Смерть вам, сполотские волки!
Кто-то весело свистнул, а Навко вспомнил, что эту песню — старую, дедовскую — в последнее время старались не петь. Ведь Велга много раз говорила, что они воюют не со сполотами, а с Кеями, с теми, кто угнетает все народы Ории!
Его бабу завалите, Да на месте присолите!
Смерть вам, сполотские волки!
Всех щенков его — ножами!
А скотину — топорами!
Смерть вам, сполотские волки!
Дом его огнем спалите, Поле конницей топчите…
Песня гремела, лица раскраснелись, а Навко вдруг подумал, что когда-то и Кеевы кметы вот так же впервые попробовали крови. Чем же теперь они отличаются от врагов? Вспомнились пустые мертвые глаза Баюра. «Мы теперь оба упыри, подкидыш!» Навко помотал головой, отгоняя видение, и попытался думать об Алане. Но вместо лица любимой перед глазами стояло багровое, словно запекшаяся кровь, пятно…
— Ты страшный слуга, Ивор сын Ивора!
— Кей Улад стоял возле огромного малинового шатра и глядел в сторону — туда, где горели лагерные костры.
— Разве я служу тебе, Кей? — Навко постарался ответить как можно спокойнее, даже с усмешкой, и с удовлетворением заметил, как дернулось плечо Рыжего Волчонка.
— Т-ты… Ты поспешил, Ивор! Я м-мог д-дого-вориться… Если не со Сваргом, то с Рацимиром.
— А если бы тайну узнала Велга? Кей не ответил, и Навко понял, что слова Улада — пустые. Он и не собирался с кем-то договариваться. Просто страшная тайна нужна ему самому.
— Л-ладно…— Улад медленно повернулся. — Ты поступил правильно, Ивор. Как тебе удалось договориться с мятежниками?
— Я знаю Гуда, их тысячника, — слова рождались легко, все это Навко уже успел досконально продумать. — С ним имеет какие-то дела Антомир. Гуд ненавидит вас, сполотов, он жесток — но глуп. Достаточно было напомнить, что Рацимир разобьет Сварга и займется волотичами…
Навко успел подумать, что допустил еще одну ложь. Надо было сказать не «знаю», а «знал». Гуд, тысячник Велги, погиб неделю назад у ворот Савмата. Из двух сотен, которые он взял с собою, не вернулся никто.
— Я слыхал о т-таком оружии, — негромко заговорил Улад. — Еще в детстве. Говорят, им могли сотрясать землю, вызывать огненный дождь, испепелять моря и реки. Я д-думал, что это страшная сказка. Но Кобнику я верю, и если он сказал… Кстати, Ивор, как тебе удалось заставить Тымчака уехать в Валин? Это меня удивило более чего!
— Надеюсь, ты его не повесил, Кей? Тымчак не только рассказал Уладу о тайне и человеке-Ключе, живущем в селе за Быстрицей. Парень умудрился совершенно забыть Ямаса. Для него в избушке был только Кобник, и именно он, якобы, поведал обо всем.
— Нет! — Улад усмехнулся и покачал головой. — П-пожалел. Но спина у него будет чесаться еще Долго… Т-ты сказал, что не служишь мне, Ивор сын Ивора. Ты прав, но я беру тебя на службу. Отныне т-ты второй палатин моего двора.
Наверное, следовало благодарить, но Навко лишь пожал плечами:
— Палатин — это тот, кто за конюшнями смотрит и стражу расставляет?
— Н-нет, — Кей улыбнулся. — Этим занимается первый палатин. Второй палатин
— тайный меч Кея. Он делает то, что уже сделал ты. А чтобы служилось легче, я велел отписать тебе четыре села под Валином. Отныне ты дедич не только у волотичей, но и у улебов. У тебя и твоих детей будет тамга с Кеевым Орлом, а сидеть тебе за м-моим столом сразу же после моих родичей, тысяцкого и первого палатина. Ну что, т-ты, наконец, поблагодаришь?
Навко поклонился — коротко, с достоинством. Странная мысль поразила его. Он уже не беглый холоп. Он — дедич! Но ведь он не хотел этого! Он ненавидел дедичей, воевал с этими предателями! Кем же он стал теперь?
…До Валина он не доехал. Кей Улад покинул город вместе с войском, разбив лагерь неподалеку от границы с землей волотичей. Навко сразу же понял, что Рыжий Волчонок готов к войне. Войско собралось немалое, кметы имели не только мечи, но и кольчуги. Была даже конница — настоящая, латная. Улебы были сыты, веселы и рвались в бой за своего Кея.
Когда стража, задержавшая Навко, доложила о нем Уладу и тот вызвал своего посланца к шатру, мелькнула безумная мысль сразу же заговорить об Алане. Все-таки он сослужил неплохую службу! Улад неглуп и должен понимать, что стряслось бы, достанься Ключ его братьям или Велге. Но в последний миг Навко опомнился: нельзя!
Улад легко подарил ему четыре села, но Алана — его женщина. Говорят, Рыжий Волчонок даже Привязался к ней. Нет, надо ждать, надо придумать что-то другое…
— Ты страшный слуга, Ивор, — повторил Улад, но в голосе его слышался не страх, а нечто совсем другое. — И у меня есть для тебя д-дело. Но об этом еще успеется… Ты, конечно, голоден. Пойдем, ужин готов…
Это тоже было знаком — раньше Кей ни за что не пригласил бы безвестного волотича за свой стол. Оставалось вновь поблагодарить, хотя есть совсем не хотелось — в горле пересохло, словно он не пил целую вечность.
Навко ждал, что ужин будет многолюдным, и он сможет отсидеться в темном углу, не вступая в ненужные разговоры. Но в большом шатре, где был накрыт стол, их оказалось только двое — если не считать молчаливой челяди. Улад кивнул гостю на табурет, сел сам и удовлетворенно потер руки. Было заметно, что его настроение явно улучшилось. Кей сразу помолодел, и теперь, если бы не нелепые усики, выглядел как раз на свои девятнадцать. Навко ждал, что, утолив первый голод, Рыжий Волчонок заговорит о делах, начнет расспрашивать, но тот болтал о пустяках и даже шутил. Навко кивал, но не давал языку волю. Опасно — Улад едва ли верит ему до конца. Сам бы Навко на его месте ни за что бы не поверил. Успокаиваться рано…
Речь зашла об охоте, и Рыжий Волчонок начал вспоминать Войчу — двоюродного братана, который однажды поймал медведя — голыми руками, Даже без ножа. Оглушил, свалил на землю, после чего связал и дотащил на плечах до телеги. Навко вновь кивнул и только тогда сообразил, что Войча — это и есть Кей Войчемир — тот, кто знает о Ключе. Стало не по себе. Случайно ли Кей заговорил об этом? Или не верит, готовит западню?
Улад, ничего не заметив — или сделав вид, продолжал говорить об охоте, на этот раз о ловле зайцев, и тут тяжелая занавесь дрогнула. В шатер кто-то вошел. Навко повернул голову… Алана!
На девушке было платье из серебристой парчи, поверх накинут богатый плащ, заколотый золотой фибулой. Такой ее Навко никогда не видел и внезапно понял, что прежней Аланы, его Аланы, девушки из маленького поселка Бусел, что под Коростенем, уже нет. Есть подруга Кея, за одну заколку на плаще которой можно купить половину села. И тут пришел страх. Сейчас она заметит его, вскрикнет, назовет по имени…
— Чолом, Кей! — девушка поклонилась и, увидев постороннего, отступила на шаг.
— Алана!
Улад вскочил, подошел к девушке, взял за руку:
— Хорошо, что зашла. Я д-должен тебя познакомить…
Алана подняла голову…
— Алана, это Ивор сын Ивора. Он твой земляк и мой…
Навко ждал, что Кей скажет «слуга», но Улад внезапно замялся и закончил: «Друг».
— Он оказал мне б-большую услугу. Очень большую! Полюби его, как ты любишь меня!
Навко встал, боясь взглянуть ей в глаза, но внезапно услыхал спокойное:
— Чолом, Ивор сын Ивора!
— Отныне он мой второй палатин…— Улад помолчал и негромко приказал:
— Подай чашу…
Навко вспомнил этот обычай. Такое он уже видел на пирах у старого Ивора. Хозяйка подает гостю мед и…
Алана поклонилась, не спеша наполнила большую серебряную чашу, вновь поклонилась, шагнула да вперед. Их руки соприкоснулись, и Навко почувствовал, что пальцы Аланы холодны, как лед. Дорогое румское вино внезапно показалось горьким, он еле смог допить чашу до дна.
— Поцелуй его…— велел Улад, и Навко понял, что не ошибся. Поцелуйный обряд — древний, принятый в самых знатных семьях…
Лицо девушки казалось каменным, глаза смотрели спокойно и равнодушно, и Навко подумал, уто так целует деревянный идол. Улад удовлетворенно кивнул:
