И вообще, полицейские мало интересовали Мору, не считая, разумеется, Терри Пезерика... Она села на постели и еще раз перевернула подушки, чтобы утонуть в их прохладе. Лучше не думать о Терри, а то она вообще не уснет. Скрипнула дверь, и вошла Карла.

– Ты спишь? – ласково спросила она.

– Нет, любовь моя. Входи.

Карла принесла стакан бренди и поставила на тумбочку у кровати.

– Я подумала, что тебе, может быть, захочется выпить. Джой внизу, смотрит по видео "Почтальона Пэта", и у меня есть немного времени для себя.

Мора села на постели. Карла вызывала ее на разговор, и Мора с трудом сдержалась, чтобы не рассказать ей, какой несчастной она чувствовала себя из-за всего случившегося. Она отпила из стакана немного бренди, в то время как Карла продолжала:

– Совсем забыла. Вчера вечером звонил Уильям Темплтон, просил тебя срочно позвонить.

– Спасибо. Я сделаю это попозже.

– Сейчас в новостях передали, что полчаса тому назад, во время похищения золота, убиты двое полицейских и есть подозрение, что их застрелили намеренно, чтобы не опознали грабителей. – Карла в упор посмотрела на Мору и не удивилась, заметив, что та покраснела. – И фамилии убитых назвали, кажется, Вектон и Томлинсон.

Услышав это, Мора изменилась в лице и ничего не ответила, не смогла, только пошевелила губами. Мысли ее закружились с бешеной скоростью. Да не Вектон!.. Бектон. Бектон и Томлинсон. Те самые полицейские, которых они шантажировали. Мора поставила стакан с бренди, оттолкнула стоявшую у постели Карлу, вскочила и бросилась к шкафам с одеждой, занимавшим целую стену.

В них были зеркала, и Мора видела, как от резких движений подпрыгивают груди. Распахнув дверцу, она порылась в шкафу, вытащила несколько платьев, приложила к себе, потом схватила джинсы и шерстяной свитер, надела, сунула ноги в первые попавшиеся туфли и помчалась вниз по лестнице. Карла бежала за ней.

– Ради всего святого, Мора. Что случилось? – Карла поняла, что расстроила Мору, и чувствовала себя виноватой.

– Ничего. Просто мне нужно увидеться с Майклом. – Она схватила ключи от машины и выскочила из дому.

Карла вернулась в гостиную, где Джой смотрел по телевизору приключения Пэта и Джесс. Устроившись на диване и тупо глядя на экран, Карла уже раскаивалась, что сболтнула лишнее.

Майкла разбудил громкий стук в дверь. "Полиция", – мелькнула мысль, и он, голый, выскочил из постели. Но это была Мора. Сквозь щель для писем он услышал ее голос:

– Это я. Открой сейчас же!

Подумав, что случилось нечто ужасное, Майкл кинулся к двери. Мора прямо-таки ворвалась в прихожую, растрепанная, со следами туши для ресниц на лице. Он захлопнул дверь, и, когда попытался обнять сестру, та грубо его оттолкнула.

– Ублюдок! Прогнивший насквозь, вонючий ублюдок! Майкл в изумлении раскрыл рот:

– Что? Что такого я сделал?

– Ты велел застрелить этих двух полицейских, а ведь обещал мне...

Майкл зевнул:

– Только и всего? А я-то думал, что-то важное.

Он говорил тихо, сонным голосом.

Мора в изумлении смотрела на Майкла, повторив про себя: "только и всего". Так вот он, предел его нравственности!

– Я решил, что-то стряслось. – Он пошел в спальню, чтобы надеть халат, Мора последовала за ним и, когда, завязывая пояс, он повернулся к ней, впилась ему когтями в лицо и стала царапать буквально разрывая кожу.

– Прогнивший ублюдок! Вонючий, паршивый подонок!

Он схватил ее, швырнул на постель и крепко держал. Она боролась с ним, как дикая кошка, стараясь высвободиться и продолжить сражение. Она буквально выплевывала в Майкла грязные ругательства, накопившиеся за много лет в ее памяти и сейчас вырвавшиеся бурным потоком не только из ее уст, но и, казалось, из самого ее тела. Майкл не отпускал ее, и лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным. Через пять минут, показавшихся Море вечностью, горячие слезы омыли ее лицо и волосы и она почувствовала, что желание драться с Майклом ослабевает, как если бы из ее тела изгнали дьявола.

Майкл заключил ее в объятия, гладил ее волосы, утешал, успокаивал. Мора не противилась. Он был ей сейчас нужен. Его руки сжимали ее, будто стальные обручи, и она знала, что простит ему все. Собственно, уже простила. А вот себя, она знала, никогда не могла бы простить.

Майкл не выпускал ее из объятий, пока она не успокоилась и плач не перешел в слабые всхлипывания. Затем, чтобы видеть ее лицо, слегка отстранил от себя и заговорил:

– Ну послушай, Мо. Эти полицейские все равно были под колпаком. Один занимался растлением малолетних. Болтался в районе пассажирских станций и выискивал малолетних рассыльных. Ну вот я, Мо, сам "голубой", или "гей" – как бы вы там это ни называли. Но мы скорее отрезали бы себе руки, чем коснулись этих мальчишек. Ведь это же страна транссексуалов, где любой господин Респектабельность, в элегантном костюме и с кейсом в руках, на ходу трахается с каким-нибудь несчастным маленьким содомитом, а потом идет домой, к своей жене, и спокойно обедает. – Майкл говорил тихо, но убедительно, и голос его гипнотизировал. – А второй – весь истрепался, больше, чем девятишиллинговая банкнота. Избивал жену, потом взялся за детей. Жена не выдержала и развелась с ним. И ему было предложено оставить ее в покое, даже близко не подходить к ее дому. – Говоря все это, Майкл следил за выражением лица Моры. Испуганная и сломленная, она ему не нравилась. Мора громко шмыгнула носом и посмотрела ему в глаза.

– Ну а как... а как насчет пилотов вертолета? – Она продолжала всхлипывать.

– Они не имеют к тебе никакого отношения, Мо. Все это ложится на меня и остальных. Ты только помогла спланировать операцию. И не дави на меня, Мо. Вспомни о таких мерзавцах, как Денни Рубенс. Это все тот же закон, девочка: Мы и Они. До сегодняшнего дня ты жила по этому закону, так не пытайся меня сейчас разжалобить! Много лет мы вместе с тобой управляли этой фирмой, и ты была ее главной опорой. Но я вполне мог обойтись и без тебя, Мо, если бы ты вдруг захотела уйти.

Голос его был мягким, но в нем прозвучала угроза, и Мора сглотнула слюну.

– Я не хочу уходить, Мики, – сказала Мора, и это была правда. Она и в самом деле не хотела уходить.

Майкл улыбнулся. Улыбнулся одной из своих лучших улыбок, высвечивающей, казалось, откуда-то изнутри его лицо:

– Ну вот, теперь я узнаю мою девочку! – Он снова заключил ее в объятия, и она, прильнув к нему, постепенно успокаивалась. Майкл прав. За все те годы, что Мора работала на него, она ни разу не поднимала этой проблемы. И все-таки где-то в самой глубине души она не могла не признаться себе: убийство никогда не оставляло ее равнодушной. Бывало, что ночью ее будили мысли о Голдбауме, и она просыпалась вся в поту. В ее мозгу, казалось, был шкафчик для папок с делами, и сейчас, заглянув в него, она решила засунуть подальше папки с "плохими" делами. До следующего раза. Когда ее снова одолеет отчаяние.

Майкл опять привлек Мору к себе и, устремив через ее плечо взгляд на стену, принялся размышлять. После похищения золота он ожидал чего угодно, только не того, что произошло с его сестрой. Всего раз он видел ее в таком состоянии: когда они расправлялись с Сэмми и Джони. Тогда он следил за Морой, не отпускал от себя. Сейчас станет делать то же самое и по возможности ограждать ее от подобных вещей. Он и в самом деле любил Мору. Очень сильно любил.

На первых полосах все газеты поместили подробное описание похищения золота, а также убийства полицейских. В преступлении подозревали кого угодно, начиная от ИРА и кончая итальянскими террористами. О последних написали в передовице "Сан". А "Гардиан" требовала провести правительственное расследование и установить: каким образом грабители узнали о такой сверхсекретной операции.

Полиция молчала. Как обычно, у них были подозрения, но доказательств никаких. Ливерси, главного управляющего Национального банка, досрочно отправили на пенсию, как и двух высокопоставленных членов правления. Приди кому-нибудь из полицейских чинов в голову провести расследование на международном уровне, он очень удивился бы, узнав, что многие старшие офицеры позволили себе роскошь провести отпуск на Сейшелах или Багамах.