На мой взгляд, и «холодная война» была война цивилизаций, а не идеологий (тем более если речь идет о марксизме, которым Запад и сегодня пропитан сильнее, чем наши коммунисты). Но если так, то это резко меняет и анализ послевоенной истории, и суть происходящего, и условия будущего. Б.П.Курашвили в своей книге этой стороны дела по сути не учитывает, ограничиваясь проблемой заинтересованности Запада в ресурсах России. Поэтому и нынешняя, и будущая действительность предстает у него более благоприятной, чем, по-моему, является — «откупиться» нам не удастся. Хотелось бы мне ошибиться.

Второе мое замечание в том, что методология анализа излишне механистична. Исторический процесс представляется детерминированным объективными законами. Есть объективные предпосылки для «нового социализма» — они пробьют себе дорогу даже без компартии нового типа. Если широкие массы трудящихся объективно заинтересованы в обновленной общественной собственности (самоуправляемые народные или кооперативные предприятия), то они одолеют, рано или поздно, наступление реставраторов капитализма. На мой взгляд, реальность гораздо более нелинейна и неравновесна. Очень небольшие компоненты социальной структуры могут запускать и поддерживать процессы, идущие против всех объективных интересов и закономерностей. Могут отключать даже, казалось бы, глубоко заложенные в человеке моральные нормы. Война (и еще больше блокада) в Ираке и подготовленный в той же концептуальной схеме расстрел Дома Советов были очень важными экспериментами над средним человеком.

Проект «нового социализма» Б.П.Курашвили во многом исходит из презумпции «разумного эгоизма» трудящихся. Но разумность человека, а тем более крупных социальных групп — в значительной мере есть гуманистический миф. В течение пяти лет мы наблюдаем не просто неразумное, но абсурдно самоубийственное поведение больших масс населения и даже народов в СССР. Что разумного было в эгоизме грузин, своими руками разрушавших свою цветущую страну? Какими объективными законами объяснить фатальное влияние на целый народ кучки параноиков и проходимцев? Да, идеологический угар рассеивается — но не под контролем ли той же системы оболванивания? До изощренных методов и схем она еще и не доходила, не надо было. Но ведь эту систему контролирует и обслуживает ничтожная по количеству социальная группа.

Вот пример преувеличения роли «объективных факторов». Автор пишет: «действительной опасности полномасштабной гражданской войны сейчас нет, так как у властей не имеется массовой опоры». Современная гражданская война разжигается и даже длительное время ведется без всякой массовой опоры ничтожными контингентами. А дальше маховик раскручивается благодаря пролитой крови. Гражданские войны в Ливане и Шри Ланке были «созданы» почти как в лаборатории. Ресурсов для этого у власти более чем достаточно, и в крайней ситуации она на эту меру, видимо, пойдет. Радикальные авантюристы даже могут интернационализовать войну: разве нужна массовая социальная поддержка, чтобы нанести бомбовый удар по Грозному? Никакими объективными законами не оправдана и война в Югославии, она также «создана» горсткой политиков, направляемых мировой закулисой. Ситуация, в которой придется действовать оппозиции, а тем более патриотическому правительству, если оно придет к власти, гораздо сложнее, чем это представлено в книге.

На мой взгляд, ограниченность модели («формационный конфликт») во многом объясняет и однобокость оценки лидеров КПРФ. Я считаю, что нечеткость их позиции связана с тем, что они перегибают палку с другого конца и видят в нынешней катастрофе почти исключительно цивилизационный конфликт. Сегодня, считают они, надо отстоять российскую державу, хотя бы и уступив социальное поле «патриотическим предпринимателям». Поэтому они — государственники (хотя как можно быть таковыми в государстве Ельцина?). Если так, то дело не в соглашательстве, а в фатальной ошибке. Эта ошибка опаснее, чем ограниченность модели Б.П.Курашвили. В его модели спасение российской цивилизации предусмотрено неявно и автоматически при восстановлении структур общества (как, впрочем, это было и в мобилизационном проекте сталинизма, который пользовался марксистской фразеологией, а по сути и был державным проектом).

Иное дело — иллюзии «патриотов». Социальный сдвиг («реставрация капитализма») есть средство разрушения России, это не цель, а оружие Гайдара, которого снедают страсти сродни религиозным. Разделить два конфликта нельзя. России капиталистической на земном шаре не будет, ибо условием ее возникновения является ее «раскрытие» Западу. Точно так же, не было бы Японии капиталистической, если бы она «вернулась в цивилизацию», перестала быть императорской и самурайской. Это вытекает из самой сути евроцентризма. Сегодня сдать социализм как приемлемую плату за сохранение «державы» — это то же, что попытаться сдать Сталина и коммунистов в 1941 году (или реакционное самодержавие в 1812 году). Я надеюсь, что до понимания этого факта лидеры КПРФ просто еще не дошли, но дойдут.

1994

Трудно найти в истории другую великую идею, которая сыграла бы столь противоречивую роль в судьбе народа, как коммунистическая идея в России. С ней нация была спасена и собрана в кулак для ответа на самый страшный вызов истории — вызов отставания и вызов войны. С ней же нации наносились тяжелые травмы и ее же порождение завело сегодня Россию в смертельную яму. И опять история дает коммунистам шанс сослужить важную службу своим народам и всему человечеству, но, похоже, они этот шанс упускают.

В первый раз знамя коммунизма, поднятое в России, помогло спасти многообразие цивилизаций и культур, переломить гибельную для планеты экспансию «мирового порядка» Запада. После 1917 г. встала на ноги Азия, а после Победы рухнула и вся колониальная система. Даже оккупированной Японии спастись от вестернизации помогла победа китайских коммунистов.

Почему же на сто лет коммунизм дал такой мощный импульс? Почему в 1917 крошечная партия большевиков смогла, как ясновидец, дать верные ориентиры и слова, чтобы организовать бурлящий людской океан на спасение страны — и неизбежные при этом жертвы окупились? Ведь не было у них ни телевидения, ни мощного аппарата. И вовсе их слова не были самыми яростными — куда им до эсеров и анархистов.

Думаю, потому, что Ленин, вслед за Марксом, строил политику на прочном, стоящем огромного труда основании — самом продвинутом для того момента научном осмыслении мира и человека. Как ни странно это звучит, но не было бы СССР, если бы Ленин не написал «Материализм и эмпириокритицизм». Если бы не обдумывали большевики суть кризиса физической картины мира и гносеологические идеи Маха. Если бы Энгельс не включил, в отличие от всех других течений, теоретическую борьбу как исходный элемент всей системы борьбы трудящихся.

Маркс совершил огромный шаг вперед в осмыслении западного капитализма, дополнив модель Адама Смита тем, что внесла нового в картину мира наука его времени: термодинамикой Карно и Клаузиуса и эволюционизмом Дарвина. Огромный прорыв от механицизма ньютоновской картины, на которой строил политэкономию Адам Смит. Ленин прочувствовал углубление кризиса индустриализма через пессимизм идеи о тепловой смерти Вселенной и идеализм Маха — и потому, переходя на почву крестьянской России, смог преодолеть марксизм, самую развитую теорию индустриализма. Хотя и было это марксисту Ленину очень трудно, он шел к Чаянову. Его включение крестьянина в модель коммунизма было не отступлением к аграрной цивилизации, как у народников, а первой брешью в постиндустриализм. На том вытянули и индустриализацию, и войну, хотя впоследствии Либерман да Аганбегян с Заславской сумели нам эту брешь замуровать.

Запад на этом пути тоже потерпел поражение: Кейнс преодолевал индустриализм для западного раскрестьяненного общества, дал ему базу для достижения социального мира, но Фридман и фон Хайек под лозунгами свободы и монетаризма мобилизовали собственника (в каждом западном человеке) и организовали мощное контрнаступление тэтчеризма и рейганомики. С неизбежной приправой в виде бомбардировок Ирака, войны в Югославии и появлением мирового жандарма.