Один из директоров Национального банка, Будинский, был дома. А начальника отдела сейфов Ржержиху я так и не поймал. Зато разыскал шофера бронированного «мерседеса», перевозившего на станцию двадцать миллионов.

Странную нервозность Ленка, о которой рассказала Дворская, никак не удалось объяснить. Гелена Дворская допускала, что Ленк что-то от нее скрывал, но с двенадцати часов дня, когда он появился в банке, и до последней минуты никто ни разу не заметил, чтобы Ленка что-то беспокоило. На мой прямой вопрос Будинский заявил, что редко встречал такого до удивления спокойного, рассудительного и внимательного человека. Был ли Ленк взволнован? Ни капли. Явился точно, только, по-видимому, спешил. Дыхание его было прерывистым. Но через несколько секунд он успокоился и внизу, у сейфов, явно скучал от бездействия.

Я позвонил на квартиру знакомому подполковнику.

- Странно, что вы спрашиваете об этом, - ответил подполковник своим медвежьим басом. - Да, услышав о банке, Ленк на мгновение побледнел, лоб у него покрылся испариной. Помню, я еще спросил, не болен ли он, он сказал, что нет. Я предложил ему рюмку водки, но Ленк отказался.

- Разрешите узнать, товарищ подполковник, - сказал я, - вы курили, когда к вам пришел Ленк?

- Вы ведь знаете, что я все время курю, - проворчал подполковник.

Да, пожалуй, от табака подполковника Ленку действительно могло стать дурно. Подполковник курил такие чудовищные сигареты, что от них, как говорится, мухи дохли. Мы не переставали гадать - где он их выкапывает?

Я поблагодарил и повесил трубку.

Значит, в банке Ленк вел себя спокойно, хотя о чем-то время размышлял. О чем же?