Надо было бежать, исчезнуть среди тысячной толпы, но молодой Кей понял, что не в силах сделать даже шага. В душе словно что-то оборвалось.

Вот и все! Попался…

Он с каким-то странным равнодушием наблюдал, как Волга подзывает одного из своих спутников, как тот неспеша направляется в его сторону. Что он говорит? Ну конечно, правительница зовет… Улад медленно протянул руку к поясу, на котором висел клевец, но понял, что будет только смешон. Сейчас же десятки рук вцепятся, толкнут, бросят на землю… Надо идти. Он — Кей! Кеи не боятся смерти!

Улад сделал несколько шагов, и вот Велга уже рядом, знакомые серые глаза смотрят на него с изумлением, даже с легким испугом.

— Ты?!

И тут страх отпустил. Да, это он! Он, Улад, сын Мсзанмира, внук Хлуда! Он

— владыка! И молодой Кей весело улыбнулся:

— Соскучился по твоим мухоморам, государыня!

— Отойдем!

Велга сделала знак своей свите, и вокруг них сомкнулось плотное кольцо. Не убежать! Девушка кивнула, и они не спеша пошли куда-то в сторону темневшего вдалеке Коростсня. Велга молчала, наконец грустно усмехнулась и покачала головой:

— Рыжий Волк не жалеет никого, даже своего брата! Зачем ты ищешь смерти, Кей Улад? Она уже близко!

Да, смерть была близка, и все сомнения разом исчезли. Улад гордо поднял голову:

— Я делаю то, что должен. Если я и умру, то накануне победы!

Велга покачала головой, затем ненадолго задумалась. Но вот на ее красивом лицо вновь появилась улыбка, такая же невеселая:

— Твоя смерть не нужна нам, Кей! Только слабые думают, что трупы на кольях вдохновляют кметов. Мне незачем поднимать дух волотичей. Они готовы — и к смерти, и к победе. Может, то, что мы сейчас встретились — это последняя возможность кончить дело миром.

— Значит, меня послала Мать Болот? — усмехнулся Улад, чувствуя себя уязвленным. Слабые! Завтра тебе покажут. Гадюка, кто из нас слабый!

— Может быть! — серьезно кивнула девушка. — Кей Улад, если я отпущу тебя, ты обещаешь мне сделать две веши?

— Конечно, нет! — молодой Кей рассмеялся как можно беззаботнее. — С кем торгуешься, холопка?

— Выслушай. Во-первых, ты расскажешь брату обо всем и еще раз передашь мои условия. И во-вторых… Ты сохранишь жизнь кому-то из пленных — в обмен на свою. Ты согласен?

Улад был уже готов отчеканить «Нет!», но невольно задумался. От него не требуют ничего постыдного. Жизнь за жизнь… Внезапно вспомнилась Алана, о которой он в суете сборов совсем забыл. Ну и повезло же девчонке!

— Хорошо, Велга! Я расскажу все брату — и пощажу одну жизнь… Но не твою. Гадюка! Серые глаза вспыхнули гневом: — А я не прошу у тебя пощады. Рыжий Волчонок! Уходи — и моли своих богов, чтобы мы больше не встретились!

Она сделала знак, и кольцо вокруг них разомкнулось. Улад коротко кивнул и шагнул в темноту. Тут же рядом появился Баюр, начал о чем-то расспрашивать, но молодой Кей не слушал. Потом, все потом! Он жив, и не ценой предательства, не ценой унижения. Он даже ни разу не заикнулся в разговоре с нею, с той, которая смеет вести себя, как прирожденная Кейна. Он выполнит, что обещал ей. Но Гадюка ошиблась! Он расскажет брату не только о ее нелепом предложении, но и о многом другом: войско бунтовщиков у Коростеня, оно готово к бою и сражение состоится. И кони — это, может, самое основное. У волотичей есть конница! Внезапно вспомнились слова брата о Велге. Дура! Да, она дура со своей нелепой игрой в благородство! Наверное, холопка думает, что так ведут себя истинные государи. Ну, нет! Интересно, отпустил бы он Гадюку, если б ее схватили в сполотском лагере? Молодой Кей улыбнулся, настолько нелепой показалась эта мысль. Не отпустил бы! И не отпустит! Сероглазая не ждет пощады — правильно делает!

Улад хлопнул встревоженного Баюра по плечу и решил, что можно уходить. Дело сделано.

В утреннем тумане колонна походила на огромного Змея, торившего путь сквозь вековой лес. Войско двигалось неспешно, сберегая силы. Бежать ни к чему, враг на месте, он решил остаться на свою погибель и во славу непобедимых Кеев. Идти осталось недолго. Лес заканчивался, за лесом было поле, а за ним — Коростень.

Улад ехал на сером в яблоках скакуне рядом с братом. Впервые за эти недели он сел на коня. Лошадей было мало — войско двигалось по реке, но перед решающим боем в лагерь успели привести десяток настоящих сполотских скакунов — статных трехлеток, уже выезженных и обученных. Молодой Кей выбрал себе этого серого и остался доволен. Он давно не ездил верхом, и только теперь, надев полную бронь, почувствовал себя по-настоящему уверенно. Он всегда мечтал о таком — утро перед боем, верное войско вокруг, и он на боевом коне, как и подобает Кею.

Время от времени Улад поглядывал на брата, который молча ехал на огромном черном коне, которого, как помнил молодой Кей, звали Идрик. На Сварге был новый румский панцырь, но шлем он оставил прежний, тот, в котором младший увидел его когда-то на речном берегу. Как давно это было, хотя минуло чуть больше месяца! Но дело не в количестве дней. С тех пор прошла целая война.

Последние деревья остались позади, и голова колонны начала подниматься на невысокий холм. Сварг поднял руку. Послышались резкие слова команды, передовой отряд остановился и начал разворачивать строй. Предосторожность не лишняя. За холмом стлался густой туман, а за туманом были враги. Сварг остановил коня, потрепал его по могучей шее и улыбнулся брату. Тот тоже усмехнулся в ответ, показывая, что он здесь, он готов и все помнит. Он не подведет!

Ночью поспать не удалось. Со Сваргом они проговорили до рассвета, а затем настало время надевать кольчугу и строить своих улебов. Улад еще раз вспомнил то, что рассказал брату. Кажется, ничего не упустил — и о войске мятежников, и о Велге, и о ее нелепом предложении. К удивлению младшего, Сварг заставил его еще раз повторить условия мира, прелагаемые Гадюкой. Впрочем, обсуждать их он, конечно, не стал, лишь вскользь заметил, что Договор Велги составлен умно. Даже очень умно — но не для такого случая. А значит, сероглазая ведьма все-таки дура.

Запомнились и другие слова брата, сказанные словно в шутку. Когда Улад, ничего не скрывая, поведал старшему о том, как Велга отпустила его, Сварг хмыкнул и внезапно заметил, что теперь им придется пощадить Гадюку. Нет, он сказал иначе:

«Теперь ты ее должник, братишка! Придется помиловать твою сероглазую!». Улад не принял шутки и спокойно заметил, что долг свой помнит. И долг его в том, чтоб навек избавить мир от гадины, которая посмела посягнуть на их власть. Брат кивнул, И об этом больше не говорили.

Войско выходило из леса и строилось вдоль опушки. В первые ряды становились кметы в полном вооружении. Их было не так много, не больше трех сотен, но именно они примут основной удар. Ополченцы с копьями и секирами держались сзади, а отряды лучников спешили на фланги и растягивались тонкой цепочкой впереди строя. Улад никогда не водил войско в бой, но замысел брата был ему понятен. Врагов много, очень много, и вся надежда на то, что их лавина разобьется о железный строй кметов, отступит, обескровленная, назад, и вот тогда настанет час атаки.

К Сваргу, сидевшему на Идрикс возле Кеева Стяга, уже спешили старшие кметы за последними распоряжениями. Старший не тратил лишних слов, уже через несколько минут командиры вернулись к своим отрядам. Чуть дольше Сварг разговаривал с Ласкиней, который слушал внимательно, усмехался в густые усы и наконец, кивнув, не спеша направился куда-то вглубь леса. Уладу стало интересно, но расспрашивать брата о его замыслах он, конечно, не стал. Сварг и сам все расскажет — в должное время.

Улад терпеливо ждал, надеясь, что сейчас ему прикажут возглавить улебов. Его отряд, ведомый Пожадом, уже строился в самом центре. Но Сварг молчал, и младший решил, что его место пока здесь. Напоминать он не решился — не время.

Туман не редел. Он становился вес гуще, закрывая белесой пеленой поле, где в эти минуты уже строилось войско волотичей. Оттуда доносился глухой шум. Он был еще далеко, и можно было не опасаться, что враги ударят неожиданно, прикрываясь туманом. Они не спешили. Впрочем, и Сварг не торопился — обе стороны были уверены в победе и не хотели рисковать зря.