Закатываю глаза.

— Серьезно? — Знаем-проходили — мое второе имя.

Она ничего не отвечает.

Я немного раздражена и в тоже время беспокоюсь за нее.

— Почему ты не отвечала на мои сообщения? Как твои дела?

Она глубоко вдыхает и понижает голос.

— Я в порядке. Тут не о чем говорить.

Я в ответ также понижаю голос:

— Почему ты солгала мне по поводу работы? — Я не придираюсь, просто задаю вопрос. Вопрос, на который она, как взрослый человек, может ответить.

О нет. Она смотрит на меня, как будто я оскорбила ее.

— Ты должна уйти. У меня много работы. Что-то, о чем ты, скорее всего, не имеешь никакого представления, ведь ты дочь Джэнис Седжвик. Спорю, тебе было так тяжко расслабляться на пляже на денежки своей мамочки.

Шокировано моргаю несколько секунд.

— Вау... хорошо... вот как.. — Я в таком ошеломлении, что даже не могу подобрать подходящих слов. Мои щеки горят от гнева, кровь бурлит в венах.

Поворачиваюсь к двери и толкаю ее. Переступив порог, поворачиваюсь и смотрю на нее.

— Я очень рада, что ты сможешь заплатить в этом месяце за аренду, Мэдди. Рада была помочь.

Отпускаю дверь, которая с грохотом захлопывается за мной.

Кейт

Получаю собщение от Мэдди:

«Нужно звонить, перед тем как приходить. Это было невежливо»

У Мэдди большие проблемы с извинениями. Отвечаю ей:

«Конечно»

Решаю прикусить свой язычок, так как ситуация не стоит того, чтобы спорить.

Даже не ожидаю ответа, но, неожиданно он приходит.

«Мы можем поговорить?»

Я, конечно же, уже подобрела, потому что не могу долго злиться. А может, я просто такая вот простушка. Тем не менее, я легко простила ее.

«Позвони мне»

Она тут же перезванивает мне и начинает рассказывать обо всем на свете, кроме самого важного - своей булимии. Вместо этого мы говорим о деньгах. Давайте посмотрим правде в глаза: если все деньги в мире внезапно исчезнут, она будет жить, но если не вылечить булимию, она умрет. Только Мэдди не готова пока обсуждать это, поэтому я не настаиваю. Уже хорошо то, что мы общаемся.

Она говорит, что врала мне по поводу работы, потому что хотела произвести впечатление. Как будто мне не все равно. Она могла бы работать мусорщиком, я бы отреагировала так же, как, если бы она была юристом. Люди слишком зависимы от ярлыков и титулов. Потом она говорит, что превысила лимиты по кредитным картам, и что ее сожительница неожиданно съехала в июле, а она так и не смогла найти того, кто стал бы оплачивать вторую половины аренды. Она задолжала уже за два месяца и арендодатели начали угрожать выселением. Поэтому она позвонила мне. Она не знала, что еще сделать. Мне жаль ее, но меня всегда поражает, как люди привыкают к определенному образу жизни и считают, что нечто иное неприемлемо. Я выросла в доме на берегу моря, а потом жила в гараже с сестрой. И знаете что? Мне больше нравился гараж. Думаю, Мэдди не смогла бы жить в гараже. Я немного раскрываюсь перед Мэдди, умалчивая о некоторых деталях, о своих печалях. Все что ей нужно знать, что вся моя жизнь - выживание. Я не ищу жалости, но иногда, если люди начинают сопереживать тебе, то это как будто ты даешь им совет без того, чтобы действительно давать им совет. Странно, я знаю, но никому не нравится, когда ему говорят, что делать. Людям нравится доходить до всего самим. Неожиданно вспоминаю вчерашний разговор с Моррисом. У меня возникает идея.

— А ты не против сожителя?

Мэдди воодушевляется.

— Нет, особенно если он привлекателен и одинок.

— Привлекателен — да, одинок — не совсем.

— Все хорошие парни давно разобраны.

— Да, и он гей. Так лучше?

— Не совсем.— Она разражается смехом и впервые с тех пор, как я ее знаю, я разговариваю с настоящей Мэдди — искренней, немного измученной сложностями в жизни, и в данный момент не переживающей, что о ней подумают люди.

— Прости. У него восхитительные скулы. Я могла бы любоваться им все дни напролет.

— Поверю тебе на слово. — Она снова смеется.

— Я свяжусь с ним и попрошу перезвонить тебе. Его зовут Моррис.

— Хорошо.

— Отлично. Надеюсь, все получится.

Отправляю смс Клею, чтобы узнать номер Морриса, а потом звоню ему. Час спустя, Мэдди и Моррис встретились, поговорили и уже к пяти тридцати вечера Моррис забрал вещи из номера отеля и переехал во вторую спальню в квартире Мэдди.

Обожаю, когда все срастается.

Кейт

— Хм, Шугар, тебе помочь?

Зайдя в комнату, обнаруживаю, что Шугар роется в моих вещах. При звуке моего голоса она испуганно подпрыгивает. Так иногда делала Грейси, когда я ловила ее на краже печенья перед ужином. Полагаю, она не слышала, как я вошла... или не ожидала, что я вернусь так скоро.

— Нет, нет... я... эээ, не могла найти свою футболку, и подумала, что может... может, она перемешалась с твоей одеждой на полу, и ты случайно положила ее в свой шкаф.

Она лжет. Ее выдают ярко-красные щеки. Мне это не нравится, но я не собираюсь давить на нее, потому что в то время, как она пытается оправдаться, в моей голове звучит голос Грейси «Я не собиралась их есть, Кейт».

Обхожу ее и вешаю сумку на спинку стула. Замечаю две свои футболки на ее кровати. Я чертовски уверена, что не оставляла их там. Делаю вид, что ничего не видела.

— Как выглядела твоя футболка, подруга? Может, я смогу помочь тебе найти ее?

Шугар облизывает губы, мельком посмотрев на свою кровать и мои футболки. Она понимает, что ее поймали с поличным, но все равно пытается отвертеться.

— Не бери в голову. Наверное, она в стирке.

Господи, надеюсь, она осознает, что врунишка из нее ужасный!

Иду на выход. Уже взявшись за дверную ручку, говорю:

— Как скажешь. Природа зовет, так что мне нужно идти. — Показываю на свои футболки. — И Шугар, если хочешь одолжить мою футболку, просто попроси. Я берегу их и предпочитаю иметь представление об их местонахождении.

Не оглядываясь назад, закрываю дверь.

В коридоре врезаюсь в Питера, выходящего из своей комнаты.

— Привет, Пит и извини.

— Привет, Кейт. Да не проблема. Я тоже тебя не видел.

— И куда же ты направляешься, mon frere?

— В кафетерий. Я ждал Клейтона, но он только что прислал мне смс, что ужинает сегодня с Моррисом в Миннеаполисе.

Это меня радует. С тех пор, как мы посетили «Спектэкл», Клейтон разговаривает с Моррисом каждый день, а по вечерам они куда-нибудь выбираются. Клейтон на вершине счастья.

— Отлично. Понимаю, что я не Клейтон, но если подождешь меня две секунды, пока я сбегаю в дамскую комнату, то я присоединюсь к тебе.

Питер нервно улыбается. Это убеждает меня в том, что:

а) Он чувствует облегчение от того, что ему не придется идти в кафетерий одному, и:

б) Он чувствует облегчение, потому что ему не пришлось кого-то просить идти с ним, чтобы не сидеть в кафетерии одному.

Бегу в конец коридора.

— Буду через две минуты.

Мы с Питом уже начинаем привыкать ужинать без Клейтона. Я скучаю по Клею, хотя и не против проводить время с Питом.

Поначалу мне приходилось вести беседу, потому что Пит был молчалив и застенчив. Несмотря на это, меня все устраивало, потому что он добрый и смешной. А потом я обнаружила, что Пит интересуется всякого рода национальными и мировыми событиями, в том числе и политическими. И хотя иногда наши взгляды разнятся, потому что он больше склоняется к правым, а я к левым, мы выслушиваем мнения друг друга без предубеждения. Таких людей не очень много, поэтому я очень ценю это качество. Для меня, интеллект Пита — подарок. Буду честна: меня немного обидело, что он очень удивился, когда понял, что я с легкостью могу обсуждать с ним международную политику или экономический кризис в Европе. В принципе, я привыкла, что люди считают меня просто тупой блондинкой. Признаюсь, иногда я стараюсь соответствовать этому определению, потому что так проще. К тому же и весело. Если ты важен человеку, то он и сам в скором времени поймет, что ты не дура. Как понял это Пит.