— Здорово! А ты поняла, почему он ругался?

— Конечно! Потому что чувствовал себя виноватым.

— Да, он всегда ругается, когда виноват!

Концерт был назначен на субботу. С утра в доме царила благоговейная тишина, все ходили на цыпочках, в дедушкиной комнате телефон был отключен, тетя Липа оглядывала со всех сторон дедушкин фрак, нет ли где не дай бог какой-нибудь пылинки или ворсинки. Включать телевизор запрещалось категорически, и я решила пойти с Лордом на сквер. Наверное, там Митя гуляет с Джонни. Из-за прогулок с Ниночкой я уже несколько дней не видела ни Митю, ни Костю.

Во дворе мне встретился Феликс.

— Асенька, добрый день!

— Добрый день!

— Асенька, я хочу сказать, что ваши подозрения были необоснованны! Аня ни в чем не виновата! Еще раз спасибо за заботу! Увидимся на концерте! — бросил он и вошел в подъезд.

Я застыла на месте, а потом повернула в другую сторону и пошла к Мотьке.

Мотька как раз собиралась в магазин.

— Что-то стряслось? — спросила она.

— Ничего особенного, но мне Феликс только что сказал, что эта Шуркова ни в чем не виновата!

— Так я и поверила!

— Знаешь, я её не видела, но мне тоже почему-то кажется, что он ошибается.

— Ага! Это женская интуиция!

— Что же делать? Он ведь не хочет, чтоб мы этим занимались, считает её невиновной, и, значит… ему грозит опасность?!

— То-то и оно! Я думаю, надо плюнуть на все его запреты, какое он имеет право что-то нам запрещать, в конце-то концов! Аська, давай сбегаем сейчас в магазин, а потом смотаемся по-быстрому на Ломоносовский.

— Зачем?

— Я хочу, чтобы ты тоже на неё посмотрела, своими глазами. А вдруг я ошибаюсь!

— Что ж, мы к ней просто в квартиру явимся?

— Нет! Мы позвоним по телефону и скажем, что у неё что-то с машиной. Она сразу выскочит, вот ты и поглядишь.

— А может, лучше сказать, что её внизу Николай Еременко дожидается? — засмеялась я.

— Зря смеешься, совсем даже неплохой вариант!

— Ты сдурела, Мотька.

— Ни капельки! Пошли скорей! Или нет, давай я в магазин, а ты отведи домой Лорда и жди меня внизу.

Я отвела Лорда и, никому ничего не говоря, спустилась вниз. Минут через десять примчалась запыхавшаяся Мотька.

— Моть, а может, стоит ребят позвать?

— Да ну их, тяжелая артиллерия! И времени у нас мало — все-таки на концерт идем, надо будет красоту навести!

— Между прочим, Феликс тоже будет на концерте!

— Один?

— А я почем знаю?

— Ох, нигде от него покоя нет! — простонала Матильда.

Мы доехали до «Университета».

— Тут близко, рядом с кино «Прогресс». Действительно, через пять минут мы были уже на месте.

— Куда теперь? — спросила я.

— Вон её машина, синяя!

— Ну, подо что будешь вызывать дамочку?

— Сейчас скумекаем! Вообще-то чем глупее, тем лучше. Я просто пойду к ней и скажу, что через пять минут её внизу будет ждать Николай Еременко. Разве она устоит?

— Устоять, может, и не устоит, но скажет: передай ему, чтобы поднимался сюда! И что ты будешь делать?

— Тогда лучше пойди ты! Какая наша цель? Чтобы ты её увидела. Значит, это то, что нужно!

— Я с такой глупостью к ней не пойду!

— И не надо! — вдруг совершенно спокойно сказала Мотька и подмигнула мне. — Пойдем вместе!

— И что?

— Еще не знаю, по вдохновению!

— Ох, Мотька, влипнем мы с твоим вдохновением!

— Влипнем — вылипнем! Не беда!

— Ладно, идем! — заразилась я Матильдиным азартом.

Мы поднялись на четвертый этаж. Одна из четырех дверей на площадке была похожа на военное укрепление.

— Тут?

— Сама, что ль, не видишь? — шепнула Мотька и нажала на кнопку звонка. — Кто там? — раздалось через некоторое время.

— Извините, а Леля дома?

— Какая Леля?

— Иванова!

— Ивановы тут уже полгода не живут!

У меня глаза на лоб полезли.

— Ой, тетенька, а вы не знаете случайно их телефон или адрес? Мы из Коломны приехали…

— Одну минутку! — Женщина открыла дверь и смерила нас оценивающим взглядом. Она была, наверное, очень красивая, но сейчас лицо её покрывал толстый слой желтоватого крема. — Заходите, не стойте на лестнице! Я сейчас найду их телефон.

— Ой, спасибо вам большое, какая вы добрая, даже в квартиру пустили, — заверещала Мотька, так и шаря глазами вокруг. Женщина оставила нас в прихожей, а сама ушла в комнату, не закрыв за собой дверь. И вдруг я увидела, что в комнате, на серванте, стоит в рамке большая фотография Феликса. Я пихнула Мотьку локтем и глазами указала на фотографию. Но тут женщина вышла с запиской в руках.

— Вот, девчонки, вам их телефон! Хотите, позвоните отсюда!

— Нет, спасибо… — начала было я, но Мотька меня перебила:

— Правда, можно позвонить?

— Конечно! Звони!

Мотька подошла к телефону, висевшему на стене в прихожей, и набрала номер. С ума она спятила, что ли?

— Никто не отвечает! Видно, их дома нет. Спасибо вам большое, мы потом позвоним! Даже и не думали, что они переедут!

— Вот так вышло! Ладно, до свидания!

— До свидания, и спасибо вам большое!

Она закрыла за нами дверь, мы ринулись вниз по лестнице и, спустившись на первый этаж, дали волю смеху.

— Мотька! Откуда ты узнала про Лелю Иванову?

— Ниоткуда. По наитию!

— Иди ты!

— Честное слово! Я на такой успех и не рассчитывала! Спросила Лелю, а Лелями и Елен называют, и Ольг, и Ларис. Наш сосед, например, жену Лелей зовет, а она вовсе Капитолина.

— А фамилия! Это ж надо какое совпадение! Она квартиру у Ивановых купила! Отсмеявшись, Мотька спросила:

— Ну и как она тебе?

— Да что там под кремом разглядишь? А вот что мне совсем не понравилось, так это портрет Феликса.

— Какой портрет?

— Да я же тебе показывала — у неё в комнате, на серванте, его портрет стоит. В рамке.

— Кроме шуток?

— Какие шутки, Мотька! Неужели ты не заметила?

— Нет, не успела! Ну и что теперь со всем этим делать? Аська, давай позвоним мальчишкам, может, они что-нибудь придумают!

— Они нас только на Смех поднимут! Подумаешь, какая-то баба держит у себя его портрет.

— Я, между прочим, тоже не отказалась бы! — заявила Мотька.

— А мне как-то от этого тревожно! Мне почему-то кажется — она этот портрет у себя держит, чтобы не забывать о мести.

— Слушай, у меня идея! Ты не знаешь, Николай Николаевич будет сегодня на концерте?

— Николай Николаевич? Не знаю, а что?

— Можно было бы с ним поговорить в. неофициальной обстановке, посоветоваться, он хороший мужик! Неужели ж он не придет на концерт после того, как Игорь Васильич его прослушал, посоветовал в консерваторию поступать?

— А если он занят, если билета не достал?

— Да он же мент, пройдет как-нибудь и без билета.

— Он, кажется, не из таких… Но вообще идея неплохая, у него в этой истории глаз совсем свежий будет, а у нас, наверное, как говорил Шарапов, он уже замылился!

Нам всюду какие-то жуткие убийцы мерещатся.

— Не просто убийцы, а убийцы Феликса!

— Вот именно, — засмеялась я.

Почему-то всякий раз в Большом зале консерватории мне нестерпимо хочется, чтобы концертант (но не дедушка, конечно) споткнулся о порог при выходе на сцену. Прекрасно понимаю, что это гнусное желание, но ничего не могу с собой поделать.

На концерт мы приехали всей семьей, оставив в квартире только Лорда, Мефистофеля и двоюродную сестру тети Липы — Лизавету. Это очень веселая молодая женщина, которой предстоит сегодня накрыть на стол и по Липочкиному звонку поставить в духовку жаркое. При виде Лизаветы дедушка всегда поет:

Ах ты, Лиза, Лизавета, Я люблю тебя за это, Вот за самое за это, Что ты Лиза, Лизавета!

А Лизавета неизменно начинает хихикать в кулак и отвечает:

— Ой, да ну вас! Тетя Липа, нарядная, взволнованная, сидит вместе с мамой и папой в ложе. С ними же сидит и Ниночка, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, а мы с Мотькой гордо восседаем во втором ряду партера, слева от прохода.