На небольшой поляне горели факелы. По краям стояли кметы, держа копья наперевес, а в центре находился высокий широкоплечий парень в тяжелом сером плаще. Он был без оружия, и Войчемиру подумалось, что это наверняка пленный. Странный сон тут же забылся. Сердце дрогнуло. Значит, враги уже здесь!

— Полюбуйся! — Сварг кивнул в сторону неизвестного. — Велга прислала!

Войчемир решил, что не расслышал спросонья. При чем здесь сестренка Велга?

— Она нас с тобой полюбила, — брат недобро усмехнулся. — Прислала проводника, чтобы вывеста нас к реке. Тут есть короткий путь — через болото. Представляешь?

— Нет! — честно ответствовал Войча. То есть наличие короткой дороги он вполне допускал, но зачем бунтовщикам помогать братану Сваргу? Или Войчины речи на них так подействовали? Может, и вправду образумились?

— Вот девка! — Сварг прищелкнул пальцами. — Ну, умна!

Для Войчемира все это было излишне сложно. Другое дело — проводник. Не заведет ли он их в такое болото, откуда за три года выход не найдешь? Войча шагнул ближе, вглядываясь в лицо парня, показавшееся почему-то знакомым. Ну конечно!

— Чолом, сотник! Как там твое «вейско»? Парень повернулся, глаза блеснули:

— А, Зайча! Здорово!

— Голова не болит? — заботливо поинтересовался Войча и кивнул Сваргу. — Этот меня в плен взять пытался. У, бунтарь!

Брат с интересом взглянул на того, кто хотел наложить лапу на потомка Кея Кавада.

— Ты его видел у Велги? Хорошо… Ну что, поверим сероглазой? Иди, поднимай людей!

— Погодите! — парень шагнул вперед. — Правительница велела узнать у десятника Зайчи, как его дела. Не обижают ли?

При этом на лице у него появилась усмешка — ехидная, даже глумливая.

— У десятника Зайчи, — Сварг покосился на невозмутимого Войчемира, — дела хороши. Даже очень хороши! Так ты уверен, что мы будем у переправы к рассвету?

— Будете, — усмешка сотника стала злой. — Давно хотел повидать тебя. Рыжий Волк! Под Коростенем не вышло…

Нечего и говорить, этакий тон изрядно разозлил Войчу. Ишь, бунтарь, разговорился! Хорошо бы еще воевать умел! Но учить уму-разуму наглеца не было времени, как и разузнать у братана, зачем все-таки Велга решила им помочь? Странные дела творятся в мире! А все-таки хорошо, что сероглазая о нем вспомнила! Жаль только, сон был плохим…

Они поспели вовремя — как раз к рассвету. Передовая сотня успела выйти к берегу, где стояли четыре десятка черных лодей, одновременно со сторожевой заставой Рацимира. Кметы, расположившиеся лагерем возле лодей, уже строились, готовясь к отпору, и Войча поспешил им на помощь. Теперь все решали минуты. Из лесу ряд за рядом выезжали латники, и надо было успеть развернуться, чтобы встретить врага лицом к лицу. Войчемир знал, что долгого боя люди не выдержат, а немногочисленная конница просто не сможет тронуть с места лошадей. Все слишком устали — последние часы приходилось идти по колено в жидкой холодной грязи. Но латники Рацимира не ведали об этом. Они видели, как из лесу сотня за сотней выходит войско, поэтому не стали спешить. Конница выстроилась у опушки, но дальше не пошла.

Вскоре стало ясно — атаки не будет. Очевидно, Рацимиров воевода имел свою опаску. Одно дело — втоптать в землю четыре сотни плохо вооруженных новобранцев, и совсем другое — сцепиться с полутора тысячами во главе с самим Сваргом. Итак, они успели. Чернобородый не смог разбить их по частям, а значит, появилась надежда. Более того, в глубине души Войчемир считал, что теперь братан Рацимир пойдет на мировую. Зачем сполотам рубить друг друга?

Войчемир поспешил поделиться своими соображениями со Сваргом. Тот поинтересовался, сам ли Войча это придумал. Узнав, что сам, вздохнул и покачал головой. При этом он поглядел на брата как-то странно, а губы, полускрытые рыжими усами, почему-то подозрительно кривились, но Войчемир решил, что это у Сварга от усталости. Сам он устал до невозможности, но сдаваться не собирался. Рацимирова конница, постояв с полчаса, ушла обратно, но следовало разбить лагерь, разместить людей и сделать еще кучу неотложных дел.

За всеми заботами Войча совсем забыл о наглом бунтовщике, а когда вспомнил, было уже поздно. Проведя войско и отказавшись не только от серебра, но даже от миски каши, волотич исчез. А так хотелось передать весточку сестренке Велге, дабы берегла себя, в бой не ходила, а лучше всего замирилась со Сваргом и шла бы домой — песни петь да пряжу прясти.

Выспаться как следует вновь не удалось. Войчу разбудили еще до полудня, когда усталые кметы спали вповалку прямо у погасших костров. В шатре, разбитом на берегу, Войчемира ждал брат. С ним были старшие кметы и сотники. Сам Сварг выглядел бодро, даже весело, словно не было за плечами трудного дня и бессонной ночи.

Войча решил, что предстоит военный совет, и не ошибся. Брат, расстелив на ковре мапу, велел всем подойти поближе.

— Мы здесь, — палец в перчатке из оленьей кожи указал на тонкую неровную линию, обозначавшую, как догадался Войчемир, реку.

— У нас… Сколько сейчас, Войчемир?

— Стало быть…— Войча напрягся. — С подкреплениями тысяча пятьсот пятьдесят, которые пехота. И конницы сто пятьдесят. Да в обозе сотня.

— Рацимир здесь, в одном дне пути, — палец указал на неровное пятно, обозначавшее, судя по маленькой елочке в углу, лес. — У него четыре тысячи, из них пять сотен латной конницы…

В шатре повисло молчание. Старшие кметы воевали не первый год и хорошо понимали, что означает такое соотношение. Сварг усмехнулся:

— Плохо? Очень плохо! И это не волотичи с клевцами — это Кеево войско! Самое время сдаваться, а?

Он быстро оглядел собравшихся. Многие отворачивались, прятали глаза. Поражение казалось неминуемым. Войчемир понял, что не один он думает о мире. А кое-кто, наверное, не прочь и сдаться.

— Могу успокоить — никому из нас Кей Рацимир не обещает пощады, — Сварг дернул плечом и вновь улыбнулся. — Придется драться. Что скажешь, Кей Войчемир?

От неожиданности Войча вздрогнул и пожалел, что вообще пришел сюда. Какой из него советчик? Разве что и вправду замириться с чернобородым? Но ведь Сварг ждет от него совсем других слов!

— А чего? — Войча важно нахмурил брови. — Придется выдать братану Рацимиру! Чтоб запомнил!

На лицах присутствующих появились усмешки и Войча подумал, что выразился недостаточно ясно. Вспомнился Ольмин. Лодыжка часто рассказывал ему, как вести войско, как строить, как обманывать врага. Войчемир внимательно слушал пытался запомнить и очень сокрушался, что наставник то и дело именует его «глюпой головой». Не всем же быть таким умным, как Хальг!

— У них чего много? Конницы? — Войча поглядел на старших кметов и сделал несокрушимый вывод:

— Значит надо, чтобы эту конницу того… В сторону… Чтоб ездить не могла!

— Подковы посрывать? — хмыкнул кто-то. Войча не стал задираться — негоже, а пояснил основательно:

— Можно и подковы, конечно. А можно туда заманить, куда ни один конь не сунется. В лес, в болото…

— Так в болоте и нашим кметам не развернуться, Кей! — не выдержал кто-то.

— Значит, искать надо! А то, что у братана Рацимира кметов много, так разделить их-и по частям, как водится.

На последнее умозаключение Войчемира навели воспоминания о том, как ловко он обставил наглецов-волотичей.

По шатру прошел гул. Командиры тихо переговаривались, и Войча решил, что семя, им брошенное, пало на благодатную почву. Одно плохо — ничего без подсказки решить не могут!

— Ну что? — Сварг встал и легко хлестнул перчаткой по мапе. — Надумали?

Шум стих, глаза вновь смотрели в сторону, и Войча заподозрил, что его советы пропали впустую.

— Тогда решаю я, — лицо Сварга стало жестким, пропала улыбка, в голосе зазвенел металл. — Болтовню о сдаче прекратить. Каждого, от кого такое услышу

— повешу на ближайшей осине. Это раз…

Молчание стало гулким, гробовым. Никто не решался поднять взгляд. Войчемир же был доволен: так и должен говорить Кей!