А у меня в связке еще сорок девять ключиков. Что ж, приходится благодарить Карличека, этого «ясновидца», ниспосланного мне судьбой.

Пятьдесят ящичков! Эта цифра, умноженная на сто тысяч крон, равняется пяти миллионам. Будинский говорил, что в обороте сейчас лишних четыре миллиона крон, значит, общая сумма достигает девяти миллионов. Возможно, еще миллион они готовятся пустить в оборот. Тогда окажется десять миллионов. Остальные десять для вида сожгли на 297-м километре. Думаю, мой подсчет верен.

Закрываю ящик. Пакет кладу в карман. Беру чемодан и иду по коридору к дверям с нелюбезной надписью: «Не входить! Дирекция!» Вхожу без стука, нарочито шумно, ударив, будто случайно, в дверь чемоданом.

- В чем дело? - строго бурчит пожилой чиновник.

За каждым ухом у него по карандашу, в руке ручка, перед ним на столе какие-то бумаги, на кончике носа очки. Черные сатиновые нарукавники и белая рубашка с пристежным крахмальным воротничком, из которого выглядывает тонкая шея; на верхней пуговице криво нацеплен галстук-бабочка. Такой музейный экспонат встретишь сегодня довольно редко. Он глядит на меня исподлобья, хотя я протягиваю ему свое удостоверение. Мерит меня взглядом из-под очков с ног до головы и раздраженно ворчит:

- Полиция? По-моему, вам здесь делать нечего. У нас все в порядке.

- Вы уверены? - говорю я.

За моей спиной виднеется дверь с надписью: «Директор». Мой музейный экспонат заявляет, что туда нельзя, но, поняв, что меня не уговоришь, сам кидается к двери и, схватившись за ручку, открывает:

- Проходите!

В комнате за письменным столом совсем несовременного вида сидит человек довольно заурядной внешности. За другим столом работает женщина лет сорока. Непонятно, почему здесь закрыты все окна.

Я все еще держу удостоверение в руке.

- Мне хотелось бы познакомиться с абонентом ящика 632, - говорю я.

Директор - человек любезный.

- Прошу садиться, - слышу я вежливое приглашение. - Дайте 632!

Секретарша роется в картотеке, а я тем временем задаю вопрос:

- Вы обычно спрашиваете у абонента паспорт?

- Разумеется. - Директор протягивает руку к секретарше, которая, стоя к нам спиной, все еще что-то ищет. - Бланк заказа требует…

Я беру плотную карточку, которая скреплена с еще двумя листками. Согласно карточке, абонентом ящика 632 является Роман Галик. Он абонировал его четырнадцатого числа этого месяца, то есть за день до смерти Йозефа Трояна. Интересный факт!

Я прошу разрешения воспользоваться телефоном. И быстро вызываю сюда двух своих сотрудников. Директор и его секретарша застывают от удивления. Директор робко спрашивает:

- Что-то произошло? Если я могу вам помочь…

Я открываю чемодан и показываю сорок девять ключиков. Секретарша слабо вскрикивает, а директор смотрит на чемодан как на мираж. Но он быстро приходит в себя и, энергично двинув кадыком, берет из чемодана пять ключиков. Положив их на стол, властным голосом приказывает секретарше:

- Пожалуйста, отметьте! Шестьдесят, пятнадцать, девяносто семь, сто и два! И принесите дубликаты!

Секретарша, довольно подвижная для своих сорока лет, мигом проскальзывает в дверь. Директор стоит ошеломленный, уши у него пылают. Потом, опустив плечи, нетерпеливо прохаживается по комнате. Я спокойно жду. Разговаривать мне почему-то не хочется. Впрочем, секретарша отсутствует недолго. И приносит пять ключей. Директор берет их, а я внимательно слежу, чтобы они не смешались с моими.

Четыре ключа явно не похожи. Только номер 103 совпадает. Но нужно во всем убедиться самому. Мы проходим с директором к ящичкам. Чемодан я беру с собой. Вышагивая, словно журавль на своих длинных ногах, директор быстро подходит к ящику 103. Мой ключик легко открывает его. Я вынимаю пакет, сходный с найденным мной в ящике 632, только чуть потоньше. Может, в нем тоже эстрадные программки?

Остальные ящики я предоставляю открывать вызванным мною сотрудникам. А сам возвращаюсь в кабинет, где чиновник в сатиновых нарукавниках смотрит на нас с немым укором, ведь мы отрываем его от работы. Быстро устанавливаем, что ящик 103 принадлежит Йозефу Трояну, который абонировал его тоже четырнадцатого числа за день до своей смерти.

Мне бы хотелось обнаружить здесь имена не только покойников, но и живых, возможно, они и появятся. Ведь остается еще сорок восемь ящиков.

Прибыли два вызванных мною сотрудника. Их задача довольно проста, но требует времени. Со всеми ключиками, которые не подойдут к здешним ящикам, придется обойти другие почтовые отделения и установить их абонентов. И всех срочно доставить на допрос, даже если в ящиках ничего не будет обнаружено.

Я обращаюсь к директору:

- Как специалист, вы могли бы нам помочь информацией о других почтовых отделениях?

- Разумеется, - охотно соглашается он. - Минутку терпения. - И бежит к дверям. - Пан Нешть, зайдите ко мне!

Чиновник Нешть не спеша появляется. Так же не спеша выслушивает нас. И говорит, качая головой:

- Не могут пять сыщиков с одним-единственным ключом мчаться в пяти разных направлениях. Ближе всего двадцать вторая почта. Там имеется пятьдесят абонентных ящичков. Оттуда можно отправиться в тридцать первое отделение. Там двадцать ящичков. В том же направлении почта в Гроубетене. Потом надо вернуться и пойти уже в другом направлении. Словом, если хотите, я начерчу вам на бумаге весь путь.

- Вы так хорошо ориентируетесь? - удивляюсь я.

- Я люблю свою работу, - отвечает он ворчливо. - Сижу тут с тысяча девятьсот второго года, каждый ящик прирос к моему сердцу, а все ключики для меня словно дети. Выложите их на стол, я чужие сразу отличу.

Я ухожу, забрав с собой пустой чемодан.

- Иду к себе, - говорю я Трепинскому, ожидавшему меня в машине у входа. Рядом стоит еще одна машина, на ней приехали два моих сотрудника.

На работе меня ждут кое-какие новости. Да и у меня есть кое-что новенькое: свыше ста пятидесяти тысячекронных купюр серии «C-L». Перед моим кабинетом стоят несколько человек, в том числе Карличек и Будинский. Я прошу Будинского обождать. Прежде всего мне нужно побеседовать со своими сотрудниками. Карличека я тоже зову в кабинет. Он должен быть в курсе дела, ведь он наш первый помощник.