Да, «рогатые» могли воевать спокойно. Их дом далеко — в холодной Скандии, на берегах узких заливов, уходящих в глубь скалистой земли…

— Лага впадает в Скандское море, — Згур вспомнил много раз виденную им мапу. — Несколько лодей легко перетащить волоком…

— Верно! — Асмут резко обернулся, темные глаза сверкнули. — Жаль, у нас воев мало! Они там, в Скандии, думают, что могут отсидеться! Поселки маленькие, на каждый хватит и сотни воев! У меня есть двое холопов — они бывали там, знают путь. Эх, людей бы поболе!

Да, людей мало. Несколько лодей легко перехватить еще на реке. Да и на море ежечасно можно наткнуться на цветастый парус. Людей мало… Но зачем тысячи кметов, когда есть…

— Пирас Танатой! — проговорил он вслух. — На каждую лодью поставить один «чан»…

…Глиняный «чан» да меха — это несложно. Труднее с земляным жиром, но теперь, когда за пазухой лежит берестяной свиток…

Тонкие губы Асмута дернулись, расплылись в злой усмешке.

— Те, кто верит в Вознесенного, говорят, что после смерти грешники отправляются в огонь. Придумано славно… Говорят, Пламя Смерти нельзя потушить?

Згур кивнул, усмехнулся в ответ и вдруг почувствовал ужас. Кого будут жечь его кметы? Детей, женщин, стариков? Но тут же пришел ответ — враги не имеют возраста. Враги — не женщины, не дети, не старики. Они — враги! Велегост, Кей Железное Сердце, знал это, приказывая не оставлять в живых никого из Меховых Личин. Всех, кто выше тележной чеки! Боги разберутся!

— И еще… — Асмут задумался, постучал крепкими пальцами по резной крышке. — Я прикажу своим всадникам не трогать воинов Хальга Олавсона. И в Скандии мы тоже не тронем его поселков. А потом распустим слух, что у нас есть договор с Олавсоном. Лайв и Хальг никогда не верили друг другу…

Згур вновь кивнул — придумано неплохо. Сканды не могут поделить Сурь. Когда же Лайв узнает об «измене» ко-нуга Хальга…

— Теперь вот что… — Улыбка исчезла, лицо Асмута посуровело, в уголках рта обозначились резкие складки. — Я не зря упомянул Вознесенного, Згур Иворович! Вчера мне сообщили, что его жрецы признали Лайва правителем Полуденной Сури…

На миг Згур растерялся. Если скандов признают боги…

— Но почему? Лайв не щадит никого!

— Кроме жрецов Вознесенного, — Асмут зло скривился. — Лайв неглуп! Теперь все, кто поклоняется кресту, должны считать Лайва посланцем Небес. Им запретили сражаться со скандами!

Ответить было нечего. Вновь вспомнился ночной разговор. Слепой мальчишка требовал покончить с теми, кто верит в Вознесенного. Знал? Наверно, знал. Но ведь в чужеземного бога верят тысячи! Даже здесь, в Лучеве!

— Надо будет подумать, — Асмут встал, неторопливо подошел к очагу, бросил в умирающий огонь несколько поленьев. — Мы слишком долго терпели Чужого Бога в нашей земле…

Он замолчал, наблюдая, как медленно, с легким треском поднимается синеватое пламя.

— Згур Иворович! Обычно напоследок приберегают хорошие вести. К сожалению, сейчас будет по-другому…

— Что? — Згур еле удержался, чтобы не вскочить, настолько странным стал голос боярина. Почему-то сразу подумалось об Ивице. Неужели узнал?

— Мои люди беседовали с одним торговцем. Он приехал отлехитов…

Згур облегченно вздохнул. Не знает! Остальное — не так важно. Лехиты далеко…

— У тебя дома, Згур Иворович, неладно…

— Коростень? — Згур почувствовал, как холодеют руки. Неужели?..

— Коростень? — Асмут явно удивился. — Нет, об этом городе мне ничего не говорили. Неладно в Ории. Местные кнесы поднялись против великого кнеса Кия. Они требуют, чтобы наследником был назначен младший сын в обход старшего…

Згур облегченно вздохнул. Весть, пройдя долгий путь, стала непохожей на саму себя. А потом это запишут на свиток, и будут потомки гадать, что за «кнес Кий» правил в Ории? Пока же все понятно — Ивор и Государыня Велга предъявили счет Савмату.

— Говорят, что Лыбедь, сестра кнеса Кия, решила позвать на помощь его старшему сыну обров, что живут за Де-нором. Но дочь Кия пригрозила зажечь воду в реке. И огненные волны остановили степняков. Лыбедь бежала к обрам…

«Пламенем алым скоро Денору гореть!» Страшный сон, приснившийся когда-то в далеком Валине. Неужели прав

да? Но ведь у Светлого Кея Войчемира нет сестры Лыбеди! Его сестру зовут Велга! «Обры» — это, конечно, огры, но все остальное…

— Это что-то меняет? — негромко поинтересовался Асмут.

Згур пожал плечами. Что он мог сделать? Да и правду ли сказал неведомый торговец? Звучит, как сказка: кнес Кий, сестра его Лыбедь, огненная река… Внезапно вспомнилось: Челеди! По-огрски это значит… Лебедь! Все сходится, разве что Светлую Кейну посчитали сестрой Войчемира. Значит, снова война! Наверно, Железное Сердце вновь собирает войско, теперь уже против родного брата. А как же Улада? Ведь она — Кейна, жена Велегоста! Или нет? Светлый запретил сыну жениться…

— Я должен был вернуться, — тихо проговорил Згур. — Мать Болот, почему я не вернулся?

Он заметил недоуменный взгляд Асмута и понял, что говорит на родном наречии. Повторять не стал — ни к чему. Какое дело чернобородому до огненных волн, захлестнувших Денор? Но ведь он, Згур, делал, что мог! Он спешил домой, просто так получилось…

Молчаливый холоп уже трижды выглядывал из-за двери. Асмут нетерпеливо махнул рукой, но слуга, вновь поклонившись, кивнул в сторону комита. Великий боярин подошел к двери, послышался хриплый шепот…

— Згур Иворович!

—Да…

Згур с силой провел ладонью по лицу, встал. Все — потом! Разговор еще не кончен…

— Мне жаль, что в твоей земле беда. Но, боюсь, это не последняя плохая новость на сегодня…

…"Катакиты» собрались возле ворот. Тут были все — и одноглазый Гусак, и Сажа, и Крюк, и даже Пила. Никто не сказал ни слова, но Згур уже понял: случилось. Черное лицо Сажи стало пепельным, никто не смотрел в глаза…

Напали? Но если так, незачем приходить всем. Достаточно послать гонца — и строить сотни, не дожидаясь приказа. Згур хотел спросить «Что?», но в последний миг понял:

—Кто?

Крюк переглянулся с Гусаком. Одноглазый отвернулся, резко выдохнул:

— Чудик…

Згур глядел, все еще не понимая. Чудик? Но ведь он тут, в городе!

— В спину! — Крюк скривился, махнул рукой. — Эти собаки убили его в спину! Слышишь, комит? Эти вентские собаки…

У городской стены уже собралась толпа. Тревожный свет факелов отражался в начищенных до блеска латах. «Катакиты» оцепили большой квадрат, в центре которого несколько человек в серых плащах возились вокруг чего-то непонятного, темного, недвижно застывшего в луже крови.

Згур не выдержал — подбежал, оттолкнул одного из «серых»…

…Чудик лежал на боку. На посиневшем мертвом лице застыла мучительная гримаса. Кинжал — тяжелый, с украшенной цветными камнями рукоятью, торчал из спины.

— Кто? — Во рту пересохло, и Згур с трудом повторил: — Кто… Кто его?..

— Разберемся!

Один из «серых» повернулся, и Згур узнал Щегла. Начальник стражи недовольно покачал головой:

— Значится так, комит! Следы не затаптывать, и без тебя наворотили… Шорох, пиши: кинжал румский, рукоять с каменьями цветными, тонкой работы, ширина лезвия — три пальца. Били, стало быть, сзади, прямиком в сердце, следов сопротивления не видать…

Шорох — невысокий парнишка с испуганным лицом быстро водил по куску бересты острым стилом. Еще один «серый» подсвечивал факелом.

— Погодите! — Згур, все еще не веря, склонился над недвижным телом. — Может… он еще жив? Щегол покачал головой:

— Умер почти сразу, тут бы и чаклун не помог. Ты, комит, не мешай, я свою справу добре знаю! А пока что скажи: не было ли у убиенного какой зазнобы в городе? Аль ворога, что на такое отважиться мог?

— Нет…

Чудика в Лучеве успели полюбить. Особенно в посадах, где бывший наместник бывал почти каждый день. Згур знал, что Чудик помогает ведать «людской казной», советует, как разобраться в мудреных делах городского управления. Долбило и Ярчук часто виделись с фрактарием. Венет его уважал, а бородатый кузнец часто повторял, что после войны быть Чудику над всеми посадами старшим. Вот только имя поменять следует — хотя бы на Чудислава…