— Давай обойдем кружок, вдруг она её куда-то переставила.

— Давай, — с безнадежным вздохом согласилась Мотька.

Мы сделали круг, но машины не было.

— Пошли назад, чего тут время терять! Мы вернулись к ребятам. Они уже по нашему виду все поняли.

— Улетела птичка? — спросил Митя.

— Улетела, не догонишь!

— Может, нам на Ломоносовский податься? — предложила Мотька.

— А чего там делать, если она домой вернулась? — пожал плечами Митя, а Костя решительно заявил:

— Нет! На Ломоносовский я без прав в час «пик» не поеду! Если бы была уверенность, что это не зря, я бы рискнул, а так… Нет.

— Правильно, — поддержала его я. — Не повезло нам сегодня, значит, будем действительно дожидаться Феликса, а то ещё наломаем дров…

— Да, наверное, так лучше всего, — согласилась Мотька.

Вечером ко мне в комнату заглянул дедушка.

— Не спишь? Аська, хочешь завтра поехать со мной встречать Ниночку?

— Уже завтра?

— Да! — Дед покраснел. — Так поедешь?

— Конечно! Дед, мне так интересно!

— Дуреха ты! Но я надеюсь, вы друг другу понравитесь. Я ей столько о тебе рассказывал!

— А мне о ней — ничего! Это нечестно!

— Если подружитесь, она сама тебе все о себе расскажет.

— Дед, а на чем же мы поедем? На такси?

— Зачем? Мне Саша свою машину дает. Саша — это дедушкин аккомпаниатор, Александр Ефимович.

— Придется тебе ради такого дела школу пропустить, переживешь?

— Переживу, дедуля, с легкостью! Тем более завтра химия.

— О! Наверное, не следует мне тебя от химии отрывать!

— Следует, очень даже следует! Дед, а как мне её называть? У неё есть отчество?

— Разумеется, — рассмеялся дедушка. — Нина Филипповна, но, думаю, лучше просто Нина, они ведь там, в Парижах своих, к отчествам не привыкли.

— Да, дед, когда у тебя концерт в Большом зале?

— Уже через пять дней, так что я тебя попрошу, как говорится, не в службу, а в дружбу, будь к ней повнимательнее, а то у меня, сама знаешь, перед концертом времени мало будет. Согласна?

— Я-то согласна, но…

— А что, у тебя тоже дела?

— Да, хотя я сама ещё не знаю, как все сложится…

— Что-то ты темнишь, ребенок! Вы опять в какое-то расследование ввязались? Да? Выкладывай, ты же знаешь, я тебя не выдам!

«Так-то оно так, — подумала я, — но уж больно много всего пришлось бы рассказывать, а ещё о большем умалчивать, в результате ничего нельзя будет понять и дед смекнет, что дело серьезное. А кому это нужно? Но что-то сказать все же придется».

— Понимаешь, дед, мы тут с Матильдой предотвратили угон одного «Мерседеса»…

— И что?

— А теперь, кажется, вышли на след угонщика…

— И установили за ним слежку?

— Да!

— Аська, а тебе эти детективные игры ещё не надоели?

— Ни чуточки!

— Жаль! Мама твоя ужасно сердится. Знаешь, она мне даже специально звонила, чтобы я не вздумал привозить тебе что-нибудь эдакое, детективное, вроде уоки-токи.

— И ты послушался! Эх, дед!

— В том-то и беда, что не послушался, — прошептал он.

— Дед!

— Понимаешь, когда она позвонила, я уже эту вещь купил. Не выбрасывать же её.

— Дед, а что это?

— Погоди, сейчас принесу. Только, чур, меня не выдавать!

Дед вышел и через минуту вернулся с небольшой коробкой.

— Вот! Держи! Это очень сильный бинокль. Если объект находится в ста метрах от тебя, то его видно как на ладони.

— Дед, какой же ты умница! Дай я тебя поцелую!

— Но ни слова маме! И папе тоже! Хорошенько спрячь его!

— Еще бы! Ой, для нашего «Квартета» это незаменимая вещь! — вырвалось у меня.

— Для какого квартета? — удивился дед.

— Ну, нас ведь четверо, мы с Мотькой и Митя с Костей. Вот тебе и квартет.

— По-моему, ты врешь старику!

— Дед!

— Да я по глазам твоим вижу — после удачи с бандой вы вчетвером организовали какое-нибудь тайное общество и назвали его «Квартетом»? Я верно мыслю?

— Да… Откуда ты знаешь?

— Ну, я человек, умудренный опытом и не вовсе забывший собственное детство, так что тебе, матушка, меня не надуть!

— Эх, дед, какой бы из тебя сыщик получился!

Г — Ну, певец я тоже недурной!

— И самый лучший в мире дед!

— Несмотря на парижанку?

— Несмотря ни на что!

Утром я позвонила Матильде и предупредила, что не приду в школу.

— Счастливая! — вздохнула Мотька. — Ты только не забудь выяснить, когда Феликс вернется, — напомнила мне она.

— Не забуду. Просто сейчас рано. А вернусь из аэропорта и позвоню секретарше.

— Ты сразу скажи ей, что это ты и что тебе необходимо срочно с ним встретиться!

— Ясный перец! Может, после школы зайдешь?

— Нет, неудобно!

— Тлупости, очень даже удобно! Небось, от любопытства умираешь?

— Еще бы!

— Вот и приходи, не ломайся!

— Там видно будет!

За завтраком я спросила деда:

— А где Сашина машина?

— Внизу. Он вчера мне её оставил.

— Отлично! Давно мы с тобой никуда вдвоем не ездили!

Когда мы спустились вниз, то увидели, что за рулем сидит сам Александр Ефимович.

— Сашка! Ты что здесь делаешь? — загремел дед.

— Понимаете, Игорь Васильевич, я вчера вспомнил, во что вы превратили свою машину… ночь, можно сказать, не спал, а утром решил: лучше мне самому поехать, а то минуты покоя не будет!

— Ну ты и нахал! Я же прекрасно вожу машину!

— Да, на европейских автобанах! А в Москве вы давненько не ездили. Береженого Бог бережет!

— Эх, а я тебя другом считал!

— Дружба дружбой, Игорь Васильевич, а «Вольво» — врозь!

— А ты, Саша, оказывается, жлоб! — добродушно засмеялся дед.

— Да, в советское время про меня написали бы фельетон: «Жлоб на иномарке»!

Всю дорогу дед и Александр Ефимович подшучивали друг над другом, а я сидела и думала, что же я скажу Феликсу при встрече и как лучше — пойти мне к нему одной, или с Мотькой, или всем «Квартетом». И пришла к выводу, что лучше пойти вчетвером. Так будет выглядеть солиднее. Не просто две девчонки, неравнодушные к нему… Хотя больше всего мне хотелось спасти его самой, в одиночку.

— А что это Ася сегодня такая молчаливая? — удивился Александр Ефимович.

— Понимаешь, Саша, все-таки не зря мы девочку музыке учили, она теперь играет в квартете, — сказал дедушка.

— Серьезно? Молодчина, Ася! И что это за квартет?

— У нас в школе, обычный инструментальный квартет! — не моргнув глазом, подхватила я. — Фортепьяно, две скрипки и виолончель.

— Но ведь ты учишься в обычной школе — не в музыкальной? Неужто в наше время такое бывает? — изумлялся Александр Ефимович.

— В наше время все бывает!

— Невероятно!

Дед уже трясся от хохота, а я. подумала, что это можно использовать при случае. Отличная отмазка — инструментальный квартет, если вдруг сболтнешь что-то ненароком!

Наконец мы приехали в Шереметьево.

— Аська, сходи на разведку, покрутись там: погляди, нет ли корреспондентов, — попросил дед.

Я выскочила, подошла к справочной, нарочно спросила про парижский рейс, хотя все данные были отчетливо видны на большом табло, но никто на меня внимания не обратил. И вообще, вокруг ничего похожего на давешнюю толпу журналистов не было видно.

Я подбежала к машине и доложила обстановку. Дед повернулся ко мне, и я ахнула — на нем были темные очки, беретка, прикрывающая его пышные с проседью волосы, и густые седые усы.

— Дед! Ну ты даешь! Прямо Штирлиц!

— Это я на всякий случай! Ну, как там?

— Все чисто! Сними только эти усы, дед, ты в них какой-то чужой! И твоя Ниночка тебя не узнает!

— Ниночка меня всегда узнает! Не волнуйся, усы я сниму, но позже! Меры предосторожности не помешают!

Дед был в прекрасном расположении духа.

Ниночка понравилась мне с первого взгляда! Невысокая, тоненькая, как все балерины, и не сказать чтобы очень красивая, нет, но с таким живым и веселым лицом, что от неё просто глаз было не оторвать. Да, вкус у дедушки — что надо!