– А что именно он сказал о Ставросе?
– Что он его двоюродный брат, что мы его раздолбали и, поскольку он пострадал... – Рой рассмеялся, – он уже не мог управлять своим "войском". Подумать только – "войском"! А потом стал дальше тянуть резину, что ты, мол, заграбастал весь Лондон. Ох, Мики, говорю же тебе: он – настоящая задница!
Джоффри посмотрел на часы:
– Как насчет того, чтобы отпустить Роя домой – пусть малость поспит? Уже почти половина пятого. – Он взглянул на Роя. – Представляю, как ты скучаешь по дому. Малыш ведь может появиться на свет в любой день. Верно?
Рой кивнул, и лицо его расплылось в улыбке.
Майкл потер глаза и прислонился к стене.
– Прошу прощения, Рой. Вали-ка домой, старина, и скажи Джэнайн, пусть как только раскочегарится, позвонит старухе. Она знает, как обращаться с ребенком.
Рой засмеялся.
– Видел бы ты это дерьмовое приданое, которое они приготовили для новорожденного: кроватки да кормушки, да всякие чертовы финтифлюшки! В общем, вполне достаточно, чтобы мужик запил с тоски!
Майкл улыбнулся:
– Да ведь ты, парень, все это любишь! А скажи, Карла будет дома, когда родится ребенок?
Улыбка сошла с лица Роя.
– Не думаю, Мики. Мора живет поближе к ее колледжу и вообще...
Наступило напряженное молчание. Все хорошо знали, что Джэнайн не терпит дочь, и Карла циркулировала между домом бабушки и квартирой Моры.
Джоффри кашлянул:
– Ладно, старина, увидимся позже. Передай Джэнайн наши самые наилучшие...
– Обязательно, Джофф. – Рой поднялся, чтобы идти, но Майкл взял с конторки пакет и вручил Рою.
– Последний на сегодня, может, занесешь Черному Тони? Скажи ему, что это мешок для сбора денег, и я хочу получить их не позднее субботы. Ну и накачай его как следует, когда будешь там. Он что-то заматерел в последнее время.
Рой взял пакет:
– Будет сделано, шеф. Ну, пока!
Когда он вышел, Джоффри налил в стаканы бренди, передал один Майклу и сел напротив конторки. Майкл, задумавшись, вертел стакан в руке.
– Итак, Мики, что ты обо всем этом думаешь? Неприятность?
Майкл отпил немного бренди:
– Да, братец, неприятность, причем с большой буквы.
Он допил бренди и встал.
– Ладно, пошли домой, Джоффри, я вконец вымотан и не могу ни о чем сейчас думать.
Джоффри залпом осушил стакан. Пока он одевался, Майкл выключил свет и начал спускаться с лестницы. Выйдя на улицу, они постояли, жадно глотая прохладный ночной воздух. Майкл на прощание похлопал Джоффри по плечу, сел в машину и уехал.
Глядя вслед удаляющемуся "мерседесу", Джоффри почувствовал раздражение. Он медленно пошел к своей машине, на ходу размышляя о том, что Майкл захочет узнать, что думает о случившемся Мора. А Джоффри это не нравилось. Мора заняла в фирме Майкла высокое положение и в свои двадцать пять лет фактически заправляла всем вместе с Майклом. А он не уставал сообщать каждому, что Мора – его правая рука.
Она могла безнаказанно ему возражать и этим завоевала уважение не только братьев, но и всех "работников", даже самого что ни на есть последнего Джека. Она так блестяще организовала ограбление банка, что и поныне, полтора года спустя, полиция пребывает в полной растерянности. Джоффри готов был ее возненавидеть! Эта великолепная трахнутая Мора – "женщина века"! Он отпер дверцы машины и посидел несколько минут, глядя в темноту ночи. Вся его жизнь всегда была так или иначе связана с Майклом, а теперь он с каждым днем все больше и больше убеждался в том, что Майкл не особенно в нем нуждается. Эта мысль пугала его: ведь сам он, без Майкла, – полный нуль! И Джоффри знал это! Он включил зажигание и, как только машина тронулась с места, повернул ручку приемника. Машину наполнила мягкая мелодия "Карпентеров". Джоффри улыбался. Мора ничем не отличалась от прочих женщин: дай им веревку, и, в конечном счете, они повесятся! Рано или поздно она нагадит в гнездо, и Майклу придется сказать ей об этом. Надо набраться терпения и ждать!
Он расслабил руки, лежавшие на руле, и словно поплыл на волнах мелодии "Мы только что начали".
Прямо из клуба Майкл поехал к дому Моры в Рэйнхеме в графстве Эссекс. Ему надо было потолковать с ней о событиях прошлой ночи. Мора умела то, чему он не научится и через миллион лет: рассчитывать. Она никогда не позволяла эмоциям брать верх над рассудком, если речь шла о работе, и Майкл уважал ее за это. Мора спокойно выбиралась из критических ситуаций, в то время как сам он терял самообладание.
"Надо думать головой, а не сердцем", – любила говорить Мора.
Дом, в котором жила Мора, был погружен во тьму. Когда Мора купила это огромное чудище времен короля Георга, Майкл ее высмеял. Но уже через год дом выглядел просто великолепно, с новыми оконными рамами и дверьми. Широкая, поросшая травой лужайка перед домом была расчищена, и на ее месте сделаны две дорожки: для подъезжающих и отъезжающих машин.
Мора купила этот дом за гроши, а сейчас могла бы его продать вдвое дороже. Для Майкла это было еще одним доказательством недюжинных способностей сестры. Ему самому никогда бы не пришло в голову вкладывать деньги в нечто подобное. Прежде чем взяться за какое-нибудь дело, Мора тщательно его изучала.
Машина, похрустывая колесами на гравии, подъехала к дому. Майкл подошел к большой двойной двери и позвонил. Прошло минут пять, прежде чем ему открыла Карла, одетая в ночную сорочку. При виде его, лицо девушки осветилось улыбкой.
– Здравствуйте, дядя Мики. Тетя Мора одевается.
Майкл ласково шлепнул ее.
– Смотри, как бы Мора не услышала, что ты называешь ее тетей. Не то – шкуру с тебя сдерет.
– Не беспокойтесь, не услышит, – весело ответила Карла.
Наделенная от природы талантом мима, Карла была воплощением веселья и всех смешила. Майкла всегда удивляло, что родная мать к ней так безразлична. Впрочем, Мора и Сара вполне заменяли ей Джэнайн.
– Заварить чаю?
– Да. Уж будь так добра!
Карла направилась к двери гостиной, и Майкл проводил ее взглядом. Ей уже исполнилось двадцать. Рыжеволосая и веснушчатая, Карла, тем не менее, была красивой девушкой. Статная, как и Джэнайн, она отличалась легкой кошачьей походкой. Открытые почти до самого верха короткой рубашкой, ее и без того длинные ноги казались еще длиннее. Майкл сел на маленький диванчик фирмы "Честерфилд" и стал ждать Мору. Вскоре она появилась и выглядела так, будто и не ложилась спать.
Коротко подстриженные светлые волосы были аккуратно уложены. Халат из розового шелка, застегнутый доверху, скрывал ее полные груди. На ногах – туфли на высоких каблуках.
– Что заставило тебя прийти в такую рань? – с улыбкой спросила Мора.
– Случилась неприятность, Мо.
– Так я и поняла! А вот и чай!
Мора взяла у Карлы поднос и поставила на столик в эдвардианском стиле, стоявший возле дивана. Пока она разливала чай, Карла беседовала с Майклом и буквально засыпала его вопросами.
Майкл, откинувшись на спинку дивана, с улыбкой отвечал.
Мора обладала хорошим вкусом. Гостиная была выдержана в персиковых и розовых тонах, ковры и драпировки – в темно-красных, как старое бургундское. Заставленная дорогой мебелью комната, тем не менее, выглядела уютной и обжитой: на кофейном столике журналы, книжный шкаф эпохи короля Иакова набит книгами. Диккенс и Троллоп соседствовали здесь с Харолдом Роббинсоном и Леном Дайтоном. Вкусы Моры в сфере чтения были столь же экстравагантными, как и все в ее жизни.
Карла ничуть не удивилась, что дядя вытащил их из постелей в шесть часов утра. Это было здесь в порядке вещей. И к этому порядку следовало привыкнуть, чтобы не полезть на стенку.
Карла осталась поболтать с Майклом и Морой. Она им не мешала. Она была чем-то вроде семейного талисмана, собственностью семьи Райанов. Ее все любили, и каждый старался заменить девочке мать, отвергнувшую ее. Но чувство Моры было более глубоким, чем у остальных. И Майкл догадывался об этом. Карла заменила Море того, не родившегося, ребенка, уничтоженного в чреве.
