Сейчас у нас господствует способ мышления, перенесенный из науки и вбитый в наши головы школой. На обочину оттеснено мышление художественное, поэтическое, а религиозная мысль встречается совсем редко, даже у отцов Церкви — дело ведь не в том, чтобы ввернуть пару церковно-славянских оборотов. Но инструменты научного мышления, в отличие от поэтического и религиозного, сравнительно недолговечны, они должны обновляться с каждым крупным изменением (кризисом) научной картины мира. После Коперника и Галилея человек, продолжавший считать, будто Солнце вращается вокруг Земли, а она окружена хрустальными сферами, переставал понимать и то, что происходит в политике и экономике. Потому что и в политике, и в экономике перешли (сами того не замечая) на понятия, перенесенные из законов Ньютона.
Начиная с XVIII века авторами крупнейших социальных идей, увлекших массы, становились люди, которые улавливали изменение картины мира и переводили их на язык обыденной жизни. Это казалось чудом — у людей «открывались глаза». В этом был источник силы Маркса, а потом Ленина. Я знаю, что многих читателей раздражает, что я с таким упорством стараюсь обратить внимание на тот факт, что Ленин заставил партию вникнуть в кризис научной картины мира, который произошел в начале ХХ века. Понимаю, что в водовороте страшных событий последних лет рассуждения о способе мышления казались отвлеченными. И мы попали в очень трудное положение. В последние 30 лет происходит новая перестройка картины мира и возникли новые «инструменты мышления». Основная масса тех, кто поддерживает оппозицию, этих инструментов не освоила. А их противники, в среднем более молодые и имеющие у себя на службе большие научные силы — да, освоили. Поэтому в войне за умы тех, кому меньше сорока, они выигрывают — вопреки той страшной жизненной реальности, которую создали. Наши слова не убеждают молодых, ибо мы опираемся на образы той картины мира, которая уже стерта в их умах.
Конечно, это преимущество демократов временное, но сегодня время очень много значит. Если глядеть в суть конфликта, то как раз демократы следуют идеологии, совершенно враждебной новой картине мира, они пошли на огромный обман. Но дело-то в том, что он им удается, ибо «инструменты» глухи к морали, а инструментами они владеют. И даже не то чтобы обман им удавался — мы не можем выразить правду в доходящих до сознания словах.
Изложить я хочу один частный вопрос, но решился сделать такое длинное вступление, чтобы видно было, какая за этим вопросом общая проблема. Вопрос в том, что причины слома советского строя люди объясняют себе двумя несовместимыми способами или их комбинацией — и все это не убеждает. И тогда человек резонно желает поставить на этом крест, принять существующий порядок и пытаться как-то в нем барахтаться, не слушая оппозицию.
Вот два «крайних» объяснения поражения СССР. Первое: объективные причины, несоответствие производительных сил и производственных отношений, кризис и т.д. (это «теория объективных законов общественного развития») Второе: заговор империалистов и предательство верхушки КПСС (это «теория заговора»). Комбинация этих факторов дает: советский строй был тяжело болен, а предательство верхушки привело его к гибели.
Эта промежуточная формула выглядит правдоподобнее крайних, и она чаще всего употребляется. Я думаю, пора признать, что все три тезиса загоняют нашу мысль в тупик. Это хуже, чем просто неверное объяснение. Что стоит за крайними тезисами? То представление об обществе, что вытекало из представления о мире как ньютоновской машины (механицизм). Этот взгляд господствовал до начала ХХ века (до кризиса в физике), но по инерции он влияет на наше мышление до сих пор. Из него вышло само понятие «объективных законов», сходных с законами Природы.
То, что такие законы существуют — вера, которую очень трудно рассеять. Никаких доказательств их существования нет. И уже когда эта вера внедрялась в общественную мысль, были ученые, которые взывали к разуму. В экономике их называли «реалистами». Они говорили, что в экономике нет никаких «объективных законов», самое большее, тенденции. В реальной жизни эти тенденции проявляются по-разному в зависимости от множества обстоятельств. Приводили такую аналогию. Камень падает вертикально вниз согласно закону Ньютона. Слабые воздействия вроде дуновения ветерка (флуктуации) не в силах заметно повлиять на скорость и направление движения камня. А возьмите сухой лист. Он, конечно, тоже падает — но вовсе не согласно закону. Падать — его тенденция. В реальной жизни при малейшем дуновении лист кружится, а то и уносится ввысь. В жизни общества все эти дуновения не менее важны, чем законы.
Люди моего поколения помнят, как в начале 60-х годов всех поразила изобретенная в волейболе подача «сухой лист». Мяч подавали так, чтобы он совсем не крутился. Не испытывая стабилизирующего (как у пули) эффекта вращения, мяч падал, как сухой лист. Предвидеть его траекторию и хорошо принять было очень трудно. Даже такое тяжелое тело как мяч плясало в воздухе из-за малейших, непредсказуемых колебаний давления.
Что же вытекает из идеи «объективных законов»? Уверенность в стабильности, в равновесности общественных систем. Чтобы вывести эту машину из равновесия, нужны крупные общественные силы, «предпосылки» (классовые интересы, назревание противоречий и т.п.). И если уж произошло такое колоссальное крушение, как гибель СССР, то уж, значит, «объективные противоречия» были непреодолимы.
И люди, даже здравомыслящие, этому верят, хотя на каждом шагу в реальной жизни видят отрицание этой веры. Вот здоровяка-парня кусает тифозная вошь, и он умирает. Какие были для этого предпосылки в его организме? Только его смертная природа. Вот деревянный дом сгорел от окурка. Ищут «предпосылки» — свойство дерева гореть. Но это ошибка. Здесь виноваты именно не законы, а «флуктуации» — вошь, окурок.
«Теория заговора» в конечном счете исходит из того же видения общества: чтобы сломать или повернуть «машину», должна быть создана тайная сила, захватившая все рычаги. Где-то принимается решение, оно по секретным каналам доводится до исполнителей, приводятся в движение все колеса невидимого механизма — и вот вам национальная катастрофа. При таком видении общества «тайные силы» (масоны, евреи, ЦРУ, КГБ — каждый выбирает по своему усмотрению) внушают страх, ибо они по своим масштабам и мощи должны быть сравнимы с той общественной системой, которую желают сломать.
Политики и идеологи нынешнего режима активно вбивают нам в головы обе эти версии, подсовывая желательное им объяснение событий. Для интеллигенции, чьи мозги промыты истматом, — песенка об «объективных законах» и издевательство над теми, кто верит в «заговор». Вылезает Шахрай, так трактует беловежский сговор: «Не смешите меня! Не могут три человека развалить великую державу». Дескать, рухнула под грузом объективных противоречий. Еще раньше придурок из Межрегиональной группы пророчил: «Все империи рухали, и СССР должен рухнуть». Мол, объективная закономерность. А для тех, кто верит в заговор, создают образ всесильной «мировой закулисы». Когда такой человек смотрит телевизор, видит его дикторов, могущественных банкиров, Ясина да Лившица, у него опускаются руки — «все схвачено».
Обе теории устарели и объясняют реальность плохо («теория заговора» — все же получше). За последние полвека наука преодолела механицизм и обратила внимание на неравновесные состояния, на нестабильность, на процессы слома стабильного порядка (переход из порядка в хаос и рождение нового порядка). Для осмысления таких периодов в жизни общества старые мыслительные инструменты не годятся совершенно. В эти периоды возникает много неустойчивых равновесий — это перекрестки, «расщепление путей». В этот момент решают не объективные законы, а малые, но вовремя совершенные воздействия. На тот или иной путь развития событий, с которого потом не свернуть, может толкнуть ничтожная личность ничтожным усилием. В науку даже вошла метафора «эффект бабочки». Бабочка, взмахнув крылышком в нужный момент в нужном месте, может вызвать ураган.
