— Многие считают, что это отец, — в голосе Мислобора звучала боль. — Я его спрашивал… Он сказал, что дядя Валадар хотел собрать войско… Дядя Войча, почему они так делают?

Сказать было нечего, хотя ответ ясен. Железный Венец! Венец Кеев, будь он проклят! Из-за него убит отец, Кей Жихослав, теперь смерть пришла к братану Валадару… Кто следующий?

Страшные вести не заставили забыть об осторожности. Войчемир то и дело поглядывал по сторонам. Но вокруг все спали — кметы, челядь, даже сторожевые собаки у дверей. Диво! Ведь так не бывает! Это же Кеевы Палаты!

— Он так и говорил, — Кледа поняла, о чем думает брат, — мол, не бойтесь, вечером все заснут…

— Кто?! — Войчемир даже остановился. Выходит, сон-то не простой!

— Рахман какой-то. У него имя странное. Те ли Уж, то ли Ужик…

Войча чуть не захохотал, но вовремя сдержался, закрыв для верности рот ладонью. Ну, Ужик! Ну, заморыш! Не стал мелочиться — усыпил весь дворец, а то и весь Савмат. А что, с него станется!

— Он позавчера приходил, — добавил племянник. — Серьезный такой, плащ черный…

Войче вновь захотелось рассмеяться, но он коротко бросил «Ясно!», решив, что обсудить случившееся сможет позже — вместе с Ужиком. Впереди была дверь, за нею — задний двор, тот самый, откуда они с заморышем отправились в Акелон.

— Я коня у ворот привязал, — Мислобор кивнул в темноту. Войча хлопнул паренька по плечу и ускорил шаг. Все потом! Сейчас на коня — и подальше отсюда.

— А вы? Вы-то как?

Страшная мысль заставила замереть на месте. Рацимир скоро вернется. Мислобор — его сын, Кледа — сестра, но и Валадар, и сам Войча — не чужие!

— Думаешь, я боюсь? — грустно улыбнулась девушка. — Чего мне бояться, Войчемир? Да и не тронет он меня. Кеи не убивают сестер…

— А я ему сам скажу! — Мислобор резко мотнул головой, отчего шлем съехал на правое ухо. — Пусть меня в поруб посадит! Пусть один останется! Совсем один!

— Ты не скажешь! — Кледа обняла племянника и поправила шлем. — Мы с Мислобором этой ночью спали — как и все. И пусть Рацимир думает что хочет!

Войча задумался, решив, что сестричка права. Наибольший брат — не зверь и не безумец. Просто он делает то, что когда-то делали его отец, его дед, прадед и прапрадед…

— Ладно! — Войча вздохнул и, притянув к себе Кледу и племяша, крепко прижал обоих к груди. — Поеду! А вы это… спать идите!

— Далеко ли собрался, маленький глюпий Войча?

Руки похолодели. Войча сглотнул и медленно-медленно, все еще надеясь, что ошибся, обернулся.

Кто-то высокий, худой, широкоплечий стоял в воротах, небрежно опираясь на громадный двуручник.

— Хальг…

— Ай-яй-яй! Нехорошо есть! — голос Лодыжки звучал холодно и насмешливо. — Глюпие кметы решили поспать, а глюпий Войча — чуть-чуть убегать и немножко обманывать старого злого Хальга! Маленький Войча хочет, чтобы старого Хальга выгнали, как паршивого пса?

Сканд не двигался с места, но Войчемир знал — не убежать. Лодыжка… Ну конечно, он ведь служит Рацимиру!

— Бедный старый Хальг плохо спит. Бедный старый Хальг не боится сполотских колдунов. Не бойся и ты, маленький и очень глюпий Войча, Хальг не выпустит тебя! Старый Хальг теперь — палатин Светлого. Кей Рацимир платит мне много серебра, и я хочу получать его и дальше. Иди назад, в свою яму, глюпий Войча!

Надежды не было. Рацимир знал, кого назначить палатином — сберегателем дворца. Хальг служит Кеям — за серебро, за полновесное сполотское серебро.

— Хальг! — голос Мислобора прозвучал резко, совсем по-взрослому. — Я — сын Светлого. Пока отца нет, я — главный…

— О, нет-нет, Кей Мислобор! — сканд покачал головой и вновь усмехнулся. — Когда ты станешь Светлым, то сможешь приказывать старому злому Хальгу. Но сейчас не тебе отдавать приказы. Чего стоишь, глюпий Войча? Иди назад, в свою яму!

— Хальг, сжалься! — Кледа шагнула вперед. — Брат убьет Войчемира! Ведь ты знаешь!

— Прости, добрая Кейна! — Лодыжка поклонился и вновь мотнул головой. — Я ведь тоже люблю глюпого маленького Войчу! Но ты можешь быть доброй, а старый Хальг должен быть злым! Когда конунг велит умирать, воин обязан не думать, а идти на пир в Золотой Дворец.

— Тогда проводи меня, наставник!

Войчемир осторожно отстранил Кледу и достал меч. Жалкий скрамасакс против двуручника — просто смешно. Но чтобы умереть с оружием в руках, годился и скрамасакс.

— Я не вернусь в поруб, наставник! — Войча усмехнулся, как учил его когда-то Хальг, и медленно расстегнул фибулу, чтобы длинный плащ не мешал двигаться. — Убей меня — я здесь!

— И меня тоже! — Мислобор выхватил меч и стал рядом с дядей. — Убей меня, палатин! Я не умею драться — ты это знаешь! Но я Кей, сын Светлого, и отец заплатит за мою голову много серебра! Так много, что тебе даже не унести! Бей, Хальг! Сокол!

Войче стало страшно. Не за себя — тут все ясно. Но парнишка не должен пострадать! Это его, Войчемира, бой!

Плащ упал на землю. Войча встал в стойку, пытаясь вспомнить, чему учил наставник. Очень давно, много лет назад, он спросил у Хальга, что делать, когда у тебя скрамасакс, а у врага — двуручник. Хальг долго смеялся: «Что? Очень-очень быстро убегать! И даже еще быстрее!». Но сейчас убегать некуда…

Лодыжка стоял неподвижно, словно не видя Войчи, затем тяжело вздохнул:

— Два могучих Кея против одного старого Хальга! Маленький Войча хочет убить Хальга, который много-много лет вытирал его грязный нос! Вы убьете меня, и я не увижу свой гардар, не постою у могилы отца, не построю дом, чтобы мирно на склоне лет уйти в Золотой Дворец! И это мне за долгую-долгую службу вашей очень великой Ории!

Войча знал — вояка шутит. Менее всего сканд собирался умирать от старости на берегу родного фиорда. Смерть для таких, как Хальг, могла быть единственной — в бою, с мечом в руках. Но шутка звучала страшновато. Чтобы убить Войчу, Лодыжке нужно лишь один раз взмахнуть двуручником, в крайнем случае дважды — для верности.

— Ты не хочешь пожалеть меня, маленький Войча? — Хальг отступил на шаг и положил меч на землю. — Нет, нет, не убивай меня, грозный страшный Кей! Пощади старика! И ты, добрая Кейна, попроси для меня пощады!

В голосе сканда по-прежнему звенела насмешка, но Войча внезапно увидел — путь свободен! Хальг отошел в сторону, его страшный меч лежит на земле! Все еще не веря, Войчемир шагнул ближе, затем еще… Хальг глядел куда-то в темное, затянутое тяжелыми облаками небо, длинные мускулистые руки были сложены на груди. И Войча наконец понял.

— Спасибо, наставник! Сканд покачал головой:

— Старого злого Хальга выгонят прочь! И мне не на что будет купить кусок лепешки, когда я вернусь в свой гардар!

— Хальг, я…— начал Мислобор, тоже сообразивший что к чему, но Лодыжка махнул рукой:

— Молчи, Кей! В вашей Ории не хватит серебра, чтобы подкупить старого Хальга! Просто старый Хальг не смог задержать двух свирепых воинов с длинными мечами. Я долго-долго бился… — Войчемир, не выдержав, шагнул к наставнику и крепко обнял. Но сильный толчок тут же отбросил его назад:

— Беги, беги, маленький глюпий Войча! Спасай свою глюпую пустую голову, пока другие глюпые головы крепко спят! Уноси ноги! И не вздумай сунуть свой грязный нос на восход — все дороги перекрыты. Беги в лес, к рыжему Сваргу. Может, тебе немножечко повезет…

Мислобор был уже рядом, держа в поводу коня — черного как смоль, как эта холодная осенняя ночь. Подбежала Кледа, подала упавший плащ, сунула в руки мешок с едой, и Войчемир поспешил вскочить в седло. Он был уже готов ударить коня каблуком, но все-таки не удержался и поглядел назад. В темном проеме ворот стояли трое — те, кому он обязан жизнью… Войча вздохнул и, крикнув: «Эй! Пошел!», пустил вороного галопом — к почти неприметной во тьме кромке близкого леса.

Дорог было много, еще больше — тропинок, которые вели во все стороны света. Главная дорога, по которой они ехали с Ужиком, вела на полдень, к Змеям, и дальше — к морю. Можно свернуть на восход, к переправе через Денор. За Денором — огры. Был путь в обход Савмата, на полночь, к сиверам. И, наконец, одна из дорог вела к волотичам, на закат.