрягся, почувствовав совсем близко чье-то присутствие, но сразу же успокоился.

– Удалось что-нибудь узнать? – спросил он негромко.

– Дьявол! Никак не привыкну к этим вашим штучкам, – пожаловался Билл. Это был лохматый оборванец с лицом, словно сделанным из резины. Отделившись от темного дверного проема, он пристроился рядом с Манро. – Это прямо ненормально. Как вы узнали, что это я?

– Ты дышишь, как кузнечные мехи.

– Это все угольная пыль, – объяснил Билл с гордостью.

– Есть новости?

– Я тут кое-кого порасспрашивал ... мои ребята делали то же самое. Но никто ничего не знает о человеке, у которого на шкуре выжжена роза. За последние шесть месяцев тут такого не было. И портовые шлюхи тоже таких не встречали. И даже дорогие шлюхи, которые работают в городе. Конечно, память тут у всех короткая, потому что ее все время заливают джином. Но такое клеймо, как вы описали, они бы запомнили. И француза бы тоже не забыли. Здесь, в порту, французов не больно-то любят.

Сощурившись, Манро думал, что еще можно предпринять, чтобы найти человека, который шесть месяцев назад угрожал Киту Макниллу и его невесте. Вероятно, он же подбросил им и мертвую крысу, к шее которой был привязан венок из сухих желтых роз. И сделать это мог только кто-то из монастыря Святой Бригитты. Никто другой не знал ни о желтых розах, растущих в этом отдаленном монастыре, ни о том, какое значение они имеют для сирот, выросших там, ни о клятве верности, которую они дали друг другу.

Их было четверо. Четверо мальчиков, веривших в клятвы, в верность и честь: Дуглас, их предводитель, страстный и благородный; Кит, неуправляемый, сильный, порывистый; хитрый и дерзкий Дэнд и сам Рамзи. Когда настоятель спросил, есть ли среди них добровольцы, желающие отправиться во Францию в качестве шпионов, все они сделали шаг вперед. Все четверо поехали туда, и все были быстро схвачены. И у всех остался от этого на память несмываемый след.

Пальцы Рамзи невольно коснулись груди и даже через льняную ткань сорочки нащупали глубокое клеймо. Ему показалось, что он еще чувствует запах собственной паленой плоти.

А через несколько месяцев, о которых даже сейчас ему было страшно вспоминать, один из них стал предателем. Это мог быть либо Дэнд Росс, либо Туссен, беглый французский священник, который и придумал весь план. Все это казалось немыслимым, но иного объяснения не было. Никто, кроме одного из них пятерых, не мог указать их врагам на те неопровержимые улики, которые затем торжествующе предъявил им начальник тюрьмы.

На основании этих улик их и должны были казнить. Отправить на гильотину одного за другим. Первым стал Дуглас. За ним должна была прийти очередь Дэнда, но накануне его казни они были спасены англичанином, полковником Родериком Нэшем, купившим их свободу ценой собственной жизни.

Но радоваться этой свободе они не могли. Недоверие и подозрения преследовали их, ржавчиной разъедая многолетнее братство. Они бросали друг другу обвинения, но доказательств не было, до враждебных действий дело не доходило. Былая дружба и отсутствие информации связывали им руки.

Они втроем вернулись в Англию и дали клятву во всем помогать семье погибшего полковника. И Рэм надолго расстался с Китом и Дэндом. А полгода назад отец Таркин прислал ему письмо, в котором сообщал о предстоящей свадьбе Кита.