А потом к новому палатину стали приходить и другие. Его просили помочь, жаловались на соперников, умоляли заступиться перед Кеем. Кое-кому Навко действительно помогал, и число его «друзей» росло. Вскоре он понял, что может многое — если не все. Навко постарался назначить трех новых сотников из числа «друзей», за полцены купил мельницу под Валином и удалил из Кеева совета одного излишне строптивого дедича. Даже Прожад, побеспокойся Навко всерьез, мог много потерять в глазах Кея. Но старшего кмета Навко не трогал

— до поры до времени.

Недоступным оставался сам Улад — его во дворце откровенно боялись. И — Алана. К девушке подступиться было совершенно невозможно. Это злило, выводило из себя. Навко много раз обдумывал, не нанять ли десяток сорвиголов и не вызволить ли любимую силой. Но это опасно. Будет бой, и девушка может погибнуть одной из первых. Может, Навко и рискнул бы, останься они в лагере среди леса, но Кей приказал возвращаться в Валин, а во дворце такое стало и вовсе невозможным. Оставалось ждать, быть начеку каждую минуту, искать «друзей» и терпеть настырные ласки наглой холопки, которая явно была не прочь сойтись с палатином поближе.

— Скучал, газда Ивор? — Падалка кошкой проскользнула в комнату, поклонилась и, словно невзначай, повела высокой грудью. — Я шибко скучала!

— Скучал, скучал…

Сегодня Навко решил поговорить с девицей всерьез. Она умна — и очень хитра. Надо рискнуть.

— Что тревожит моего газду? — Падалка удивленно поглядела на Навко. — Мой газда чем-то недоволен? Так скажи! Я все устрою!

Странное слово «газда», весьма удивлявшее поначалу, означало на местном наречии что-то среднее между «господином» и «хозяином».

— Да…— начать разговор оказалось нелегко. — Кое-что заботит.

Навко прикидывал, как заговорить с холопкой о том, что волновало, но девица поняла его по-своему: — Моему газде надоело любить Падалку? Ты скажи, я не обижусь! Мужчина должен менять женщин — иногда. Хочешь — я приведу газде Ивору другую. Она все умеет — не хуже, чем я. Или двух — только скажи!

Удивить Навко было трудно, но на этот раз он все же поразился:

— И тебе не будет обидно?

— Почему обидно? — Падалка хитро прищурилась. — Газда Ивор думает, что я простая глупая холопка? Нет, газда! Мне будет обидно, если ты забудешь меня. А этих девок я тебе сама приведу. Они тебя утешат, а потом ты вновь позовешь меня. Они умеют только валяться под мужчиной и стонать. А я — умная!

— Умная? — Навко внимательно посмотрел на девушку и решился. — Ну, если умная — слушай! Старший кмет Прожад хочет меня оговорить перед Кеем. Понимаешь?

Лицо Падалки сразу же стало другим. — серьезным и взрослым.

— Понима-а-аю, — протянула она. — Очень понимаю, газда…

Она задумалась, наморщив лоб, затем решительно кивнула:

— Не беда! Я знаю одну девку — Лиской звать. Прожад с ней спит — иногда. Она меня боится. Велю ей пойти к этому старому сполотскому хрычу и достать несколько волосков — или нитку от рубашки… Скоро Прожад не будет мешать моему газде!

Навко не очень верил в ворожбу, но на всякий случай сложил пальцы знаком оберега. Кто ее, Падалку, ведает?

— Так и сделаю! — решила девушка. — Завтра же!

— И тебе его не жалко? — поинтересовался Навко. Ему и в самом деле стало любопытно. Неужели эта девка способна вот так, походя, убить человека?

— Жалко? — Падалка сжала губы, глаза недобро блеснули. — Стану я жалеть этого сполотского пса! Однажды он захотел, чтобы я его приласкала. Я — не лагерная подстилка, отказалась. Тогда он велел меня высечь, а потом приказал двум кметам держать меня за руки и за ноги… Я пыталась жаловаться, но он сполот, а я — улебка. Меня снова высекли…

Вот как! Навко вдруг понял, что и в самом деле может верить этой девушке.

— Я — волотич, Падалка, — негромко заметил он.

— Знаю… И волотичи теперь не позволяют сполотским псам насиловать их девушек! Я помогу тебе, газда!

— Если ты наузница или кобница, почему пришла ко мне, чтобы донести на подругу? Ты тоже могла вырвать волосок…

— Нет! Нет! — Падалка хитро усмехнулась. — Мой газда не понимает! Подруга обидела меня, но я не хотела, чтобы она умерла или заболела на всю жизнь. Я лишь хотела, чтобы ей стало немножечко больно и стыдно. Ее никогда не пороли на конюшне… И кроме того, я мечтала познакомиться с газдои Ивором!

Навко хмыкнул — хитра девица, ничего не скажешь! А если попробовать иначе?

— Я расскажу тебе еще кое-что… Кей приказал мне составить военный план. Прожад — опытный кмет, и ему мой план не понравился. Наверное, я действительно не все продумал. Поэтому Прожад сможет убедить Кея…

— Значит, надо придумать другой план! — воскликнула девушка. — Это же очень просто! Надо позвать… Позвать Кошика! Он поможет газде!

Навко вздохнул, пожалев, что так разоткровенничался. Сенная девка помогает составить военный план! И ко всему — какой-то Кошик!

— Газда все-таки не верит мне! Газда Ивор считает Падалку глупой! — девушка обиженно вздохнула. — Ну конечно, что может холопка? Подавать обед, мести пол… И еще ласкать господ, когда у них зачешется, да?

Ссориться не хотелось, и Навко постарался говорить как можно спокойнее:

— Понимаешь, война — это очень сложно. Я воевал, командовал сотней. Это много. Но чтобы вести войско в тысячу человек, надо знать еще больше…

— Поэтому тебе и нужен Кошик! — воскликнула девушка. — Кошик — он… Я его позову!

— Погоди! — Навко понял, что придется выслушать историю загадочного Кошика. — Кто это?

История оказалась простой — и одновременно необычной. Год назад в Валин приехал молодой парень, сын небогатого дедича. Кошик хотел стать кметом, но в войско его не взяли, да и взять не могли. У бедняги не сгибалась правая рука, глаза видели плохо, а ноги не выдерживали быстрого бега. Из милости ему разрешили работать на конюшне младшим конюхом. Вначале над горе-кметом потешались, но вскоре узнали, что Кошик лучше всех играет в огрскую игру «Смерть Царя». Он переигрывал сразу двоих, троих и даже мог играть, не видя доски. А потом со странным парнем поговорил кто-то из сотников, и стало известно, что Кошик действительно разбирается в военных делах. Откуда — непонятно. Однако Кошик заранее предсказал то, что случилось в земле волотичей — все, о чем он говорил, сбывалось. Теперь у него иногда спрашивали совета, и младший конюх никогда не ошибался. Но кметом его так и не сделали. Кому нужен полуслепец с негнущейся рукой? Кошик страдал, пытался поговорить с Уладом, но все без толку.

Навко не знал, что и думать. Младший конюх знает то, чего не ведают воеводы? Но ведь он сам, бывший холоп, неплохо командовал сотней, люди его слушались…

— Но сейчас поздно, — нерешительно заметил Навко. — Твой Кошик, наверное, спит.

— Он — не мой! — засмеялась Падалка, — Ко мне он и подойти боится, дурачок! Наши девки его напугали. Одна только пожалела, и та — кривая на один глаз. Он придет, газда!

— Только ты скажи…

— Я не глупая, газда Ивор! — Падалка покачала головой. — Я скажу, что палатину Ивору скучно. Ему очень скучно, и он хочет сыграть в игру «Смерть Царя»… Я пойду, газда! Потом, когда он уйдет, я вернусь. Может, у тебя появится охота снова повалить меня на ковер… Не горюй, мой газда, все устроится!

Оставшись один, Навко почувствовал страх. В этом волчьем логове нельзя верить никому! Тем более такой, как Падалка! Она ненавидит сполотов, ненавидит Прожада. Но кто для нее Навко? Он тоже «газда», дворцовый палатин, слуга Кея. Может, она по утрам моет губы после его поцелуев! Что ей вообще надо? Как-то, в шутку, Навко спросил, не желает ли Падалка сама стать «газдой», иметь дом, а то и село. Девушка посмеялась: зачем ей это? Она холопка и дочь холопа, ей и так хорошо. Просто, и холопы живут по-разному. Тогда Навко, все так же в шутку, поинтересовался, не желает ли она стать его холопкой. И тут Падалка испугалась. Нет, она не хочет! Она и так будет любить своего «газду», делать все, что он велит! Лишь потом Навко догадался: служить во дворце Кея проще и безопаснее. Хозяин далеко, ему нет дела до какой-то Падалки. А стань она холопкой палатина Ивора, придется считаться с новым хозяином. Быть в его полной воле девушка боялась.